Вне закона - Андрей Круз

Гела и его спутник никакой слежки за собой не ждали, а если и ждали, то явно не опасались, потому что так ни разу и не оглянулись. Дошли вдвоем до Мэйн-стрит, где Гела свернул в «Сибирский тракт», а его напарник, пожав Геле руку, пошел дальше по улице. Почему-то мне показалось, что он местный. Может быть, потому, что он по сторонам вообще не глазел, а может, по какой-то другой причине, не знаю.

В таком порядке мы дотопали до конца главной улицы, до той ее части, где роскошь в местном понимании уступает место обыденности, и уже там мой «объект» свернул направо, в неширокий переулок, где отпер дверь небольшого двухэтажного домика ключом и вошел внутрь, так и не оглянувшись вокруг. То есть, можно предположить, что он здесь живет и вообще ничего не опасается. Что это мне дает?

Да ничего, наверное, кроме того знания, что от грузин или кавказцев вообще здесь какие-то люди живут. А кто мне может подсказать, кто именно? Да Толстый. А зачем? А вот на этот вопрос я пока ответить не могу, потому что не имею ни малейшего представления о том, зачем это все мне надо. Но вот лучше знать, чем не знать.

Где его искать, Толстый мне сказал. По вечерам он в кабаке «Сибирского тракта» заседает, а днем все больше на восточной окраине Доусона его найти можно, у него там что-то вроде бараков для новичков. Но думаю, что искать все же вечером буду. Так что пока можно заняться делами Сули, не все же за сокровищами гоняться, да и по своим делам надо бы к торговцу зайти.

Вечером Хайди зашла в мою комнату сама. Одета она была чуть вычурней, чем с утра, много кожи и золота, но я подумал, что надевать этого точно ей не стоило. Не украсило как бы.

– Твой друг Шнобль здесь известен, – сказала она сразу, изменив погоняло «Шнобель» на свой лад. – Он раньше торговал дерьмом в Бруклине… местном Бруклине, – пояснила она для меня, – так район здесь называется. Дерьмо брал у Бутча. Потом связался с русскими, куда-то уехал, но здесь бывал по-прежнему часто, говорят, что и дальше брал дерьмо, куда-то возил.

Ну да, в Желтухино возил. Цигелю. Как сошлись они, интересно? Через кого? Кто может знать и Шнобеля, и Цигеля? Они даже как-то рифмуются. А что такое «Цигель», к слову? Я только «цигель, цигель ай-лю-лю» помню.

– Что такое на идиш «цигель»? – спросил я.

– Это «кирпич» на немецком. И на идиш тоже. А что?

– Был один человек…

– Понятно, – не дослушала она меня. – Он не еврей, я его видела, он в борделе был не раз.

– Здесь? – все же уточнил я.

– А где же еще? – вздохнула Хайди. – С Шноблем приходил.

У блин, Цигель и Шнобель, два друга, волчий хрен и колбаса…

– И где теперь Шнобеля искать?

– Его давно никто не видел, думают, что его убили. Там была какая-то история с ограблением, в которую он влез. И вроде бы тех, кто грабил, всех нашли.

История претерпела некую трансформацию в сторону повышенного романтизма, похоже. Месть и все такое, хотя всех грабителей грохнули сразу же… кроме Шнобеля.

– Я его сама вспомнила, – вдруг добавила Хайди, – он сюда чуть не через день ходил. Всегда в одной и той же компании. С ним обычно были Пит Брэдли и Слипи Уилл, они всегда вместе крутились. Пита давно никто не видел, уже год, наверное, а Слипи Уилл был здесь вчера.

– Слипи Уилл?

– Он тоже дерьмом торгует, но грибами. Выращивает их сам, у него дом в Норт-Сайде, на самой окраине. Только я предупредила – здесь ничего не устраивать.

– Я понял. А сегодня его нет?

– Пока не видела. Но не думаю, что он придет, он сегодня с похмельем валялся, как мне кажется.

Хайди вышла из комнаты.

Ну что, это какая-то информация. Пит Брэдли… вот голову на отсечение за то, что это и есть Пэт Браун, тот самый, с которого я карту взял. А вот про Сонного Уилла, если на языке родных осин, я раньше не слышал. А так все одно к одному прикладывается, надо дальше копать.

И что дальше? Идти в Норт-Сайд? Нет, туда лучше днем, я думаю, а теперь в «Сибирский тракт», поискать Сашу Толстого.

Оделся и пошел, размышляя по дороге. Как-то везти мне начало пока, тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, тут информация, там информация, двигаюсь как-то. Хвосты тоже за мной не ходят, по крайней мере очень заметные, хотя оглядываться все же по-прежнему стоит. На месте того же Мамона я бы точно за собой следить людей отправил, он же не дурак. Но не засек я пока никакой слежки, не засек. Вот и сейчас иду, проверяюсь, но не вижу никого.

До «Сибирского тракта» от «Девственной Розы» рукой подать, минут пять неторопливой ходьбы, так что уже очень скоро я зашел в тамошний кабак, оглядевшись с порога. И сразу увидел через столик от меня Гелу с его филиппинкой, а с ним еще трех человек, темноволосых, подходящего типажа. Меня Гела не заметил, а я и привлекать его внимание не стал.

Толстый тоже был здесь, как сказал официант, кабинет занимал. Кабинет был один, так что я укрепился в своих подозрениях в том, что он как раз владельцем «Сибирского тракта» и является. Проскакивало в разговорах нечто раньше, хотя сам он об этом ни единого слова.

Кабинет был такой… классический, как из старого кино со сценами купеческого разгула. Красное, золотое, хоть и малость корявое из-за кустарного исполнения, как все здесь, зато стол ломился. Толстый сидел в компании еще трех человек, на этот раз явно своих, почему-то это я понял сразу. Мне обрадовался, усадил за стол, представил братков по именам, представил им меня.

– Какие дела? – спросил он, наливая холодной водки в заботливо принесенную официантом чистую рюмку.

– Да по своим торговым здесь, – выдвинул я дежурную версию. – Только вот увидел сейчас кого-то, так что поинтересоваться хочу…

– Кого?

– Гелу знаешь? Грузина.

– Гелу знаю, сидит сейчас в зале, – кивнул Толстый. – А чего о нем?

– Да так, плыл с ним вместе, так он мне дыру в голове проговорил за четыре дня, – огласил я главный грех Гелы. – Зашел в зал, увидел его и сбежать хотел.

– Ага, любит он это дело, – засмеялся Толстый. – С греками тут дела имеет, с ними и сидит сейчас, – ответил он мне на незаданный вопрос, к моей радости.

– Я его на набережной еще сегодня видел, у «Висельников».

– Может, бухло у них берет? Траву они в Кроу-Хилл сами выращивают.

– А мак там растет?

– Не, не растет. Так что может и черняшку брать, верно. У них там мусульман вроде много, не пьют, только вместо этого курят все, а опий так через одного уже, наверное.

Мы чокнулись, выпили, я закусил хрустящим соленым огурцом с большого блюда, быстро дохрупав его до конца – правильно засолен, как надо. Толстый тут же разлил по второй.