Томирис - Булат Жандарбеков

Значит, надо перейти эту реку. А если саки будут по-прежнему уклоняться от решительного сражения? Не будут. Разорением их кочевий, пастбищ, селений я заставлю принять бой! А если они заманят меня вглубь и окружат? Не смогут. Нет у них таких сил, чтобы окружить мое превосходящее вдвое войско. Самое опасное — переправа. Если поставят своих ужасных, не знающих промаха лучников на том берегу, то перебьют многих, а остатки измотанной армии добьют на том брегу. Так что же делать?.."

В дверь тронного помещения просунулась голова начальника охраны.

— Разве я...— гневно начал Кир.

— Прости, великий, прости, владыка мира, разве я осмелился бы, но Мард сказал, что если я не сообщу тебе о прибытии вестника от царицы дикарей, то могу лишиться головы!

Радость, охватившая Кира, была столь велика, что он даже и не пытался ее скрыть: "Может, удастся заключить почетный мир?"

— Зови всех приближенных, а гонца введешь, когда скажу! Постой!— Кир открыл шкатулку из слоновой кости, взял из нее золотой свиток и бросил его начальнику стражи.— Это тебе за добрую весть!

Желая поразить и ослепить дикаря, Кир и его свита оделись с невиданной роскошью. Казалось, они опрокинули на себя всю парчу, золото и драгоценности Азии. Но вошедшего в засаленной и пыльной кожаной одежде массагета это как будто не удивило. Его заботило одно: как бы слово в слово передать устное письмо Томирис, царица была неграмотной. Поэтому, даже не поглядев на роскошного Кира и его разодетую свиту, он, полузакрыв глаза, начал нараспев:

— Моя высокая госпожа и царица передаеттебе: "Ты, царь мидян, стоишь на том берегу, я на этом, и мне ничего не стоит разрушить твою переправу. Уходи, пока не поздно, назад, в свое царство. А если ты не хочешь следовать нашему совету и желаешь помериться со мной силой, то ответь: где бы ты хотел встретиться? Если на моей стороне, то не трудись над соединением берегов, я отойду на трехдневный переход — переходи спокойно. А если хочешь на своей стороне, то сделай то же самое'*. Вот и все. Я жду ответа царя мидян высокой госпоже и царице.

Непочтительность неотесанного гонца царицы покоробила свиту и самого Кира. А послание ошеломило своим содержанием: всем было ясно, что Томирис не боится Кира. Только непоколебимая уверенность в своих силах могла продиктовать такое дерзкое послание могущественному повелителю стран и народов.

— Иди подкрепись и отдохни, гонец. Мы подумаем и дадим ответ твоей царице,— сказал Кир.

Массагет, даже не поклонившись, повернулся и пошел к выходу.

Кир долго молчал. Молчали и приближенные, затаив дыхание. Кир поднял голову.

— Какой ответ дадим царице?

Мнение военачальников было единодушным, и его высказал Гобрий:

— Мой повелитель! Армия устала. А кто поручится, что царица кочевников не замыслила коварство? Мы начнем переправу, а на противоположном высоком берегу появятся эти порождения злых духов — сакские лучники, и начнут без промаха, на выбор, поражать наших беспомощных сарбазов. Нет, вдали от Персии, в окружении врагов, мы не можем рисковать! Пусть сами кочевники переправляются через реку, а мы здесь встретим их.

"Это проклятое солнце пустыни размягчает мозги. А ведь каким неудержимым и бесстрашным полководцем был!"— горько цодумал о Гобрии Кир.

— Все так думают?— спросил царь и оглядел присутствующих.

Молчание было ответом.

— Все,— утвердительно заключил Кир и продолжал: — Тогда мы сами выскажемся. Видно, права савроматская царица: если боишься и сомневаешься в своих силах, зачем воевать?

Слова царя смертельно напугали соратников. Кир вспомнил то, о чем боялись вспоминать его приближенные. Они поняли, что их повелитель разгневан и гнев его обращен на них, самых близких и доверенных лиц. Кир впервые на тайном совете персидской державы сказал "мы" вместо "я", уравняв таким образом первых людей персидской державы с прочей челядью.

— А не лучше ли сложить оружие и стать данниками диких кочевников?— вновь заговорил Кир, и ноздри его дрожали от гнева.— Мне прискорбно видеть слепоту людей, которых я облек доверием, возвысил над другими и сделал своей опорой. Вы не видите дальше своего носа. Вот ты, Гобрий, вспомнил о враждебном окружении, а не подумал о том, что удерживает Хорезм, Маргиану, Согдиану, Бактрию от выступления против нас? Страх! Страх перед Киром и силой персидского оружия. А завтра послание массагетской царицы станет известным всем и по всему свету разнесется весть, что царь царей Кир испугался царицы кочевников и трусливо остановился на границе, не решаясь вторгнуться в пределы сакских земель, боятся только сильных, а слабых бьют. Обнажат меч Хорезм, Бактрия, Маргиана и Согдиана. Восстанет Мидия, Вавилон. Поднимется вся Азия! И тогда конец персидскому владычеству! Народ, который я вознес над всеми народами, вернется в свое прежнее жалкое состояние. Станет рабом и данником саков, Вавилона или же по-прежнему мидян. Вы этого хотите? — Кир обвел слепым от ярости взглядом помертвевших соратников.— На том берегу нас ждет победа или смерть! Победа откроет нам путь прямо в сердце владений Томирис, и мы, испепеляв их кочевья, поставим саков на колени и завершим войну. А если же погибнем, то смерть лучше позора! Повелеваю завтра начать переправу! Поднялся с места Крез.

— Дозволь, царь царей, и мне сказать слово.

— Говори, друг. Мы с вниманием выслушаем тебя.

— Боги отдали меня во власть тебе, и я поклялся служить верно и держу свою клятву. И поэтому хочу сказать: ты начал войну с дикарями, которые и сражаются, как дикари, поэтому против них все средства хороши, особенно хитрость. Надо перейти реку и продвинуться вперед настолько, насколько отступит враг, стать лагерем, а ночью оставить в лагере больных и немощных, старых и раненых, оставить побольше мяса и вина, а самим скрытно отступить. А когда массагеты захватят лагерь и, не удержавшись, начнут пировать, внезапным ударом разгромить беспечных кочевников. Нечто похожее помог ло твоему прадеду Киаксару избавиться от саков Мадия.

После долгого раздумья Кир сказал:

— Я предпочитаю побеждать в открытом бою, но так как кочевники уклоняются от битвы, то варварским способам войны, применяемым саками, наверное, надо противопоставить хитрость. Я согласен с моим другом Крезом. Сиявуш, передай гонцу царицы, что я вступаю во владения массагетов.

Через три дня огромное персидское войско по сооруженному плавучему мосту переправилось через Яксарт, Томирис сдержала слово и не стала мешать переправе. На том берегу персы не встретили массагетов, но, наученный горьким опытом, Кир продвигался медленно и осторожно.

Предательство

Вожди находились в шатре царицы, когда воин из дозорного отряда донес о переправе персов на этот берег. Томирис оглядела присутствующих.

— Что скажете, избранные? Встретим здесь или уведем в глубь наших земель?

— Благородная царица! Персов больше нас вдвое,— сказал Скилур.

— Массагет стоит трех персов, а мои "бешеные"— пяти!— выскочил Бахтияр.

Скилур покосился на него, погладил седой ус и ответил:

— Если бы торопливость решала все, самым страшным зверем был бы заяц.-

Вожди спрятали улыбки в усы. Бахтияр покраснел от злости.

— Что ты предлагаешь? — поспешила обратиться к Скилуру Томирис.

— Я думаю, нашим основным силам надо отойти к отрогам Черных гор и там, у могил предков, стать укрепленным лагерем.

— А не уподобимся ли мы зайцу, столь любимому уважаемым вождем абиев, беспрестанно показывая свой куцый хвостик проклятому врагу?— процедил сквозь зубы злопамятный Бахтияр.

— Вожди!— вновь поспешно вмешалась Томирис— Кто хочет сказать слово?

— Чтобы лишить персов спокойной жизни, надо выделить треть войска и щекотать врага стрелой и акинаком,— сказал Забардаст, новый вождь каратов, избранный вместо Кабуса.

— Согласны, вожди?— спросила Томирис.

Вожди подняли руки с тамгами племен.

— Тогда готовьтесь! Стан у святых могил должен быть неприступным. Дальше нам отступать некуда. Кого предлагаете вождем летучего отряда?

— Тут гадать нечего. Рустам великий воин, лучший из лучших, и персов знает,— твердо сказал тохар Сухраб, избранный вождем после смерти Шапура.

Молчаливый Рустам благодарно взглянул на Сухраба.

— Моя высокая мать! Дозволь и мне быть вместе с отцом! — звонко крикнул юный Спаргапис.

Вожди одобрительно улыбнулись: "Львенок рвется в бой! Где же, как не в битвах, гранить драгоценный камень?" Но Томирис встревожилась. Вскочил Бахтияр.

— "Бешеным" надо встряхнуться, иначе они скоро заплывут жиром. Дозволь и мне, высокая царица!

Томирис облегченно перевела дух: "Бахтияр сохранит мне единственного сына".

— Рустаму дадим отряды Рохбора, Азарписа, Сюника, Арифарна и "бешеных". Совет окончен, благородные вожди.