Девчонка с изнанки. Апрель (СИ) - Наталия Шитова

— Ну тогда пойдём, что ли, из этого мемориала. Пусть тут всё остаётся, как есть. Иди ко мне, держись за меня…

Он встал, наклонился, я обхватила его за шею, и он легко поднял меня с пола. Принёс меня в комнату прислуги, положил на кровать, накрыл одеялом и сел рядом.

— Хочешь, я тебе спою? — сказал он вдруг.

Я с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться.

— Нет, не надо. Я про Пятачка уже наслушалась. Лучше станцуй!

Шокер покачал головой, сосредоточенно покусал губы и запел, негромко, низко, иногда срываясь на хрипловатый шёпот.

Это была изумительной красоты мелодия, печальная, строгая и горестная, очень похожая то ли на блюз, то ли на госпел. Видимо, Шокер вёл мелодию очень точно, потому что ни разу мой тонкий слух не был оскорблён. Я слушала, и у меня временами стыло дыхание и мурашки бежали по спине. Шокер пел на гатри. История была о девушке с холодным ледяным сердцем. Многие пытались растопить его, но лишь один юноша, чьё сердце, напротив, пылало страстной любовью, сумел это сделать. Холодное ледяное сердце растаяло, а потом и испарилось, а юноша тоже сгорел, потому что некому и нечем было пригасить его пламя.

— Ты специально выбрал такую печаль, да? Чтобы легче плакалось?

Он кивнул и коснулся пальцами моего влажного виска.

— А ещё? Ещё знаешь?

— Знаю.

— А откуда?

— Жена мне очень часто пела.

— Спой ещё, пожалуйста. Если не устал.

Он наверняка устал. Да и вообще, вряд ли ему было легче, чем мне. Но он запел что-то ещё. А потом опять и снова. И это что-то всё было о любви и смерти, о смерти и любви. Как ни крути, а выходило, что любовь — это такая засада, что, раз вляпавшись, выжить нет никаких шансов.

Каждая мелодия душу просто узлом завязывала. А голос Шокера хотелось слушать бесконечно. Я так и уснула, свернувшись калачиком под одеялом и чувствуя обнимающую меня руку. И сквозь сон мне казалось, что он продолжает петь.

Проснувшись, я обнаружила, что уже почти полдень, а Шокера рядом нет. И в комнате нет. Вскочив, сбегав в спальню за одеждой, а потом осмотрев в доме каждый закоулок, я убедилась, что его нет нигде.

— Ятис, где… — я ворвалась в кухню с вопросом, но даже не сообразила, как спросить. Видел ли слуга, что в доме на ночь оставался кто-то ещё? Знал ли он в лицо младшего лорда?

— Да, госпожа?

— Когда ушёл… мой гость?

— Который? — невозмутимо уточнил Ятис. — Терракотовый? Или Андрей Клайар?

— Когда ушёл терракотовый, я, слава Богу, помню.

— Нет, прошу прощения, не помните, — возразил Ятис. — Я не про того офицера, который вчера пил здесь кофе. Я про другого.

— Какого другого? — испугалась я.

— Очень рано, часов в шесть, в дверь позвонил терракотовый в офицерском мундире. Спросил, можно ли вас видеть. Я ответил, что госпожа провела бессонную ночь и уснула только недавно. Тогда он уточнил, всё ли в порядке в доме, как себя чувствует госпожа, не было ли видно вокруг подозрительных посторонних личностей. Я хотел было сказать, что, кроме него, других подозрительных не видел, но не стал. Он пожелал всего доброго и ушёл.

Похоже, командор позаботился о самой лучшей прислуге для меня.

— Ты молодец, Ятис. Видимо, Альдон приставил кого-то для слежки… А Андрей?

— Он ушёл ещё раньше… — слуга стрельнул глазами в мою сторону и осторожно уточнил. — Как петь закончил, так сразу ушёл. Велел получше о вас заботиться… Завтрак будет через пять минут, госпожа. Куда прикажете подать?

— А можно я… прямо тут? На кухне? Можно?

Ятис коротко и неодобрительно вздохнул:

— Сегодня можно. Вам нужно прежде всего прийти в себя… Потом, если позволите, я буду подсказывать вам, как делать правильно.

— Ятис, мне… — я хотела ответить довольно грубо, но, рассудив, что парень всего лишь хорошо делает свою работу, я сдержалась. — … мне наплевать на то, как правильно. Я не леди! Чихала я на этикет! Я буду делать, как мне удобно!

— Лорд Клайар… старший лорд Клайар… мне всё про вас объяснил. Он сказал, что вы будете упрямиться, и чтобы я вам не потакал.

— Где он тебя такого отыскал только?

— Он давно меня знал. Я ему многим обязан.

— А русский откуда знаешь?

— Немного жил с родителями на изнанке.

— Если тебе приятней разговаривать на гатри, то пожалуйста, мне не трудно.

— Это неважно, как мне приятней. Лорд Клайар меня нанял и проинструктировал. Я буду всё делать, как велено.

— Лорд Клайар… — я перевела дыхание. — Больше не сможет ни во что вмешаться…

— Это тоже неважно. Я буду делать так, как он распорядился. Он мой работодатель. Мне уплачено за год вперёд.

— За год?! Зачем?!

— Лорд Клайар считал, что в течение года вы обязательно переедете в этот дом. Здесь всё должно содержаться для вас в идеальном порядке… Жаль, лорд Клайар не всё закончил. Но я обязательно всё доделаю, о чём он успел рассказать мне. Вот в спальне, например, ещё синие пушистые коврики с двух сторон от кровати должны быть…

— Ятис!!! Прекрати!..

Он вздрогнул и испуганно посмотрел на меня.

— Не смей при мне говорить эту всякую трогательную чушь! Про Йана, про коврики!.. Слышать не хочу!

— Как скажете, госпожа, — слуга чуть поклонился. — Могу не говорить, но сделать всё равно сделаю.

— Я не буду ночевать в этой спальне! Мне всё равно! Я буду жить в угловой комнате.

— Это комната для горничной. Её планировалось нанять, когда вы сюда переедете.

— Я сама себе горничная! Никого нанимать не будем! Спальню оформи, как нужно, прибирайся там, чтобы всё блестело, но ноги моей там не будет!

— Как скажете, — кивнул Ятис и, наконец, поставил передо мной тарелку с омлетом и чашку кофе. — Приятного аппетита!

Он тактично вышел из кухни, дав мне почавкать наедине с моими слезами.

Коврики… Синие. Пушистые!..

Я никак не могла понять, откуда это вылезло. Почему так больно от всего, на что бы ни упал взгляд в этом доме. О чём бы ни услышала. О чём бы ни вспомнила. О чём бы ни пожалела. И больше так нельзя. Становлюсь истеричкой. Я всегда была злюкой, ежихой, чертополохом, но никогда не была истеричкой. Как бы ни было плохо, я всегда умела справиться.

Я доела завтрак и помыла тарелку с чашкой.

— Что вы делаете?! — Ятис разве что не заорал на меня, с возмущением вырвал из рук мокрую тарелку. — Вы не должны этим заниматься!

— А чем? Чем тогда я должна заниматься?

— Чем хотите, госпожа. Но по хозяйству ни к чему не прикасайтесь! Это моя работа!

— А я готовить люблю… — виновато пробормотала я.

— Иногда я буду брать выходной.

— И на том спасибо, — вздохнула я. — И не забывай мне счета давать.