Повелители сумерек - Василий Владимирский

— Боже, что тут было! Она взвыла, как тысяча демонов! Она каталась по земле и раздирала когтями свою кожу! А зловоние… Я только тогда понял, что значит выражение «адское зловоние» — в самом буквальном его смысле… Я подумал, что меня немедленно стошнит — прямо внутрь капюшона. Но каким‑то чудом сдержался…

Всё было ясно. И охотники приступили к казни. Длинным, раздвоенным на конце осиновым колом брат Трувер прижал к земле ноги вампирши. Юстас (или Фоб?) и Артур‑Деймос такими же кольями — руки. Трое крепких мужчин с трудом удерживали в неподвижности на вид тщедушное тело. Четвертый охотник, не то Фоб, не то Юстас, взял другой кол — укороченный и остро заточенный. Приставил к лохмотьям в районе сердца. Замахнулся кувалдой…

— Кровь ударила вверх фонтаном чуть ли не в ярд высотой! Причем — обратите внимание, доктор Блэкмор, — совершенно не людская кровь! Черная!

(Удивляться мне тут было нечему. Любая кровь в свете фонариков покажется темной, почти черной.)

Вампирша продолжала подергиваться, но уже конвульсивно. Охотники отпустили удерживавшие ее колья. И, один за другим, нанесли удары кувалдой по торчащему из сердца колу. Последним ударил Джун… Иначе говоря — Кристофер Дж. Т. Рокстон…

— Я был в полном шоке, мистер Кеннеди! Всё оказалось так неожиданно, так… Я просто не понимал, что делаю, зачем… Но чувствовал — это мой последний выезд на охоту. Если даже по земле и бродят такие твари — пусть ими занимаются профессионалы. Такие ощущения не для меня. Уж лучше скучать в офисе «Западной Энергетической»…

Тут же, у затихшего трупа, Рокстон встал на колени и принес клятву, повторяя ее вслед за Артуром, — сам не понимая, для чего это делает. Слов не запомнил. Лишь отложились в памяти, что за разглашение и отступничество сулились какие‑то жуткие кары… Встав с коленей, Кристофер стал полноправным членом братства…

— В машине, на обратном пути, я вовсе не успокоился. Наоборот, вспоминал и вспоминал произошедшее, в самых мелких деталях, — и всё больше накручивал сам себя…

Артур, пытаясь вывести родственника из шока, дал выпить ему глоток виски — небольшой запас спиртного он всегда возил с собой. И стал рассказывать, как сам стал охотником восемь лет назад. Он тогда жил здесь, в Мэне, с тринадцатилетней сестрой и родителями — приехал из университета на каникулы… В то лето все и началось. В соседнем округе Кроули (именно там проживали Харкеры) начали исчезать дети. Один, второй, третий… Все грешили на сексуального маньяка, пока не нашли десятилетнюю девочку, без следов надругательства, но с разорванным горлом. Разорванным явно зубами… Артур, видевший себя в мечтах отнюдь не банковским юристом, но адвокатом по самым громким уголовным делам и зачитывавшийся романами о Перри Мейсоне, попытался провести самостоятельное расследование. И столкнулся на этой узкой тропинке с охотниками за вампирами… Так все и началось.

Того вампира, кстати, они не поймали — исчезновения детей прекратились. Но Артур уже втянулся, не мог остановиться… Карьера после университета пошла к чертям, родительское наследство большей частью ушло на нужды охотников… Сейчас, став старше и поняв, что никаких осиновых кольев не хватит, чтобы уничтожить все зло на земле, он и рад бы расстаться с братством, но опасается, что долго после такого шага не заживется…

Рокстон — не то от неторопливого рассказа, не то от виски — несколько успокоился. Но перед расставанием шурин вновь его огорошил. Протянул довольно большую коробку с карамелью. Карамелью на палочках. Сказал: «Возьми. По одной каждое утро. КАЖДОЕ! Без исключений… Мы все — кто принимал участие в казнях — так делаем. Случайно подцепленный латентный вирус может сидеть в организме годами, ничем себя не проявляя. Но если карамелька вдруг посинеет… Тогда возьми пистолет и пусти пулю в лоб. Немедленно. Пока еще остался человеком. Мне совсем не захочется охотиться на тебя, Крис…»

Кристофер прекрасно знал, что это за карамель. Предназначалась она для скрытого тестирования вампиров. Анализ проводился по слюне… Когда верхний, сладкий слой таял во рту, человек (или нечеловек) чувствовал дикую горечь и поневоле выплевывал леденец. У нелюдей выплюнутая конфета через пять минут принимала синеватый оттенок…

— Стало быть, — спросил Кеннеди, — несколько дней назад вы решили угостить тестирующим леденцом свою супругу?

— Не знаю, отдаете ли вы себе в этом отчет, — медленно сказал Кеннеди, — но вас втянули в убийство первой степени при отягчающих обстоятельствах — не больше и не меньше. Кем бы ни была та вампирша с точки зрения биологии — для закона она по‑прежнему человек, гражданка США…

Наш клиент не смутился от подобного замечания. Он явно с детства рос в убеждении, что перед законом все равны, но новоанглийские аристократы гораздо равнее.

— Ерунда, — заявил он с великолепным апломбом. — Хороший адвокат не оставит от обвинения против меня камня на камне. Гораздо важнее другое: что делать с Люси?

Как выяснилось, в первые дни напуганный Рокстон старательно сосал каждое утро карамель — до появления горечи. Потом с замиранием сердца ждал, не изменится ли цвет. И тщательно прятал коробку в своем домашнем кабинете.

Время шло. Цвет облизанных карамелек не менялся. На охоту «брата Джуна» больше не приглашали. И мало‑помалу он успокоился. Кошмар в заброшенной хибаре стал казаться всего лишь страшным сном… Все чаще Кристофер забывал провести утреннее тестирование. Все чаще забывал спрятать коробку…

Все рухнуло пять дней назад.

Вечером в гостиной их дома он обнаружил лежавший на блюдечке облизанный леденец. Один из тех самых. Мутно‑голубого цвета…

КОНФЕТА ПОБЫВАЛА ВО РТУ У ВАМПИРА!!!

Следствие оказалось недолгим. Люси, мило улыбаясь, призналась — леденец попробовала именно она. И поинтересовалась: где Крис умудрился купить эту гадость?

Как он сдержался, Бог знает. Деревянным голосом соврал, что в лавочке, торгующей пластиковыми фекалиями, пукающими подушечками и тому подобной ерундой… Она высказала все, что думает об изготовителях и продавцах подобной продукции. И о покупателях тоже.

Кристофер, не вступая в дискуссию, уехал на службу. Но западномэннской энергетике в тот день пришлось обойтись без руководства мистера Рокстона.

Первое, что пришло в голову, — ошибка теста. Конечно же ошибка! У кого‑то, изготавливавшего конфету, дрогнула рука — всыпал не тот ингредиент или не в том количестве… Проверить гипотезу было проще простого — попросить у шурина святой воды и облить ею Люси.

Может, она посчитает это очередной дурацкой шуткой, может, даже обидится — не важно, способ помириться найдется. Рокстон стал уже было набирать номер Артура, но тут…

Но тут в памяти стали всплывать мелкие детали и детальки.

Очень странные…

Несколько раз за последние дни он замечал по утрам на жемчужных зубках Люси капельки крови. Она объясняла: с детства страдала кровоточивостью десен, говоря по науке — пародонтозом. Обычно все симптомы снимались зубной пастой — особой, придуманной их семейным врачом и приготовляемой на заказ в ее родном Кроули. Но сейчас никак не может найти, куда засунула коробку со своим запасом тюбиков… Направила внеочередной заказ домой, но пока пасту приготовят, пока пришлют…

Тогда Кристоферу эти слова жены отнюдь не казались подозрительными. Теперь же…

А еще он вспомнил, что и она тоже несколько раз куда‑то пропадала вечерами. И — точь‑в‑точь как в случае с Артуром — объяснения ее не казались Рокстону убедительными… Теперь совсем не казались.

Арт! — понял вдруг Кристофер. Ведь тот стал охотником именно из‑за того, что рядом с их домом (с домом Люси!) начали гибнуть дети. От зубов вампира…

Все казалось теперь ему странным и более чем подозрительным. Это нежелание жены подставлять яркому солнцу свою аристократично‑белую кожу, эти темные очки, которые она не снимала летом…

И все‑таки Рокстон никак не мог поверить, что Люси, его Люси…

Он ничего не сказал Артуру. Ничего не сказал другим охотникам (с ними «брат Джун» просто не имел связи). Он раздобыл немного святой воды — совсем капельку — в соседней церкви Святого Винсента… И добавил в утренний сок супруге…

ПОСЛЕ ЗАВТРАКА ЛЮСИ СТОШНИЛО!!!

Он почти уверился (а минуту спустя диаметрально изменил мнение), когда на следующий вечер, сразу после его возвращения с работы, к Рокстонам домой явился детектив Райзман из местной полиции. Лицо его показалось смутно знакомым, но лишь после ухода детектива Рокстон вспомнил: именно Райзман год назад дважды штрафовал его за вождение в нетрезвом виде. («Я отнюдь не был пьян, поверьте, доктор Блэкмор, — принимал совсем по чуть‑чуть на корпоративных вечеринках! Можно было бы провести независимую экспертизу, но я просто позвонил кому надо — и прыти у этого Райзмана живо поубавилось!»)