Красавица и шпион - Джулия Лонг

С потолка на пол обрушился еще один мраморный кусок. Никто не шелохнулся.

– Не отказывайся так сразу от всего, Джон, – тихо произнес Кит.

Джон Карр промолчал.

– Она тебя не любит, Джон. – В тоне Кита прозвучала безысходность.

Губы Джона тронула улыбка.

– Когда-нибудь полюбит. Взгляни на меня.

Кит тоже невольно улыбнулся, хотя сердце его разрывалось. Он подумал о разновидностях любви, которые существуют на свете. Любовь постоянно преподносит нам сюрпризы со всеми ее превращениями.

Тут в напряженной тишине прозвучал мягкий голос Сюзанны:

– Кит, отпусти ее.

Кит резко повернулся к ней.

– Сюзанна, подумай, что эта женщина сделала с твоей семьей!

– Но этого уже не исправишь. Если даже ее повесят, ни моего отца, ни Джеймса Мейкписа не вернешь. Главный виновник – мистер Морли. Его и надо повесить.

Чувство справедливости, патриотизм, потребность поступать правильно, понятия добра и зла – все это в душе Кита пришло в противоборство. «У сердца своя логика, она не подвластна логике рассудка» – кажется, так сказал старик Паскаль?

– Не уверен, что это справедливо, Сюзанна, – едва слышно произнес Кит.

– Может быть, кроме справедливого и несправедливого, есть что-то еще? И сейчас просто надо сделать выбор?

Мгновение спустя Кит его сделал. Движимый не патриотизмом, а любовью, понимая, что в любом случае Джон Карр отныне для него потерян. Он повернулся к Каролине.

– Поедешь с ним? – спросил он угрюмо.

– Гм... – Каролина уставилась в потолок. – Как быть?.. Виселица или красавчик Джон Карр? Дайте подумать, дайте подумать...

Кит вздохнул, кивнул на Джона. Каролина подошла к нему. Джон быстро освободил ее запястья от веревки.

– Узлы завязаны умело, – спокойно произнес он.

Кит промолчал. Каролина повернулась и взглянула на Джона. Он остановил на ней долгий взгляд. Никто не проронил ни слова. Каролина обратилась к Сюзанне:

– Ваша мать... в общем, ваши родители часто беседовали об Италии. По правде говоря, не знаю, куда она могла отправиться той ночью... но, может быть, именно в Италию?

Сюзанна слегка кивнула в знак благодарности. Кит посмотрел на своего лучшего друга, которого знал с детства, на своего брата и соперника. Чертов красавчик, Джон Карр.

– Пожалуй, тебе пора уходить, Джон. Пока я не передумал.

Джон Карр взмахнул рукой и криво усмехнулся. Затем отворил дверь и вышел из мавзолея. Больше Кит его никогда не видел. Каролина последовала за ним, но в дверях обернулась и посмотрела на Кита.

– У Таддиуса... есть кот. – Она осеклась. – Позаботься, чтобы... кто-нибудь взял его к себе.

Кит кивнул и изумленно взглянул на Каролину. Неужели она действительно любила Морли?

Каролина не обременяла себя таким понятием, как честь, она легко шла по жизни, движимая лишь инстинктом самосохранения, жила минутой. Кит плохо понимал такую любовь.

– Ну что ж, до свидания. Желаю вам обоим счастья. – Каролина иронически поклонилась и повернулась, чтобы уйти.

– Каролина! – резко окликнул ее Кит. Она остановилась и вскинула брови.

– Постарайся быть достойной его.

Каролина весело рассмеялась, словно услышала остроумную шутку, и покачала головой. После чего исчезла за дверью.

По дороге домой Кит молчал. Так же молча он проводил Сюзанну в дом мимо слуг вверх по лестнице в ее комнату, где она еще не была, и сел на край кровати. Сюзанна видела, что он в полном изнеможении.

– Джон... мне так жаль его, – промолвила Сюзанна.

– Иди ко мне, – позвал он так же тихо.

Она подошла, и он, обхватив ее руками, посмотрел на нее снизу вверх. Ей хорошо были видны ноздри его надменно изогнутого носа, прекрасные голубые глаза, опушенные ресницами с золотистыми кончиками.

– Я люблю тебя, Сюзанна.

– Знаю. – Ей уже не казалось таким важным, чтобы он произнес эти слова вслух, она не сомневалась, что главное в его жизни любовь.

– Я должен был тебе это сразу сказать. Когда Каролина приставила тебе к Виску пистолет, я... – Он замолчал и отвернулся.

– Ш-ш, – пробормотала Сюзанна и, обхватив ладонями его лицо, поцеловала в макушку. – Все хорошо.

– Нет, не все, – сказал он раздраженно и снова посмотрел ей в глаза. – Дело в том, что я...

– Наверное, ты еще не был уверен, что любишь меня, и тебе хотелось убеди...

– Сюзанна! – воскликнул он нетерпеливо. – Нечего меня оправдывать. Тем более что ты ошибаешься. Дело в том… – Он замолчал, подбирая слова, чтобы выразить свой непонятный страх. – Мне казалось, что, если я произнесу эти слова вслух... ты просто исчезнешь. Я бы этого не вынес. Сама мысль о том, что я потеряю тебя, мне невыносима.

Он явно стыдился своих слов. Видимо, считал, что не имеет права чего-то бояться. Сюзанна не нашлась, что ему ответить.

– В итоге, – сухо заключил он, – я оказываюсь ужасным трусом. Но я люблю тебя.

– Что за удивительное признание! Особенно в устах человека, который дал упасть на себя лошади и пырнуть себя ножом ради моего спасения, в которого стреляли французы и одному Богу известно кто еще! Но с тебя хватит теперь признаний. Я тоже тебя люблю.

– Я знаю, – сказал он, вздохнув, удивленный и довольный. И крепко прижал ее к себе. Ее грудь находилась как раз на уровне его глаз, и он прижался к ней губами через тонкий муслин. Руки проникли ей под платье, и он откинулся на кровать, увлекая ее за собой.

– Тише, – велел он шепотом, – полежи так.

Он склонился над ней, медленно расшнуровал платье, стянул его и аккуратно отложил в сторону. Потом занялся ее подвязками, развязал их и положил на платье, затем снял с нее чулки.

Когда она осталась в чем мать родила, Кит со вздохом лег рядом с ней и нежно поцеловал в губы. Затем отыскал губами ее брови, висок, пульсирующую жилку на шее, выдернул шпильки из ее волос, и они рассыпались по подушке. Он испытывал щемящую бесконечную нежность, желание и благоговение одновременно. Каждое его прикосновение было исполнено этого благоговения. Сюзанна плыла по волнам блаженства. Его руки и губы, нежные и уверенные, казалось, окружали ее всю и медленно воспламеняли каждую клеточку тела.

Потом его губы опустились вниз ее живота, и она раздвинула колени, чтобы он смог насладиться самым шелковистым, самым чувствительным местом. Сюзанна впилась пальцами в одеяло, а его язык проникал, кружил, смаковал, любил ее. Кровь шумела у нее в ушах, и она готова была зарыдать от наслаждения.

Кит тоже разделся, и его прекрасное тело на мгновение зависло над ней. Она обхватила его коленями, обняла и впустила в себя. Соитие никогда не казалось Сюзанне достаточно долгим, потому что ей никак не удавалось окончательно раствориться в нем, но было поистине восхитительным, поскольку имело конец. И сейчас все происходило тоже очень медленно, и его глаза ни на мгновение не отрывались от ее глаз. В них пылала любовь. Он неизбежно устремлялся к освобождению, и, когда оно настало, он произнес ее имя.