Законы исчезновения - Борис Иванов

— Однако, — напустил на себя серьезность бочкообразный сэр, — что же прикажете делать с этим чудом в перьях?

— Отряхнуть от соломы, — предложил кто-то из собравшихся, — и дать пинка покрепче... Зачем нам эта головная боль, сэр Рённ?

— Ты в общем-то прав, — иронически скривился командир всадников. — Нам эта головная боль ни к чему. Но кое-кто из наших друзей не прочь ее заиметь... Вот что...

Он уселся в седле попрямее и посерьезнел.

— При другом раскладе я послал бы кого-нибудь из вас проводить этого чудака к одному моему приятелю, который очень интересуется Пришлыми. Но сейчас не время размениваться на всякое такое. Мы отведем типа к Паоло.

— Точно! — заметил тот конник, что первым обнаружил Эйба. — Паоло это оценит. Он сам из Пришлых. И живет тут рядом — за перевалом...

— Да, Паоло отблагодарит Сословие... — одобрительно бросил кто-то. — И, может быть, весьма существенно...

— Кто сказал, что Славное Сословие торгуется со своими друзьями?! — возмущенно взревел сэр Рённ и коротким взмахом меча рассек перекладину, к которой крепился удерживающий Эйба наручник. — Заканчивайте дело, друзья, и следуйте за мной к дому Паоло. Там нас, без сомнения, ждет дружественный прием.

Он подхватил освободившийся наручник и за цепочку подтянул Эйба поближе к себе.

— Держитесь за мое стремя, друг мой... — прогудел он. — Поторопимся...

Он, а за ним и большая часть отряда двинули коней неторопливым шагом в направлении к перевалу. Эйб вполне поспевал за ними. Он даже пару раз обернулся посмотреть на остатки разгромленного каравана. Отпущенные на свободу беспородные лошадки разбрелись далеко окрест, а небольшой табун некогда угнанных и теперь отбитых у разбежавшихся конокрадов породистых скакунов уже удалялся в сторону долины в сопровождении четырех-пяти конников помладше. Оставшиеся у перевернутых и разбитых возов и кибиток каратели были заняты завершающим этапом удачного рейда. Одни грузили на пару уцелевших и оставшихся запряженными возов трофеи Славного Сословия. Другие, вооружась канистрами с какой-то горючкой и факелами, предавали огню обломки телег и сваленный с них скарб Лоскутного Племени. Пегие столбы дыма поднимались над дорогой и были уже хорошо видны в долине и за перевалом...

— Вот перед вами и дом нашего друга Паоло...

Сэр Рённ простер руку в направлении невысокого холма, вершину которого венчал большой двухэтажный особняк, выстроенный, наверное, много поколений тому назад в каком-то изысканно аскетическом стиле. Материалом для здания послужил тот же светлый и неподатливый камень, из которого был сложен, кажется, весь здешний край. Поэтому Эйб не сразу заметил это сооружение. Сначала рассмотрел тень от дома, а потом уж и сам дом, обнесенный высоким — все из того же камня — забором. В окнах дома еле заметно отражались пылающие небеса, и оттого казалось, что в них затаилась подавленная злоба — словно в глазах маньяка, тщательно скрывающего свое безумие.

— Паоло — из ваших, — продолжал словоохотливый сэр. — Из Пришлых... Носитель Дара. Член Союза Пятерых... Это вам не маг какой-нибудь... Повелевающий Демоном... Он навел здесь — на Перевалах — порядок. Поставил на место эту сволочь — самозваных баронов... Помогает горцам. Посредничает в спорах. Если возникает резня — гасит эмоции... Так что если за тобой, приятель, нет особого греха, то можешь рассчитывать на его помощь... Хлебнешь еще? А то ты, я вижу, еле ноги передвигаешь.

Сэр — в который уж раз — протянул Эйбу объемистую фляжку с булькнувшей в ней прохладной влагой. Влаге этой цены бы не было, если бы не явно лишние в ней десяток-другой процентов алкоголя. Жажду содержимое фляжки преславного сэра удовлетворяло лишь на считанные мгновения, но в ноги ударяло основательно. Так что в этот раз Эйб пригубил флягу чисто символически — из вежливости к Украшению Славного Сословия.

За время не слишком долгого пути через перевал сам преславный сэр и его не менее словоохотливые, чем он сам, спутники ввели Эйба в курс здешней субординации и правильного обращения к титулованным лицам.

«Господи! — подумал Эйб. — Первое, о чем я попрошу хозяина этого дома, это о глотке воды. Самой обыкновенной воды из-под крана. И стану, наверное, самым счастливым человеком во Вселенной. И кой же черт понес меня в номер сэра Августа?!»

Дом Паоло приближался к ним со скоростью черепахи. Сначала надо было спуститься в каменистую долину, преодолеть ее, а потом взбираться к вершине холма, который оказался гораздо выше, чем представлялось с перевала. Но все имеет свой конец. Кавалькада сгрудилась перед воротами, украшенными сигнальным молотком в виде клюва диковинной птицы.

Сэр Рённ уверенно отбил по врезанной в потемневшую древесину ворот тяжелой металлической плите условный сигнал.

В ванне, под струями горячего душа, Эйб окончательно лишился сил. Он опустился на скользкое дно каменной ванны и некоторое время пребывал в какой-то прострации. Трудно сказать, сколько времени длилось его путешествие в мир лениво переплетающихся мыслей и уплывающего в неизвестную даль сознания. Пришел он в себя лишь тогда, когда горячие струи, низвергавшиеся на него, неожиданно сменились ледяными, пронзающими тело холодными иглами потоками. Видно, такой контраст был предусмотрен программой этой душевой.

Одежда, предоставленная ему любезным хозяином, разумеется, не была подогнана по размеру, но штаны, слава богу, не сваливались с его поубавившейся за последние дни в объеме поясницы, а рубаха не доходила до колен. Так что к обществу, собравшемуся в столовой, он спустился в более или менее пристойном виде.

Общество состояло из хозяина дома — крепко сбитого русого светлоглазого бородача, сэра Рённа, и еще пары высокопоставленных членов Славного Сословия. Остальным гостям было накрыто «в большом зале», откуда уже доносились звуки разгорающегося застолья.

— Надеюсь, — хозяин жестом указал Эйбу на оставленное для него кресло, перед которым стоял столовый прибор, — вы не откажетесь разделить с нами этот... э-э... поздний завтрак. Или ранний обед... И поделитесь с нами вашей историей...

Эйба не надо было просить дважды. Он поосновательнее устроился в предложенном ему кресле и наполнил свою тарелку из всех расставленных на столе блюд. Хозяин налил в его стопку хрустальной чистоты спиртного и предложил тост за знакомство.

— Кстати, о знакомствах, — сказал хозяин. — Давайте познакомимся поближе. Паоло — это, с позволения сказать, мой местный псевдоним. Меня следует называть...

— Повелевающий Демоном! — вставил в разговор свое слово уже слегка разомлевший сэр Рённ.

— Вы не совсем правы... — улыбнулся хозяин. — Повелевающий Демоном — это мой титул здесь. А имя, данное мне родителями, звучит как Павел. Павел Сухов — урожденный гражданин Республики Джей — к вашим услугам. Но поскольку привыкшим к здешнему диалекту правильное произношение плохо дается, то я согласен и на Паоло. Титулование оставим для торжественных случаев. Вам, должно быть, уже рассказали о... мм... об особенностях моего здесь положения. Так что я не стану много распространяться на этот счет. Лучше будет выслушать вашу историю. И — мой вам совет — не стоит темнить. Мы не судьи и не священнослужители. Поэтому давайте начистоту...

«Начистоту, так начистоту, — подумал Эйб, набивая рот несколько непривычного вкуса паштетом. — После того как я посидел на цепочке в виде товара, предназначенного на продажу, терять мне абсолютно нечего...»

— Авраам Фукс, — представился он. — Гражданин Джея... Как и вы, сэр. Выходит, земляки мы... Профессия — кражи со взломом.

Кромка перевала скрыла колышущиеся в мареве нагретого воздуха фигурки последних всадников Славного Сословия, покинувших место расправы с табором Лоскутного Племени. И только после этого отовсюду — из расщелин скал, из скрытых в здешней неверной тени каменных глыб, ложбин, из заброшенных нор некогда обитавших здесь тварей и, наконец, просто из-за каменных столбов, обступивших дорогу, — стали выбираться люди. Люди, в который раз лишившиеся всего своего добра и теперь пытающиеся на этом лишенном и капли воды плато спасти от жадного пламени остатки своего имущества.

Воздух над дорогой наполнился истошным воем, проклятиями, рыданием. В чем-чем, а в умении сдерживать эмоции женщин Лоскутного Племени заподозрить было нельзя. Как, впрочем, и в склонности покоряться ударам судьбы. Каждый, кто хоть немного был знаком с характером этого народа, мог быть уверен в том, что уже завтра, когда отвоются завывающие, отрыдаются рыдающие и смолкнут плачущие и проклинающие, наступит новый день. И на рынки и площади, на перекрестки дорог и под навесы придорожных таверн выкатится новая волна смуглых, черноглазых и цепких умельцев накрывать скорлупками орехов блестящие шарики, гадать по картам, по руке и бог знает как еще, угонять из запертых стойл все виды домашней живности, воровать все, что плохо лежит, и перепродавать ворованное, а также делать еще много такого, до чего не всякий ум человеческий может дойти в течение жизни.