Сладкая летняя гроза - Эми Сандерс

— Мы не сомневаемся в твоей честности, Гэрет, — говорил мельник извиняющимся голосом, — но факты очень убедительные.

— Для меня они совсем не убедительны, — нетерпеливо отвечал Гэрет, на его скулах заиграли желваки. — У меня нет времени заниматься всякой ерундой.

— Извините, месье, — Кристиана вздрогнула при звуке голоса Жана-Клода, который отозвался в ее сердце как эхо ночных кошмаров, ранее преследовавших ее, — Но это правда. У меня есть доказательство. Я в это время сам был в том доме. Она перерезала горло моему брату как какой-то собаке или овце. Эта девушка преступница.

Джайлз выхватил бумаги из рук Жана-Клода и сунул их Гэрету. — Прочитай это, Ларкин, это ордер на ее арест.

— Здесь по-французски, — тихо сказал Гэрет, — мало ли о чем здесь говорится.

Джайлз схватил бумаги и протянул их Даниэлю.

— Тогда вы, господин учитель, вы же такой умный и знаете иностранные языки. Прочтите это вашему брату.

Даниэль молча стоял, сжимая в руках бумагу.

— Читайте, — настаивал Джайлз, повышая голос. Гэрет сжал кулаки и кивнул Даниэлю, спокойно улыбаясь.

Даниэль прокашлялся, достал из кармана очки и надел их на свой орлиный нос.

— Разыскивается за совершение государственного Преступления против Франции, за измену республике…. — он тихо вздохнул, неуверенно посмотрев на брата, — и за убийство Рауля Герарда, примерного гражданина, Кристиана, сестра маркиза Сен Себастьян. Возможно находится вместе с Артуа де Валье. Примерно восемнадцати лет, стройного телосложения, небольшого роста, черноволосая с голубыми глазами. Возможно, попытается скрыться в Англии…

Даниэль протянул бумагу Джайлзу. — Это еще ничего не доказывает. Бумаги могут быть фальшивыми.

— Нет, они не фальшивые, — вмешался Жан-Клод и гневно заявил. — Посмотрите, когда она бежала из моего дома, она обронила на пол вот это.

Он протянул миниатюрный портрет Габриэль Сен Себастьян. Это был портрет матери Кристианы. Стекла, которое защищало портрет, не было. Неяркий портрет, выполненный в пастельных тонах, потемнел от грязи.

Кристиана прижимала руку ко рту, кусая суставы пальцев.

Гэрет взял у Жана-Клода портрет и внимательно рассматривал его.

— Ты мог это украсть.

— Но почему, Ларкин? — потребовал ответа Джайлз. — Для чего этому человеку, преодолевшему такие трудности, чтобы приехать сюда, везти фальшивые документы по ложному делу? Она убила его брата и должна предстать перед законом.

Гэрет не шелохнулся.

— Все это чушь, — просто сказал он. — Кристиана и муху не смогла бы обидеть. Не знаю, с какой целью, Джайлз, ты делаешь все это, но я не собираюсь играть с тобой в эти игры. Убирайся вон отсюда вместе со своими друзьями.

— У нас есть указания…. — начал Джайлз.

— Разве Англия признала революционное правительство Франции? — резко спросил Даниэль.

Одно мгновение Джайлз колебался, но затем снова перешел в наступление.

— Это не имеет значения. Ты прячешь под своей крышей убийцу, Ларкин. Пока она здесь, жители деревни не могут чувствовать себя в безопасности.

Гэрет нетерпеливо вскинул голову. Взгляд его неожиданно остановился на Кристиане, которая стояла, прижавшись к стене. Ее испуганные глаза казались огромными на бледном лице.

Он протянул ей руку, голос его смягчился.

— Иди сюда, дорогая.

Молясь, чтобы ноги не подкосились под ней, Кристиана медленно подошла к нему. Она не сводила глаз с лица Гэрета и старалась не замечать в дверях Жана-Клода. А он был всего лишь в нескольких шагах от нее. Кристиана почувствовала, что Даниэль с беспокойством смотрит на нее сквозь очки.

— Не бойся, — Гэрет взял ее за руку и прижал к себе. Его сильная рука обвила ее стройную талию.

Даниэль подошел к ней ближе. Она почувствовала его прохладную руку на своем плече.

— Сейчас мы все решим раз и навсегда, — голос Гэрета звучал спокойно и уверенно. Он вложил миниатюрный портрет маркизы Сен Себастьян в руки Кристианы. Пальцы ее крепко сжали портрет.

— Это твоя вещь, дорогая?

Она кивнула не в силах произнести ни слова. Кристиана не могла поднять глаз и посмотреть на Жана-Клода, который стоял всего в трех шагах от нее.

— Да, — наконец произнесла она, — это портрет моей матери.

Рука Гэрета лежала у нее на спине, и она чувствовала ее тепло.

— Как ты думаешь, как мог портрет попасть к этому человеку?

Кристиана подняла глаза и встретила полный ненависти взгляд Жана-Клода.

На какое-то мгновение ей показалось, что она сейчас лишится сознания. В памяти отчетливо всплыли картины этой ужасной ночи. Свет фонаря отражался на лицах людей, стоящих у дверей дома. Рука Гэрета крепко держала ее за талию, прохладные пальцы Даниэля лежали на ее плече. Слышалось слабое повизгивание Дога, запертого в кладовой.

Губы Жана-Клода начали растягиваться в победной улыбке, обнажая гнилые зубы.

Кристиана посмотрела на портрет, который держала в руках, на нежные бледно-розовые краски лица матери.

— У меня украли этот портрет, — сказала она. Голос ее звучал четко и холодно. — Украли, когда я бежала от революции. Еще у меня украли драгоценности и мою скрипку, — она подняла голову и встретилась с взглядом Жана-Клода. На губах ее играла холодная уверенная улыбка. — Этого человека я не видела никогда в жизни.

Кристиана услышала, как облегченно вздохнул Даниэль, стоявший рядом с ней.

— Вот так, — сказал Гэрет. В голосе его наконец зазвучал гнев, — вы слышали, что она сказала. Кто осмелится не поверить ее словам? — он сделал шаг вперед и, казалось, стал еще выше от гнева. Мускулы на его руках напряглись, желваки играли на скулах.

— Если кто-нибудь не согласен, пусть скажет, и мы все решим здесь, на месте. Я просто снесу с плеч его чертову голову. Мистер Лай? Торнли? Кто еще?

Никто не проронил ни слова.

— Хорошо. Тогда убирайтесь с моей земли. Особенно ты, Джайлз. И моли бога, чтобы нам с тобой не пришлось здесь встречаться. А ты…. — он взглянул на Жана-Клода, — будет лучше, если ты не только уберешься с моей земли, тебе лучше убраться со своей костлявой задницей во Францию. Ты меня слышишь?

Глаза Жана-Клода блеснули в бессильной злобе. Бумаги, которые он держал в руке, оказались теперь бесполезными, и он смял их, а потом поспешно отступил назад, чтобы быть подальше от этого рыжеволосого гиганта, надвигавшегося на него.

— Уходите! — гневный крик Гэрета напугал даже лошадей, привязанных, у ворот. Он с такой силой захлопнул тяжелую дубовую дверь, что весь дом задрожал.

— Боже милостивый, — продолжал кричать он, поворачиваясь лицом к Кристиане и Даниэлю, — что за кляча… О боже, тебе плохо?