Лихо. Медь и мёд - Яна Лехчина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так задушить пытался или проклясть? – Юрген вскинул брови.
– Какие знаки? – оживилась Чарна. Предположила со смешком: – Если это деревце из целебной мази, то мне бабушка-знахарка такое рисовала. От кашля.
Глаза Магды странно сверкнули, и Юргену это не понравилось. Может, мужу она те знаки не показывала? Быстро стёрла, боясь, как бы взаправду не столкнулась с порчей, – или потому что желала замести следы?
Мацоха, осенило Юргена. И сразу в голове ожили истории Чеслава про его обидчивую мачеху-южанку, трясущуюся за первенца. Про брата в люльке и заговоры, которым его научила мать, – он рассказывал об этом в свой последний год и, казалось, совсем Мацоху не винил. «Она была молодая и глупая и боялась за сына. Наверное, она действительно верила, что я опасен».
А вот отца – винил. Юрген не помнил, в чём именно, но у этих воспоминаний – ненадёжных, призрачных – был горький привкус.
– Неужели, – обратился Юрген к кузнецу, – ты совсем ничего не слышал о Чеславе после его побега?
– Ничего. – Хведар опустился на лавку у стены.
– И не искал?
Хведар отвернулся.
– В первые годы – искал.
Юрген прикусил язык, чтобы не сказать лишнего. Пусть на совести кузнеца останется то, что произошло между ним и его старшим сыном, – и то, как тщательно он его искал.
– Может, – упорствовал Юрген, – через вашу деревню проезжал колдун? Или любой таинственный незнакомец, который останавливался не у тебя?
Хведар коротко пожал плечами.
– Не припомню. – Почесал шею. – Проезжие бывают, но не таинственные – купцы, крестьяне.
Юрген раздражённо хлопнул ладонью по столу.
– Ты тоже ничего не видел? – спросил он у Фебро. – Подумай хорошенько. Не знакомился ли с тобой кто-то загадочный, не из этих мест, пока родители не видели? Не выспрашивал о тебе?
Фебро был слишком занят тем, что, насупленный, поглядывал на Чарну – разве только слюна не капала.
– Не было такого, – отозвался нехотя.
Юрген разочарованно вздохнул и вскочил со скамьи. Запустил пальцы в волосы.
– А волков, – предположил, – волков в ваших местах много?
– Мало, – ответил Хведар. – Перебили всех в последние годы.
– При чём тут волки? – спросила Мацоха недовольно.
– Чеслав обращался в волка, – пояснила Чарна беспечно, пододвинув себе блюдце с вареньем. Облизнула ложку. – Юрген хочет спросить, не наведывался ли он к вам в оборотничьем теле.
Чарна вела себя так, будто уже поняла – раз толку из этой встречи не выйдет, стоит хотя бы порадовать себя сладким. Но Юрген не собирался сдаваться.
– Хорошо-о, – протянул он, прижимая ко лбу кулак. – Ладно… А вещи какие-нибудь от Чеслава остались? Рубашки? Обереги?
– Не думаю, – произнёс Хведар, и Мацоха кивнула, слегка закатив глаза.
– Ничего не осталось. – Посмотрела надменно. – Лет двадцать уже прошло, побойся богов. – (Сразу видно, что из-под Стоегоста – богов поминала.) – Чеслав был страшным человеком и исчез без следа.
– Да вы шутите. – Юрген развёл руками. – Ни клочка одежды не оставили? На память?
Может, так он сумел бы хоть что-нибудь наворожить. Маловероятно, но вдруг бы получилось?
– Ю-юрген, – напомнила о себе Чарна: все губы – в земляничном варенье. – Хватит уже. Заканчивай.
Юрген не знал, какие чувства у кузнеца вызывал его расспрос, и не был уверен, что тот сейчас не рассвирепеет. Но как же не хотелось верить, что все поиски были напрасными!
Он вернулся за стол и положил перед собой кулаки.
– Пойдём от обратного. Не пропадало ничего? Скотина не болела? Сами не хворали особенно сильно?
Мацоха ответила ему, раздражённо прицокнув: нет. Полюбопытствовала, не угрожает ли он им сейчас.
– О Тайные Люди. – Чарна возвела глаза к потолку. – Давайте я расскажу, а то Юрген больше спрашивает. Чеслав ваш, – задержалась взглядом на Мацохе, – был чародеем исключительной силы, Юрген на него до сих пор молится. Доброта добротой, но видно, – лёгкий кивок Хведару, – расстались вы не по-дружески. И если бы Чеслав решил наведаться к вам, чтобы свести счёты, едва ли бы он стал размениваться на больную скотину. Ну я бы так сделала, если бы была могущественной чародейкой и пришла поквитаться с теми, кто меня обидел…
Отодвинула варенье.
– Спасибо. – Выскользнула из-за стола. Шутливо поклонилась. – Да вы не переживайте, – это побледневшей Мацохе, – никто вам зла не сделает. Если бы Чеслав был жив и хотел вам отомстить, от этого дома бы уже мокрого места не осталось.
Юрген спрятал лицо в ладонях.
– Пойдём. – Чарна ногтями легонько поскребла его по спине. – Ничего ты тут больше не узнаешь.
– А что говорят у вас, – мерный голос Хведара теперь звучал ниже и глуше, – у чародеев? Чеслав пропал или всё-таки умер?
Юрген убрал руки, посмотрел на кузнеца. Нельзя было сказать, что тот расчувствовался или распереживался – только сидел, согнувшись. Опирался локтями о колени и задумчиво гладил подбородок большим пальцем.
– Считается, что его убили, – ответил просто. – Пятнадцать лет назад. Но мне казалось, это может быть неправдой. – Печально усмехнулся. – Я надеялся, что он уцелел, и раз уцелел, то заглядывал сюда.
– Как он умер? – Хведар поднял глаза.
Юрген помедлил с ответом. Встал на ноги, задумчиво потарабанил ладонями по столешнице.
– В бою.
Наверное, Юрген не знал Чеслава так хорошо, как думал. Может, он не был безупречно добр и тогда, а сейчас, если бы выжил, тем более бы озлобился – недаром Юрген подозревал его в создании чудовища. Но раз в этом доме его считали зверёнышем, способным на убийство ребёнка, – или хотели считать, чтобы оправдаться перед самими собой, – Юрген попытался придать его образу благородства.
Да, видимо, от Чеслава действительно не осталось ничего, кроме воспоминаний. Но пусть хотя бы он запомнится юным чародеем, который обещал стать великим.
– У моего мастера нет и не было ученика более одарённого, чем Чеслав, – говорил Юрген, наконец смиряясь со словами Кажимеры. – И моего мастера это напугало. Есть у нас такой неписаный закон: любой могущественный чародей однажды воспитывает чародея ещё более могущественного. – Юрген стиснул челюсти, а потом вздохнул с горькой улыбкой. – Мой мастер не хотел, чтобы Чеслав занял его место. Невесёлая, в общем, вышла история.
Он сцепил руки за спиной и отошёл от стола.
– Спасибо за ужин и ответы. – Слегка поклонился. – Боюсь, больше нам нечего друг другу рассказать.
Оставаться на ночь не хотелось, да никто их и не уговаривал. Юрген напоследок посмотрел на домашних Чеслава – недовольную Мацоху, насупленного Фебро и Хведара, едва кивнувшего ему на прощание.
– Если вдруг отыщешь его, – кузнец поднялся, – ну, мало ли…
Мацоха сжала губы в тонкую белую линию.
– Скажи ему, – посмотрел Юргену глаза в глаза, – что
