Великая Скифия - Виталий Полупуднев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он растопырил худые волосатые пальцы обеих рук.
Делия с детским простодушием и любопытством посмотрела на руки мужа, но опять виновато улыбнулась.
– Не понимаю, Скимн, не вижу.
– Именно не видишь! А чего ты не видишь? Да моего Золотого кольца с наговорным камнем!
– Где же он? – ахнула с сожалением жена. – Это последняя драгоценность нашего дома! Перстень был семейным талисманом.
– Я отдал его в виде подарка жрице Мате и сказал: «Носи и помни». Теперь она сделает кое-что для Гекатея, вернее – уже сделала… Однако хватит, смотри, дети уже спят, да и меня что-то клонит ко сну…
4
В винном погребке Тириска пылают факелы. На скамьях и бочках сидят эфебы. Большинство сильно навеселе, лица их потны и красны. Ираних играет в кости с Тагоном, сыном откупщика Феокла, и подпевает товарищам. Все поют, размахивая фиалами.
Гекатей пришел сюда не один.
Недалеко от погребка он повстречался с ночным патрулем. Старшим патруля оказался Бабон.
– Кто идет? – хрипло окликнул его Бабон.
– Гекатей, сын архитектора Скимна!
– А, эфеб! Что же ты не вооружен? Похоже, что ты идешь в гости или, хе-хе, к красотке на свидание?
– Первое вернее, Бабон. Я иду в винный погребок Тириска, где сегодня собрались юноши, окончившие эфебию… По разрешению совета.
– Нет, правда?.. Это очень мило, справлять конец эфебии! Я провожу тебя до места.
Когда они подошли к погребку, до их ушей донеслись крики и хохот.
– Замечательно! – покрутил головой Бабон. – Я делаюсь моложе, когда слышу голоса эфебов!
– Ну, прощай, почтенный воин!
– Нет, подожди! Эй, Агафон, Бион! Вы идите обходом до порта, а на обратном пути зайдете за мною! Я задержусь по делам в этом погребке!
Они спустились вниз по каменным ступеням.
Ираних только что выиграл у партнера две ставки и, откинувшись на спинку кресла, бросил хозяину питейного заведения монету со словами:
– Счастливый удар! Еще вина, Тириск, да смотри, дряни нам не давай!
Повернув голову, он увидел вошедших.
– О, Гекатей! Хо-хо-хо! И Бабон из Хаба!.. А ну, налить им кружки!
Эфебы зашумели. Гекатей, несмотря на скромное общественное положение отца, пользовался среди эфебов немалым уважением за свою силу, смелость и приветливый характер.
Вино, булькая, лилось в глиняные фиалы.
– Не надо разбавлять, пусть льют, по скифскому обычаю, целиком!
– Полно, друзья, – улыбнулся Гекатей, – нам ли подражать скифам! Царь спартиатов Клеомен пил по-скифски и спился, сошел с ума!
Эфебы подняли фиалы и хором продекламировали стихи Анакреонта:
Эй, эфебы, пойте громче,Но не следует ораньемСкифам диким подражатьЗа вином. Давайте дружноПить и гимны исполнять!..
– Не пугайся, Гекатей, – Ираних мигнул Тириску, – вино было разбавлено еще в бочке.
Тириск кланялся и соглашался со всем. Делал при этом вид, что ему понятны шутки гостей.
– А ну, подскифь! – протянул посуду Тагон.
Тириск подлил цельного вина. Все выпили. Остатки вина из кружек и фиалов выплеснули прямо в стену. Раздался дружный хохот.
– Давайте играть в «коттаб»!.. Кто попадет вон в то пятно под потолком, тот получает звание героя!
Юноши, с криками и смехом плескали вином в стену подвала. Они не стеснялись в крепких выражениях. Справлять праздник окончания эфебии было одним из старинных прав молодежи. Праздник этот напоминал ежегодные «дионисии» и также сопровождался шумными гулянками.
Эфебы пели, хохотали, пускались в пляс. Перемигнувшись, начали наперебой угощать Бабона и вскоре напоили его допьяна.
– Расскажи, друг Бабон, как ты покинул Хаб, как бежал от скифов?
– Что? – переспросил Бабон, выпучив рыбьи глаза. – Я бежал от скифов? Да за кого вы меня принимаете?
– Мы знаем о твоей силе и ловкости, о твоей храбрости, почтенный Бабон, но так говорят злые языки.
– К демону злые языки! Вы слушайте не старых баб, а меня самого! Я оставил Хаб, когда его защита стала невозможной. Я сам убил более двадцати варваров, но все мои люди пали. Тогда я вскочил на лошадь и ускакал. Я весь был обрызган вражеской кровью, в моем бедре торчала отравленная стрела…
Бабон все более пьянел и говорил не вполне связно. Но его мужественный и разудалый вид, его репутация воина, побывавшего в жарких схватках и видавшего виды, нравились молодежи. Видя, что юноши слушают с большим интересом, он взобрался на кресло и, поставив ногу на стол, сделал широкий жест, словно выступал перед народом на главной трибуне города.
– Они окружили город со всех сторон и начали метать через стены зажигательные стрелы. В городе загорелись соломенные крыши. Потом скифы полезли на приступ, но мы сбросили их лестницы вниз. Тогда они забросали ров конскими трупами, притащили ручной таран и разбили палисады с южной стороны, где не было каменных стен… Затем были сломаны ворота… Мы встретились с варварами грудь с грудью. Один скиф-верзила хотел оглушить меня дубиной, но я увернулся и всадил ему в печень акинак! Другой ударил меня копьем, но древко сломалось о панцирь. Я разрубил ему лицо наискось! Потом у меня сломался меч. Тогда я взял скифскую секиру из рук убитого и начал рубить ею варваров направо и налево!..
Бабон стал махать рукой и чуть не упал. Его поддержали. Слушатели прерывали рассказчика одобрительными криками и рукоплесканиями:
– Слава гиппарху Бабону! Слава сыну Марона, защитнику города!
Ободренный рассказчик продолжал:
– Но скифы разбили ворота и, очистив вход в город, пустили на нас конницу, которая ворвалась с дикими криками. Мы отступили за строения и начали оттуда метать камни и стрелы. Я попал камнем в лоб их сотнику, тот свалился на землю и был растоптан своими же… Чтобы испугать невыезженных коней номадов, мы зажгли постройки и стога сена, а сами под прикрытием огня и дыма отступили к храму Ареса. Скифы кинулись грабить. Тогда я предложил своим прорваться и ускакать на скифских конях в Херсонес. Нам удалось прорубить дорогу сквозь толпу скифских оборванцев к лошадям, что оставались на привязи, пока их хозяева грабили и насиловали… Ах, друзья мои! Я чуть не задохнулся от скифской вони! Клянусь сфинксами и демонами ночи! У этих бродяг даже кровь воняет! Я отрубил одному голову, а на меня брызнула кровь, пахнущая конской мочой!.. Они насквозь пропитались кобыльим духом!..
Эфебы дружно захохотали.
– Но как ни храбры были мои спутники, все они легли среди трупов убитых врагов. Только мне удалось добраться до коня скифского воеводы Калака!.. Но едва я протянул руку к поводу княжеского скакуна, как был сильно удивлен: это оказалась моя собственная кобыла! Калак, видимо, понимает кое-что в лошадях, если сразу оценил достоинства моей кобылы! Он сразу пересел на нее, как увидел ее в числе захваченной добычи. Я понял, что боги не хотят моей гибели, и, не теряя ни минуты, вскочил в седло и ускакал, вверив свою жизнь и судьбу в руки Девы-Покровительницы… Ну, да я ей уже не должен, она получила от меня обещанное сполна!..
Эфебы слушали затаив дыхание. Они чувствовали в рассказчике воина и доброго малого, от слов которого веяло романтикой степных схваток, бешеных скачек на полудиких конях и бесшабашной удалью. Они заранее допускали, что хабеец многое добавил от себя, но ложь для херсонесца не порок, она подобна привычной приправе к пище. Без нее он не проглотит и куска.
– Скажи, Бабон: ты думаешь вернуться опять в Хаб, когда скифы будут прогнаны в степь?
– Я?.. – Бабон задумался. – Да, я хотел бы возвратиться, хотя дом мой сгорел. Но у меня там кое-что закопано. Я смог бы все восстановить вновь, дом и усадьбу. Но я решил сначала здесь жениться.
Последние слова он произнес таким неуверенным тоном, словно сказанное было неожиданностью для него самого. В самом деле, неясные мысли и желания, зародившиеся в сумерках его души, сейчас вдруг оформились сами собою и проникли в сознание.
Дружный смех был ему ответом.
– Браво, Бабон! Тебе, конечно, пора завести жену. Тогда ты получишь место в магистратуре. Но для этого нужно подобрать невесту по вкусу!
– Невесту?.. Так она уже есть!
– Кто, кто такая?
Юноши пристали к Бабону с этим вопросом вплотную. Но тот с пьяной хитрецой улыбался и грозил пальцем.
– Не-ет, не скажу!
– Ну, скажи, Бабон, ведь ты среди друзей!
– Не скажу, разболтаете!.. Знаю вас, мальчишек!
– Клянемся всеми богами и богинями, что сохраним тайну! Это будет тайна эфебов!
– А если Тириск проболтается, то мы его утопим в бочке прокисшего пива! Впрочем, его можно прогнать! Эй, Тириск, уходи в свою конуру, пока не получил ножнами по заду!
Молодые люди обступили Бабона плотным кольцом, в их глазах вспыхнуло любопытство. Вся компания при слабом свете казалась шайкой сказочных разбойников, окруживших своего главаря.
