Неукротимая Анжелика - Анн Голон

Глава 23

Уговорить рыцарей Мальтийского ордена взять на борт одной из галер молодую французскую маркизу, дабы доставить ее в Бон, оказалось чрезвычайно трудно. Она убеждала графа де Рошбрюна и байи военного округа де ла Марша, шевалье де Рогье и даже Хозе де Альмада. Но каждый из них старался отговорить ее от подобного безумства. Для христианки, твердили они, высадка в Берберии связана с огромной опасностью.

Берберией называлась вся Северная Африка: Триполитания, Тунис, Алжир и Марокко. Фанатики и пираты, гораздо менее культурные, чем турки, чей протекторат они переносили с трудом, берберийцы были самыми яростными противниками рыцарей Мальтийского ордена. Положение женщины там рабское, ей предназначаются самые грязные работы или ее ждет судьба одалиски, запертой в гареме. Только еврейки ходят свободно и с открытым лицом. Однако и они остерегаются покидать пределы меллаха — еврейского квартала.

— Но ведь я отправляюсь в Бон, — настаивала она, — на католическую территорию.

Ей наперебой растолковывали, что это еще хуже. На этих участках африканского побережья, в которые, подобно клещу, впивались испанцы, неутомимо досаждающие берберийскому льву, было все, но в основном царила нищета. Что она, французская придворная дама, будет там делать среди скопища мелких торговцев, жалких посредственностей и всякого сброда, под охраной гарнизона андалузцев, таких же мрачных и суеверных, как мавры, которых они пытаются достать стрелами и пулями из-за крепостных стен? Что она найдет на этом обойденном судьбой клочке земли, лишенном души, сердца и человеческого лица? Неужели она хочет снова подвергнуться бесчисленным опасностям, которых с Божьей помощью избежала?..

В конце концов Анжелика обратилась к самому Великому магистру ордена, князю Никола Котонеру, высокородному выходцу из Англии, благочестивому «брату милостью Господа нашего странноприимного дома воинствующего ордена святого Иоанна Иерусалимского, хранителю Гроба Господня и смиренному покровителю бедных», как он именовал себя в официальных бумагах. В Риме на собраниях капитула этот князь занимал первое место (одесную от папы). Он обладал также привилегией со своими рыцарями охранять конклав, а при выходах папы посланник Мальты шел впереди в полном облачении, при оружии, неся красный с белым крестом штандарт — тот, что развевается над галерами христиан.

Красавец старик в седом парике и с властным взглядом произвел на Анжелику большое впечатление. Она говорила с ним вполне откровенно, рассказав о своей горестной и романтической любви. Десять лет она оплакивала своего горячо любимого супруга и теперь, узнав, где он находится, сможет наконец увидеть его. Дозволено ли ей просить Его высокопреосвященство о разрешении отправиться к берегам Берберии на борту одной из галер, идущих в том направлении, и о том, чтобы галера зашла в Бон высадить ее?

Великий магистр выслушал Анжелику со вниманием. По временам он вставал, подходил к окну, подносил к глазу подзорную трубу, следя за движением кораблей на рейде.

Одет он был на французский манер, только поверх камзола через плечо носил ленту ордена с вышитыми золотом сценами страстей Господних.

Он долго молчал, обдумывая услышанное. Потом вздохнул: слишком многое в рассказе казалось ему не правдоподобным. В особенности то, что ее муж, ученый христианин и вельможа, нашел прибежище в столь жалком городишке.

— Вы говорите, что он прежде беспрепятственно путешествовал по берберийским землям?

— Так мне рассказывали.

— Следовательно, он стал ренегатом, живущим по законам ислама, и теперь у него гарем из пятидесяти женщин. Воссоединившись с ним, вы подвергнете великим опасностям вашу душу, а возможно, и жизнь.

Сердце Анжелики тревожно сжалось, но внешне она оставалась спокойной.

— Я не знаю, кто он теперь. Возможно, бедняк или отступник, — ответила она. — Знаю лишь одно: он мой супруг перед Богом, и я хочу его отыскать.

Суровые черты Великого магистра смягчились:

— Счастлив мужчина, внушивший вам такую любовь!

И все же он еще колебался:

— Ах, дитя мое, ваши молодость и красота беспокоят меня. Слишком много бедствий и искушений подстерегает вас на Средиземном море, некогда омывавшем христианские земли, а ныне попавшем во власть ислама. Нас, рыцарей Иерусалима, печалит слабость нашего воинства. Ведь нам предстоит отвоевать у неверных не только Святые места, но и Константинополь — древнюю Византию. Разве мы вправе забыть, что там встарь царствовала великая Церковь, колыбель христианства, расцветшего под куполами Святой Софии, ныне превращенной в мечеть?

Он помрачнел, погрузившись в свои мистические видения.

Анжелика вдруг резко бросила:

— Я знаю, почему вы не хотите отпустить меня! Вы еще не получили моего выкупа.

Старого прелата, видимо, позабавила эта дерзость.

— Я был бы рад иметь этот предлог, чтобы помешать вам совершить безумный поступок. Но именно сегодня я получил подтверждение от нашего банкира в Ливорно, что деньги переданы вашим управляющим главному настоятелю нашего монастыря в Париже.

Его глаза язвительно блеснули.

— Так и быть, сударыня. Я признаю, что человеческое существо, получив свободу, вольно ее утратить по своему желанию. Галера под командованием барона фон Нессельхуда через неделю должна выйти в море. Я разрешаю вам отправиться на ней.

Заметив, как просияло лицо Анжелики, он отнюдь не растрогался, а, сдвинув седые брови и указуя на нее перстом с аметистовым перстнем прелата, прокричал:

— Вы еще вспомните, о чем я вас предупреждал! Берберийцы — жестокие фанатики, несговорчивые и похотливые. Даже турецкие паши их боятся, ибо эти разбойники дошли уже до того, что упрекают турок в недостаточно ревностном соблюдении законов Пророка. Если ваш муж сумел снискать их дружбу, значит, он стал таким же. Для вашего спасения лучше было бы остаться на земле, осененной крестом, сударыня!

Заметив, что Анжелика не поддается на уговоры, он добавил мягче:

— Преклоните колена, дитя мое, и позвольте мне благословить вас.

Глава 24

Галера уходила в открытое море, оставляя за кормой Мальту в кольце крепостных стен цвета янтаря. Вместо звона колоколов теперь слышались удары волн и глухой скрип весел.

Барон фон Нессельхуд мерил палубу уверенными шагами старого морского волка.

В нижней каюте два французских торговца кораллами беседовали со степенным голландским банкиром и молоденьким испанским студентом, ехавшим к отцу — офицеру гарнизона в Боне. Все они, вкупе с Анжеликой и Савари, составляли немногочисленную группу мирных пассажиров военной галеры. Естественно, разговор вертелся вокруг весьма возможной во время короткого плавания встречи с берберийскими пиратами, дерзость которых росла день ото дня и становилась все опасней.