Драгоценности Медичи - Жюльетта Бенцони

– Потому что, даже если он и не слишком хитер, то все равно знает, что с нами, Белмонтами, не стоит заходить слишком далеко. Иначе мы, Белмонты. следуя своему дурному обыкновению, взываем к другим членам нашей семьи, таким как Генеральный прокурор Верховного суда, который является нашим любимым кузеном. Засим полагаю, шериф, что на сегодня вы нас осчастливили достаточно, и вам лучше последовать нашему примеру: пойти спать...

– Минутку, пожалуйста! – вмешался Морозини. – Есть одна вещь, которую я хотел бы узнать.

– Я пришел сюда не для того, чтобы отвечать на ваши вопросы! – проворчал Моррис. – Это ваша обязанность.

– С какой стати? Вы не имеете против меня решительно никаких улик и действуете, исходя из обвинений, источник которых мне хорошо известен. Сходным образом вы арестовали и господина Видаль-Пеликорна: на основании того, что вам рассказали супруги Ивановы. Не будь их, вам бы в голову не пришло рыться в вещах гостя мисс Алисы. Отсюда всего один шаг до предположения, что именно они спрятали ожерелье. А теперь скажите мне, подала ли сама мисс Алиса жалобу против господина Видаль-Пеликорна?

– Разумеется! Она получила явное доказательство того, что он на самом деле собой представляет!

– Что он собой представляет на самом деле, я знаю гораздо лучше вас, и это известно не только мне, поскольку у него много друзей в Англии. К примеру, главный суперинтендант Скотленд-Ярда Гордон Уоррен, который по моей просьбе может сообщить вам о злоключениях ожерелья Тутанхамона. В Вашингтоне также есть люди, способные замолвить за него слово, и я немедленно обращусь к послу Франции.

– Вы блефуете!

– Свяжитесь со Скотленд-Ярдом и увидите! Пока же я посоветовал бы вам освободить из-под стражи господина Видаль – Пеликорна...

– ...которого мы, Белмонты, с громадным удовольствием примем у себя, – медовым голосом пропел Джон-Огастес и улыбнулся самой очаровательной из своих улыбок.

– Нет, если мисс Алиса не отзовет свою жалобу!

– Вы не имеете права отказывать, если я внесу залог...

– Решение примет судья, но я буду настаивать на сумме в сто тысяч долларов!

– Как вам угодно. Если судья согласится с вашим требованием, вы завтра же получите чек, – отрезал Аль до.

Сколь ни был уверен в себе полицейский, этого удара он вынести не смог. В его холодном взгляде отразилось презрительное недоверие:

– Вы? Трудновато вам будет найти такие деньги. Знаем мы, чего стоят эти благородные промотавшиеся аристократы-европейцы, которые приезжают к нам за богатыми невестами, и я думаю, вы не исключение.

Прозвучало это как утверждение. Не посмев все же взглянуть баронессе в лицо, Моррис произнес свою тираду, слегка повернувшись к ней:

– Прежде чем болтать все, что бог на душу положит, научитесь разбираться в людях! – бросил Альдо, не стараясь больше скрывать своего отвращения к шерифу. – Я не только женатый человек, но еще и отец семейства.

Однако янки не желал так легко сдаваться:

– Вы что, никогда не слышали о разводе?

Если бы эта скотина не держала в своих лапах Адальбера! Последнее обстоятельство заставляло Альдо сдерживаться, иначе он с величайшим удовольствием врезал бы по этой упрямой злобной роже. Между тем Джон-Огастес явно начинал томиться. Прочистив горло, он возгласил:

– Мы, Белмонты, не считаем себя умнее большинства наших сограждан, но когда нам все четко разъяснят, мы в простоте своей этим удовлетворяемся. Вам надо попробовать эту методу, шериф: постарайтесь иногда верить тому, что вам говорят.

– Да? Например, тому, что этот прекрасный сеньор может запросто выложить сто тысяч долларов? Хотел бы я знать, где он их возьмет?

– В банке Моргана, любезный! Его президент Томас У. Ламонт без малейших затруднений оплатит любой чек за моей подписью. Надеюсь, этого вам достаточно? – сказал Морозини, пожав плечами.

– Посмотрим!

– Пора бы вам внять голосу разума, шериф, – лениво протянул Джон-Огастес. – Состояние князя Морозини намного превышает сто тысяч долларов. А будь это не так, я бы с удовольствием одолжил ему требуемую сумму. Что скажете, шериф?

Дэн Моррис, взбешенный еще больше от того, что потерпел – по крайней мере, на данный момент! – полное поражение, круто повернулся на каблуках и почти побежал к двери, но на пороге обернулся:

– Все так же-великодушны и щедры, мистер Белмонт? Однако не торопитесь так! Следствие еще не закончено, и я не пожалею времени, чтобы виновный предстал перед судом. А пока он останется в тюрьме, если только мисс Алиса не отзовет свою жалобу! Что меня, признаться, крайне удивило бы...

Выпустив эту парфянскую стрелу, он удалился, а у троих сотрапезников осталось весьма неприятное ощущение угрозы.

– Я часто думал, что этот тип чем-то напоминает бульдога, – вздохнул Джон-Огастес. – Если уж он схватил кость, отобрать ее невозможно.

– И мне так кажется, – подтвердил Альдо. – Но в данном случае костью является мой старый друг. Завтра же я отправлюсь к мисс Алисе. А сейчас позвольте поблагодарить вас обоих за помощь, хотя вы меня почти не знаете.

Полина рассмеялась и поднесла сигарету в мундштуке к золотой зажигалке, предложенной Альдо.

– У нас, Белмонтов, – сказала она, – есть одно замечательное качество. Нам достаточно один раз взглянуть на человека, чтобы понять, чего он стоит, и мы никогда не ошибаемся. Поэтому не сокрушайтесь так из-за клыков Дэна Морриса, мы заставим его выпустить добычу. А теперь я бы с удовольствием пошла спать, – добавила она, прикрыв ладонью зевок.

Джон-Огастес и Морозини не замедлили последовать ее примеру.

Этой ночью Альдо спал гораздо хуже, чем в своей маленькой спальне, под окнами которой цвели штокрозы. Несмотря на солидные расстояния между виллами, в ночном воздухе слышались отзвуки джазовых оркестров, играющих почти повсеместно для любителей потанцевать, а также смех, крики, песни. Казалось, одни Белмонты не праздновали, но и это продолжалось недолго: около двух часов дюжина автомобилей доставила в «замок» гостей Синтии, и вскоре мелодия регтайма заполнила весь дом. Конечно, здесь были толстые стены, но Альдо позавидовал слугам, которые размещались в отдаленном флигеле рядом с конюшнями. Впрочем, никто из них и не подумал выйти, так как по общему правилу участники ночных развлечений должны были сами заботиться о себе. Однако когда Джон-Огастес около восьми утра выбежал на первое свидание с голубоватыми волнами океана, уборка шла вовсю.

– Я никогда не пойму, – доверительно сказал он Альдо, когда оба они сели завтракать, – что заставляет людей, танцующих где-то под хороший оркестр, являться в частный спящий дом, чтобы делать то же самое под граммофон, предварительно опустошив кухню. Но моя жена это обожает! Правда, во время сезона раньше полудня она не встает!