Красный монарх: Сталин и война - Саймон Монтефиоре

– Вы бы могли остаться, если бы захотели, – с легкой обидой заметил президент США.

Сталин передумал и остался. Галантерейщик из Миссури не произвел на него никакого впечатления. Он считал, что Трумэн и в подметки не годится Франклину Рузвельту. «Их нельзя сравнивать, – скажет он позже. – Трумэн необразован и вовсе не умен». Гарри Трумэну советский руководитель, напротив, понравился. Генералиссимус напомнил ему покровителя, Т. Дж. Пендергаста, политика из Канзас-Сити.

На первое заседание Иосиф Виссарионович приехал в белом роскошном мундире, обильно украшенном позолотой. Во дворец Целендорф, построенный в 1917 году для последнего немецкого кронпринца, он явился последним. При виде величественного кайзеровского дворца правитель Советского Союза пренебрежительно усмехнулся.

– Гм-м-м… Ничего особенного, – сказал он Громыко. – Скромненько. Русские цари строили для себя более крепкие дворцы.

На конференции Сталин сидел между Молотовым и переводчиком Павловым. По бокам от них расположились Вышинский и Громыко. Официанты принесли бокалы с шампанским. Был произнесен тост за успешную работу конференции.

Уинстон Черчилль, попыхивая сигарой, подошел к Сталину. Тот тоже курил подаренную британским премьером сигару. Если бы кто-то решил сфотографировать генералиссимуса с сигарой, пошутил Черчилль, то снимок произвел бы сенсацию.

– Все скажут, что Сталин под моим влиянием закурил сигары, – сказал он.

На самом деле влияние Великобритании в новом мире супердержав серьезно ослабло. Участники конференции смогли договориться о запрете нацизма в Германии, но вопрос о репарациях и Польше так и остался нерешенным. После смерти Гитлера различия между союзниками еще больше усилились.

После заседания Сталин решил прогуляться по саду. Один из британских делегатов, еще, похоже, не знакомый с советскими порядками, с изумлением смотрел, как перед дворцом выстроился отряд автоматчиков. Потом к ним присоединились охранники и чекисты. По ступенькам наконец спустился дядя Джо в окружении обычных телохранителей-головорезов. Эту удивительную процессию замыкал еще один отряд автоматчиков. Прогулка проходила, очевидно, под руководством толстого русского офицера, который всегда сидел за дядей Джо. Он выбежал к автоматчикам и приказал, чтобы они рассредоточились по всему саду и заняли все аллеи.

Пройдя несколько сотен метров, Сталин сел в машину и уехал.

В половине девятого вечера 18 июля Черчилль отужинал на вилле Людендорфа. Британец заметил, что Сталин неважно выглядит. Дымя сигарами, они беседовали о власти и смерти. Сталин соглашался, что Британскую империю скрепила монархия. Наверное, в это время он думал над тем, как сплотить свою империю.

Сталин предсказал Черчиллю победу на предстоящих выборах. Потом он заметил: народы на Западе, наверное, интересует, что будет с Советским Союзом, если Сталин умрет.

– Все будет в порядке, – сказал генсек и заверил собеседника, что его место займут хорошие люди, которых он сам выдвинет.

24 июля два важных события лишний раз подтвердили неминуемый конец Большой тройки. Сначала Черчилль осыпал Сталина упреками за то, что русские закрыли Восточную Европу. В качестве доказательства он привел проблемы, с которыми по вине советских военных приходится сталкиваться сотрудникам британского посольства в Бухаресте.

– Вокруг них возведен железный занавес, – возмущенно сказал британский премьер. Так он впервые использовал словосочетание, которому вскоре суждено стать крылатым.

– Сказки! – резко ответил Сталин.

Заседание закончилось в 7.30 вечера. Сталин направился к выходу. Гарри Трумэн быстро пошел за ним. Создавалось впечатление, что он хочет его догнать. За спиной у Сталина, как по мановению волшебной палочки, тут же возник переводчик Павлов. Уинстон Черчилль, с которым американский президент советовался накануне, изумленно наблюдал за тем, как Трумэн как бы случайно подошел к нему и сказал:

– Соединенные Штаты испытали новую бомбу необычайно большой силы.

Павлов пристально наблюдал за Сталиным. На лице вождя не дрогнул ни один мускул. Он пожал плечами и ответил, что рад это слышать.

– Новая бомба! Необычайно большой силы! Наверняка она даст вам решающий перевес над японцами! Вам очень повезло! – Сталин явно следовал плану, который они разработали с Берией.

Главным было не дать американцам порадоваться победе. К тому же Сталин все еще думал, что союзники из-за океана продолжают водить его за нос. Увидев на лице Черчилля улыбку, генсек догадался, что британский премьер знает, о чем они сейчас говорят.

Вернувшись на виллу Людендорфа в сопровождении Жукова и Громыко, Сталин немедленно рассказал Молотову о беседе с Трумэном. Он понимал, что пока у американцев наверняка не больше одной-двух бомб. Время догнать их еще есть.

– Цену себе набивают, – заметил Вячеслав Молотов, отвечавший за ядерную программу Советского Союза.

– Пусть набивают. – Сталин рассмеялся. – Надо будет переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы.

Профессор Курчатов объяснил вождю, что ему не хватает электрической энергии и тракторов. Узнав об этом, Сталин немедленно приказал отключить электричество в нескольких районах и передать Курчатову две танковые дивизии. Танки вполне могли заменить тракторы. Всю важность атомной бомбы Иосиф Виссарионович понял лишь после того, как американцы сбросили ее на Хиросиму. Сейчас до Сталина начало доходить, сколько потребуется средств и ресурсов для создания советской бомбы.

Затем вождь вызвал Молотова и Громыко и объявил им:

– Союзники сказали нам, что США обладают новым оружием. Сразу после встречи с Трумэном я переговорил с нашим физиком Курчатовым. Суть вопроса заключается в том, будут ли страны, обладающие атомной бомбой, соревноваться друг с другом или они попытаются найти решение, которое запретит ее изготовление и применение?

Сталин понимал, что Америка и Великобритания надеются: СССР не скоро сумеет создать свою бомбу – и хотят шантажировать Москву.

– Этому не бывать! – пообещал Иосиф Виссарионович и обругал союзников, используя непечатные выражения.

На следующее утро Уинстон Черчилль и лидер лейбористов Клемент Этли вылетели обратно в Лондон. Там они узнали сенсационную новость. Руководитель Великобритании потерпел сокрушительное поражение на всеобщих выборах. Поражение Черчилля довершило разрушение тегеранского и ялтинского триумвирата. Сталин предпочитал Рузвельта, но Черчилль вызывал у него искреннее восхищение. «Сильный и умный политик, – говорил он о британце в 1950 году. – В военные годы он вел себя как настоящий джентльмен и многого достиг. Это самая сильная личность в капиталистическом мире».