Человек со звезды (сборник) - Сергей Абрамов

Самое плановое в мире хозяйство на поверку оказывается самым бесплановым. Самым авральным. И затыкать авральные дыры – на сей сомнительный подвиг годятся только молодые, только необстрелянные и непременно – с горящими сердцами. Которых легко обмануть. Всем чем угодно: псевдоподвигами, псевдоромантикой, псевдозаработками, псевдонеобходимостью. Псевдожизнью. А псевдожизнь – это не театр, прошу не путать.

Нас бросает из крайности в крайность, и каждая крайность немедля становится передним краем битвы за… за что угодно. А кому в прорыв? Рядовым-необученным – кому ж еще, дураков больше нет! Аврал, ребята, спасай державу, только вы и можете ее спасти, винтики наши разлюбезные! Мы вас отсюда вывинтим, а сюда ввинтим, никто ничего не заметит, машинка как крутилась, так и крутится. Ну и ладно что помедленней, ну и ладно что скрипит сильно, зато какой тембр у скрипа – победный!..

А если бы каждый винтик да на своем месте, да в своей резьбе?..

Ким усмехнулся: который раз уж приходит на ум эта чужая винтичная ассоциация! Повторяешься, режиссер, штампуешь образ…

И все же: если бы каждый винтик да на своем месте? Может, и вправду не пришлось бы ждать двухтысячного года? Может, и вправду жили бы мы сегодня в сильно развитом социализме и вкусные галушки прямо в рот бы к нам прыгали?..

– Что я от вас хочу? – повторил Ким вопрос. – Да ничего, пожалуй. Задумались на секунду – и то ладушки… А вот остановиться бы нам сейчас, а вот поразмять бы ноги…

Зрело у Кима что-то такое, что-то этакое – что, он и сам толком не догадывался.

– Мы без остановок, – растерянно сказал гитарист. Виделось: он изо всех сил хочет помочь симпатичному попутчику, но нет у него на то сил, нет возможностей. – Каждая остановка – ЧП. Идем по графику…

– ЧП говоришь? ЧП – это разумно… ЧП – это выход…

– Что ты несешь? – взволновалась дивчина, до сих пор молчавшая, в разговор мужчин не вступавшая. (Да и никто, заметил Ким, в разговор не лез, кроме двух-трех персонажей. Понятно: Хор – он и есть Хор, реплик на него ни драматургом, ни режиссером не отпущено…) – Какое ЧП? Ты не заболел ли часом?

– Часом заболел, – сказал Ким. Он, похоже, понял, что делать. – Медпункт у вас здесь имеется? Градусник там, пурген, бисептол?..

– Наверно, – предположила дивчина. – Может, сзади?

– Сзади медпункта нет, – быстро сказал Ким, вспомнив декорации, сквозь которые он прошел с боями местного значения. – А что впереди?

– Два вагона с нашими, а дальше – не знаем. Я же говорила…

– Кто у вас старший?

– Вот он. – Дивчина хлопнула по плечу гитариста. – Командир сводного комсомольского добровольческого…

– Понятно, – перебил Ким. – Зовут тебя как, Командир?

– Петр Иванович.

– Иванович, значит?.. Это серьезно, – усмехнулся Ким. Гитарист если и был старше его, то года на три – не больше. И уже – Иванович. А Ким – всего лишь Ким. Судьба… – Пойдем со мной, Иванович.

– Куда?

– Медпункт искать. Поможешь больному осужденному вечный покой обрести.

– Ты не болтай чушь, – строго сказал Петр Иванович. – Пойти я с тобой пойду, а потом что?

– А потом – суп с котом, – остроумно ответил Ким. – Много будешь знать, скоро состаришься…

Какого, спрашивается, рожна Ким полез в не им и не для него придуманную драматургию? (Газетные зубробизоны сочинили рабочий термин: драматургия факта…) Почему же ему так не полюбилась очередная рядовая стройка века? Одной больше, одной меньше – державы не убудет. Ну построят они стальную магистраль, ну дотянут ее до населенного пункта Светлое Будущее, ну организуют там театр, рынок, стадион, универсам, дом быта, десяток унылых «черемушек», ну заживут припеваючи, детишек нарожают, дождутся миллионного жителя и того прелестного момента, когда их Светлое Будущее нарекут именем какого-нибудь давшего дуба Большого Начальника. Идиллия!.. Киму-то она чем помешала?.. Может, через пяток лет его в сей град пригласят, назначат главрежем аврально возведенного театра, и он легко превратит его в новый «Современник», в новую «Таганку», в новый БДТ…

А вот помешала! А вот не желает он приглашаться в Светлое Будущее! И не ищите тому разумное объяснение! Название ему, допустим, не нравится – и точка!

Медпункт, дураку ясно, предлог. Прорвавшись за нарисованный очаг, Буратино обнаружил отнюдь не идиллическую картинку всеобщего кукольного братства, а нечто иное, куда более паскудное. Что именно – графу Алексею Николаевичу боязно было раскручивать, время на дворе требовало литературных идиллий. Пройдя заветным путем Буратино, Ким очутился в Стране Дураков, куда его намеренно запустила хитрая лиса Алиса, она же – Даная, она же – мадам Вонг, чтобы доказать могущество и незаменимость своры Больших Начальников – в скромном, конечно, масштабе поезда особого назначения.

Доказала? Ким так не считал…

Кстати: о театре сказала она, а способный Ким лишь думал о нем, видел его, но пока не вмешивался, не исправлял режиссуру. Пока не мог. А теперь решил: пора!

Но это он так решил, а у лисы Алисы имелось другое мнение.

Она уже спешила к нему по вагону, вежливо отодвигая ручкою плацкартноликих строителей, цокала каблучками, вся – в белом крахмальном халатике, вся – в белой короне с красным крестом, с белым же чемоданчиком-атташе, на коем тоже начертан был красный крест, яркий символ бесплатного милосердия. Вроде – она, а вроде – не она. Вроде – врач самой «Скорой помощи». А за ней неслись два медбрата с выражением сострадания на сытых физиономиях, два крепких мортуса, один к одному похожих на случайных корешей Кима из дальнего вагона охранения: на лысого топтуна в ковбойке, которому Ким ручку повредил, и на молодого курильщика в майке с надписью: «Вся власть Советам!». И появились они, отметим, со стороны тепловоза, а вовсе не с хвостовой, где их оставил Ким.

Как сие могло произойти?

Два варианта. Первый: это не они, а их родичи, сестра-двойняшка Данаи – Алисы и братья-близнецы тамбурмажоров. Второй: это они, но в поезде нарушены законы пространства-времени, пассажиры (кроме Кима!) существуют не в трех привычных измерениях, а по меньшей мере в пяти-шести. Ким склонялся ко второму варианту: он был интереснее и давал куда больше возможностей.

– Посторонись! Посторонись! – взволнованно кричал бывший тамбурмажор в майке с надписью: «Вся власть Советам!» (назовем его теперь молодым медбратом), а бывший топтун в ковбойке (назовем его пожилым медбратом) довольно похоже изображал сирену «Скорой помощи».

Хор строителей расступился, и лиса Алиса (заметили: у нее полно кличек, придуманных Кимом, и нет собственного имени!) впорхнула в командирский отсек вагона.

– Кто вызывал врача? – красиво пропела она, распахивая тем временем медицинский чемоданчик, доставая тем временем шприц, стерильную иглу, ампулу с прозрачной жидкостью. – Кому требуется помощь? Не вам ли, молодой человек? – и подмигнула Киму, как старому приятелю. А сама уж и ампуле голову скрутила, и шприц непонятной жидкостью наполнила, а крепкие медбратья схватили болезного Кима за белы руки, завели их ему за спину, и мадам обратилась к малость остолбеневшим добровольцам: – Выйдите, товарищи. Человеку плохо, человеку надо сделать животворный укол.