Бич Нергала - Гидеон Эйлат

— Что еще? — Отогнав несвоевременные раздумья, Раджай взглянул на ординарца.

— Еще? Вооруженное вторжение на нашу территорию, ваша доблесть.

— Что-о?! Ах ты!.. — возмутился командир гарнизона. — Каналья! Что ж ты сразу не доложил?

— Счел это известие второстепенным, ваша доблесть. Отрад нарушителей границы невелик, от силы три сотни всадников. Они прошли через наш перевал на северо-востоке, который афгульские кочевники считают своим.

— Афгульские конокрады? На равнине? С чего это вдруг они так осмелели?

— Когирцы, ваша доблесть.

— Когирцы? О, все демоны преисподней! Этого нам только не хватало! Надеюсь, не регулярные войска?

Ординарец развел руками.

— Не могу сказать наверняка, ваша доблесть. Судя по экипировке, это войска когирского губернатора, но ведут они себя, как самые настоящие бандиты с большой дороги. За один день успели разграбить и сжечь две наши деревни, перебили много ни в чем не повинных жителей. Пытают, насилуют, казнят, — такое впечатление, ваша доблесть, что не нажиться они хотят, а как можно сильнее напакостить. Их атамана зовут Конан…

— Конан? — взревел Раджай. — Вожак афгульских банд? Опять он здесь?

— По донесениям пограничной стражи, — сказал ординарец, — в пути у Конана была стычка с шайкой вашего старого знакомого, военного вождя Хагафи. Похоже, никто из парящих соколов не ушел живым.

— И поделом мерзавцам! — Раджай искренне обрадовался. — Я бы и сам давно передавил этих захребетников, если бы афгульские кланы не вставали горой друг за дружку, когда у иноземцев возникают к ним справедливые претензии. У меня маловато войск, не с руки ввязываться в кровопролитную войну с горцами. Ладно, раз уж Конан разделался с Хагафи, я ему прощаю половину грехов. А за вторую половину, конечно, я его распну в лучшем виде. Сначала прикончу, а уж потом сообщу в столицу, чтобы у друзей Конана не возникло искушения выгородить негодяя.

«Да, — подумал он, — Жазмина, наверное, помилует бродягу-варвара в память о прежних заслугах. Темной ночью его выпустят из тюрьмы, посадят на коня, проводят до границы и накажут исчезнуть и никогда не возвращаться. И закоренелый преступник, нагло бросивший мне, Раджаю, вызов, уйдет от заслуженного возмездия. Может, я и не прав, — сказал он себе, — может, я переоцениваю женское милосердие. Но и в этом случае не моя рука покарает злодея. Нет. В соседних провинциях и столице никто ничего не узнает. До них будут доходить самые дикие слухи, подчас на грани абсурда, а мои гонцы будут их опровергать. С Конаном я разберусь сам».

— Это ты поднял гарнизон по тревоге? — хмуро спросил Раджай ординарца.

— Да, ваша доблесть. — Солдат потупился, ожидая разноса за своеволие.

— Молодец, правильно сделал. Со мной пойдут полторы тысячи кшатриев. Одвуконь, запасы съестного — на неделю. Иди, прикажи им построиться у крепостных ворот в походную колонну.

Ординарец скрылся за дверью. Раджай подошел к высокому бронзовому зеркалу. Цвет лица, конечно, не ахти после всенощных любовных упражнений с пылкой туранкой, да и выправка знавала лучшие времена, ну, да не беда. Три-четыре дня в походе, одна-две стычки с супостатами, и даже писаные красавцы из его гарнизона будут выглядеть ничуть не лучше. Он ухмыльнулся.

Под окном суетились кшатрии, многие торопились с глиняными плошками к двум полевым кухням — громадным медным котлам на стальных колесах. Кухни придется оставить в крепости, для погони за конными шайками они совершенно не годятся. Ничего, подумал Раджай, глядя на своих солдат. Как-нибудь проживут неделю без плова с изюмом и пряностями.

Он подошел к столу, где стояла наготове тушечница и лежала стопка квадратиков, нарезанных из папируса. Только один человек из приближенных его величества узнает не по слухам, а из депеши от коменданта пограничного форта, что Кован снова в Вендии. Старший брат Раджая, губернатор провинции Саханта.

Хмурый взгляд Конана скользнул вдоль деревенской улицы. Хлипкие лачуги из тростника и глины смотрели на него сумрачными проемами дверей и окон. Над крышами не вилось ни дымка, из хлевов не доносилось ни звука, — а ведь он, повидавший немало вендийских селений, не мог их вообразить без неумолчной разноголосицы домашней скотины.

Такую же картину его отряд увидел в двух предыдущих деревнях, с той лишь разницей, что там на улицах, во дворах и домах лежали трупы жителей. Во множестве. В обеих деревнях Конан без труда узнал «почерк» Тарка. Шайка нападала с первыми лучами рассвета, заблаговременно выставляя оцепление вдоль околицы, чтобы никто из селян не ушел. И если мужчин, старух и детей убивали где попало, то девушек и молодых женщин сначала собирали на деревенской площади и устраивали оргию.

Среди крестьян находились смельчаки, бросались на бандитов с кетменями и вилами. С ними жестоко расправлялись, но зато на кровавом пути Тарка оставались трупы его людей. Когирцы Конана уже обнаружили восемь брошенных бандитов; ни у кого даже мысли не возникло предать их разлагающиеся тела земле.

— Они ушли, — сказал киммериец Юйсары, подразумевая крестьян.

Девушка из нехремской степи кивнула.

— И Тарк тут не появлялся.

— Не появлялся? — Она недоверчиво посмотрела на него. — Почем ты знаешь?

— Нет следов. — Он указал глазами на пыльную дорогу. — Ни одной шипастой подковы.

— Куда же они запропастились? — встревожилась дочь пастуха.

— Повернули на запад. Решили обойти эту деревню. Узнали, наверное, что отсюда все сбежали.

Девушка недоверчиво смотрела ему в лицо.

— А с чего ты взял, что они повернули на запад?

Конану это казалось настолько очевидным, что он даже слегка рассердился.

— Помнишь, — он указал большим пальцем назад, — мы проезжали через широкую каменную осыпь? Там довольно пологий склон, можно провести коней на поводу до самого гребня. За осыпью на дороге следов Тарка не было. Я думал, ты заметила.

Девушка покраснела и холодно спросила:

— Значит, возвращаемся?

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы поймать Тарка.

Конан снисходительно улыбнулся.

— Юйсары, сердце мое! У нас в отряде меньше сотни бойцов. А у Тарка все триста. Ему легче нас поймать, чем нам его. Это во-первых. А во-вторых, разве мы по его душу сюда пришли? Я, конечно, не спорю, Тарк и его свора — мерзавцы, каких поискать, и давно заслужили веревку. Но для нас сейчас гораздо важнее добраться до Собутана и…

- Конан! — воскликнула смуглая девушка. — Да ты что? Или ты не видел своими глазами, что они творят в здешних деревнях? Неужели ты с легким сердцем позволишь этому головорезу истязать ни в чем не повинных людей?