Нелюди Великой Реки. Полуэльф - Андрей Лавистов

Конкруд и Рино прямо задохнулись от негодования, Семен посмотрел на меня куда как злобно, а безымянный умрун опять зашелестел и захоркал на своем прокрустовом ложе — смеялся так.

— Объясняю, — гнусаво проговорил Рино, — сжимаешь камень в ладони, думаешь о противнике и его магической атаке, выставляешь камень в сторону противника так, чтобы он оказался между тобой и противником. Камень должен поглотить заклинание противника. Если бы ты был магом, смог бы произвести ответное магическое воздействие, используя поглощенную энергию… Да, при отсутствии результата, или если процесс поглощения враждебного заклятия прервался, нужно активировать смарагд заново и продолжить.

— Это как, заново? — спросил я, начиная уже потихоньку въезжать.

— Кровью, конечно, — фыркнул Рино, а лежащий на столе вампир заволновался и начал издавать какие-то чмокающие звуки.

— Скотина ты эдакая! Два патруля по три человека в Сеславине! Шестеро! Шестеро, блядь! Дочка Ванина! — «взорвавшийся» Семен осекся на мгновенье, надеюсь, его сбило с толку неуместное соседство трех последних слов, но все-таки не выдержал, продолжил. — Надо было тебя сразу при встрече порешить! Недоглядел я, старый дурак!

Как это Семен мне Аристарха не вменил? И Свечникова? О! Еще по поводу Витали и алху посокрушаться можно! Рино порывался что-то сказать, но Конкруд потянул его за рукав, и тот замолчал, давая возможность Семену показать себя во всей красе.

Не сказать, кстати, что я испытывал триумф. Радости или там счастья тоже не испытывал. Злорадство — да, испытывал. Но Семена, несмотря на то что он меня Конкруду продал, я в своих врагах не числил. Надо было бы, а вот нет на него злости, и все тут. А то, что он сокрушается так, вполне можно понять. Самокритичные высказывания вообще редкость, так что уважаю. Верно, он виноват, но немного не в том, в чем себя обвиняет… Да он почти всегда попадает пальцем в небо, а я даже позлорадствовать толком не могу. Сермяжная правда есть, скорее, в словах Конкруда: если бы я мог, то, действительно, покропил бы своей кровушкой не все камни, а один только, который поменьше, на девять, если не ошибаюсь, карат. Из чистой экономии. Да только выбора у меня особо не было, и виноват в этом как раз Семен. Так что пусть не плачется.

— Камни принадлежат Ярославлю! — продолжил Семен, отвернувшись от меня и глядя прямо в глаза Конкруду. — Этот клоун тоже теперь принадлежит Ярославлю, как бесплатное приложение к смарагдам! Ему теперь в штрафниках до смерти ходить! И мне, идиоту, тоже, с ним за компанию!

То, что Семен наслышан о камешках, меня не очень удивило. Как сказал еще в Сеславине пристав Иван Сергеевич, смарагды будут искать все службы Ярославля. А Семен, конечно, не частное лицо, да он это не очень и скрывает… Конкруд, впрочем, начал крикливо торговаться, выставляя себя в самом благоприятном свете, а Семена с Тимохиным — в самом невыгодном. Приплел и свою незыблемую репутацию при деловых сделках, и нарушение предварительных договоренностей со стороны Семена, и магические «непонятки» на пушках, и то, что у него отбирают полуэльфа, меня, то есть.

— Не знаю, маркиз, зачем вам «неправильный» полуэльф, из-за которого мне не дали поужинать, — усмехнулся Семен. — Я даже сочувствую вам, но ситуация несколько изменилась… Надеюсь, вы не будете ссориться с Афанасием Никифоровичем из-за такого пустяка, как полуэльф. Тем более, он вам не подходит, сами сказали…

Я хотел было ответить, но фэйри бесцеремонно схватила меня за воротник, дернула, и мне пришлось отойти от спорщиков, точнее, отлететь.

— Не мешай им, дурила, — промурлыкала фэйри мне на ухо, — глядишь, сухим из воды выйдешь. Конкруд — трус, а Семен за тебя подписывается, почему-то. Почему? Мне интересно!

Это «мне интересно» было сказано таким великолепным наивно-самодовольным тоном, что я чуть не расхохотался. Вот уж действительно — раз фэйри что-то интересно, так она уверена, что у всего мира нет иного выхода, кроме как удовлетворять ее любопытство.

— Так почему? — нетерпеливо спросила фэйри, нетерпеливо тряхнув гривой распущенных темно-русых волос, как чистокровная лошадь. Мне, если честно, хвостик больше нравится. С распущенными волосами какая-то она «демоническая»!

— Это потому, — проговорил я замогильным шепотом, — что я знаю самый страшный секрет Семена!

— Какой, какой секрет? — вот ведь женщины! Сколько бы лет не было этой полуэльфийке-полудемонице, как бы опытна и опасна она не была, женское любопытство ей свойственно в такой же степени, как и какой-нибудь пятнадцатилетней школьнице.

— Он страшно влюблен…в тебя! Я тоже! — будь тут все вояки женского полу, мне бы стоило попытаться захватить «замок» маркиза без оружия!

Фэйри, наверное, была другого мнения… Я не заметил, когда она нанесла мне удар в печень, но ножки у меня самопроизвольно подогнулись, и я рухнул на кафельный пол, выпучив глаза и хватая ртом вязкий, не пролезающий в глотку воздух.

— Ты зачем, мерзавец, такие вещи говоришь? Не верю, что Семен тебе все рассказал… Вызнал же откуда-то, шакалюга! Так и молчал бы в тряпочку! Знаешь ведь, какой у вампиров слух острый! — злобно прошипела девушка мне на ухо, косясь на прикрученного к столу умруна, снова зашедшегося в приступе то ли кашля, то ли смеха. — Сам-то когда втрескаться успел? Неужто «с первого взгляда»?

Дышать. Дышать. Дышать совершенно не хотелось. Хотелось то ли ржать, то ли плакать. Это ж надо, как все запущено! И какое самомнение! Впрочем, если фэйри — единственная женщина на всю «дружину» маркиза, то ее самомнение понятно. Даже если не одна — тоже понятно. Что я вру, если бы во всей дружине Конкруда был только один мужчина, а остальные «должности» занимали длинноногие золотоволосые белокожие красотки, фэйри все равно была бы уверена, что этот единственный мужик влюблен исключительно в нее. А что, например, молчит и не признается — так это от стеснительности. Потому что фэйри — это фэйри!

Переговоры Семена и Конкруда тем временем подходили к концу. Это можно было заключить по множеству признаков, но главным было то, что маг, Рино, начал спешно чертить на клочке бумаги какие-то схемы, если зрение мне не изменяет, и предъявлять их поочередно Конкруду и Семену. Консенсус и взаимопонимание, выражаясь словами приснопамятного Витали Стрекалова. Я не сомневался, что в итоге победителем будет Семен. Конкруд, несомненно, не прожил бы столько, если бы не умел договариваться и идти на уступки. Вот, в глазах фэйри он трус. Почему? Женщинам, насколько я их понимаю, как-то проще бросаться такими обвинениями. Я бы не решился…

Что я знаю про Конкруда? Разложим по полочкам… Штаб маркиза состоит из людей, орка и фэйри. Это сразу бросается в глаза, это необычно, это может иметь сколько угодно объяснений. Но не означает ли это, что Конкруд опасается среди своих приближенных, например, заговора? Орку с фэйри и людьми почти невозможно вступить в сговор… Что еще известно? Любовь к показухе — один «мундир» чего стоит! Стремление прожить подольше, раскрыть, так сказать, секрет долголетия… Уверен, что «эксперименты» на минусовых этажах подчинены именно этой цели… Вампир, у которого вырезают позвоночник, но при этом опасаются, что он будет «стучать» Конкруду на своих вивисекторов, то есть атмосфера всеобщей подозрительности… Все по отдельности — чепуха, но вместе… фэйри не обычная тетка-домохозяйка, чтобы не принимать во внимание ее мнение. А если так, то против Семена у Конкруда нет шансов… Интересно, меня фэйри тоже как труса рассматривает? Все-таки то, что я камни к себе «привязал», во время ночного дежурства по пути в замок, можно по-разному оценить…