Зверь, шкатулка и немного колдовства - Елизавета Шумская

— Не знаю, освободит ли это души, — хмыкнул Златко, — но если да, то они тут же прямиком отправятся к демонам. И это я не ругаюсь, а констатирую факт.

— Это слишком серьезный вопрос, чтобы рисковать, — нахмурившись, произнесла Ива, — Как мы можем быть уверены, что наши действия не погубят их?

— Они уже погублены, Ива, — заметила Дэй со свойственной ей жесткостью, — Кроме того, я считаю, что этот путь и мы, и они должны пройти до конца.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась травница.

— Я думаю, что все имеет свое начало, свой ход и свой конец. И сейчас наша задача — закончить эту историю.

— Какая ты категоричная, — еще более нахмурилась знахарка, — Всегда этому так поражалась. Откуда только берется в тебе стальная уверенность, что твое мнение всегда истинно? Что ты имеешь право судить? Вот так, когда доказательством твоей правоты является только твое утверждение: «Должно быть так».

— А ты хочешь, чтобы я всегда сомневалась, как ты?

Травница вскинула подбородок.

— Я хочу услышать что-то более аргументированное, — процедила она.

— А тебе что-то непонятно? — в раздражении фыркнула гаргулья.

— Как же меня это бесит! — внезапно сорвалась Ива. — Вот эта вот надменная самоуверенность, эта привычка преподносить свои мысли как высшую истину. Придет что-то в голову, и выдаешь этот постулат за результат долгих размышлений! Ты же не терпишь, когда кто-то с тобой не соглашается. Сразу в ярость впадаешь! Зачем тебе вообще друзья? Тебе нужен хор дрессированных собачек, который будет тявкать по твоей команде! В заданной тональности!

— Ой, да ладно! Вот Грым не стесняется спорить. А ты никогда этого фактически и не делала!

— А потому что ты этой своей железной самоуверенностью и яростью просто залавливаешь! Любое слово поперек встречается таким ураганом, что проще промолчать. Только знаешь, — Ива прижала руку к груди, — раздражение-то вот тут копится. Копится, копится и рано или поздно дойдет до предела. Это Грыма подобное забавляет, да и не думает он об этом вообще. А тех, кто склонен переживать все, пропускать через себя… — Девушке в какой-то момент перестало хватать воздуха. Она жадно его глотала, но ощущение не проходило. Премерзкое, надо сказать, состояние. — Таких… они или сторонятся, стараясь не ввязываться в твои дела, или сталкиваются с тобой в ссорах, спорах — во всем, но рано или поздно вы расстаетесь. Тебе льстит, что в друзьях умные люди ходят, но так ли они тебе нужны? Хор собачек-то удобнее.

— Да что ты из меня монстра делаешь! Нет у меня никакого собачьего хора. Я вообще ненавижу, когда вокруг слишком много душ. Я — одиночка!

— Высокомерная, презрительная, не признающая за другими право на свое мнение, более того — ты не желаешь, не хочешь… хоть немного понимать тех, кто тебя окружает!

— Слушай, когда ты стала такой истеричкой? Раньше рта не раскрывала, а сейчас, посмотрите на нее, какая горластая нашлась! Думаешь, что если рядом парни сидят, то можно так со мной разговаривать?

— Да потому что молчать надоело! С тобой же иначе нельзя общаться. Попытаешься тебе что-то говорить, пытаешься объяснить, что не согласна или еще что-то, ты тут же впадаешь в ярость. И начинаешь давить, разве что не садишься сверху. Грыму хорошо, ему ты сразу в морду тычешь, а тех, кто с тобой не лезет в драку, ты пытаешься своим гневом, жесткими отточенными фразами загнать в угол, заставить оправдываться.

— А ты молчишь, как корова!

— Может, и корова. Но все же человек. Я, может, не могу сразу тебе все свои резоны привести, да и нет у меня сил с тобой бороться, не мое это. Но я же тоже имею свое мнение, и оттого, что мне не хочется с тобой ругаться и что ты своим напором внесла сумятицу в мозги, оно не изменилось. Это тебе подраться-поругаться что чаю глотнуть, а другие после твоего ора разве что не больные. Я не могу постоянно вести войну… а чтобы отстаивать свое мнение, приходится. Но, Дэй, в какой-то момент становится просто все равно. Ты говоришь, а я отдаляюсь. Или просто не делаю ничего, на что якобы согласилась, просто иду дальше и делаю, что считаю нужным. Но как же тошно каждый раз!

— Не понимаю, что тебе не нравится. Жизнь — это каждодневный бой. За себя, за правоту, за друзей, да мало ли за что! А ты хочешь, чтобы все было благостно и все друг другу улыбались!

— Не хочу! Вернее, хорошо бы… Мне не надо фальши или чтобы только мое мнение стояло на первом месте. Я просто не понимаю, зачем вести войну с самыми близкими? Зачем заставлять их смиряться или защищаться?

— Если не умеешь свою точку зрения отстаивать, то сиди и молчи.

— А почему я должна ее тебе доказывать? Ладно еще, в обычном разговоре, но твой тон в подобных случаях… тебе ничего не хочется доказывать, а хочется ссориться и обижать.

— Уж что-что, а ты умеешь какую-нибудь гадость исподтишка сказать.

— Только я их иногда говорю, а от тебя постоянно… что-то подобное слышится. И ты тоже умеешь бить без промаха. Особенно когда человек раскрылся тебе, все уязвимые места стали видны, чем ты всегда — всегда! — пользуешься!

— Сама подставляешься. Я…

— Девочки, девочки, не ссорьтесь, — замахал руками Златко, привыкший, что именно ему приходится разрешать все споры и ссоры. Однако в этот раз противостояние девушек зашло слишком далеко. Ива действительно редко говорила что-то подобное, предпочитая отмалчиваться, как-то иначе доносить свое неодобрение. Скандалы она устраивала очень редко. Правда, нельзя сказать, что ее молчаливая хмурость была лучшим выбором. Приходилось долго выпытывать, что не так и как это исправить. Потом надо было исправлять и еще долго вымаливать прощение, чувствуя себя виноватым. Но и вечные скандалы с Дэй доставляли мало удовольствия. Зато заканчивались, как правило, быстро. По крайней мере, именно Ива реже обижалась и легче шла на компромисс, В общем, девушки на самом деле стоили друг друга. В любом случае ссоры никому не были приятны. Особенно невольным зрителям. Вот Синекрылый и попытался сгладить ситуацию. Однако в этот раз обаяние юного дворянина не помогло. Как и его авторитет. На него зло посмотрели с обеих сторон. Причем так, что он еле нашел в себе силы продолжить: — Кстати, Дэй, я бы тоже с удовольствием послушал твои аргументы.

— О чем? — недовольно буркнула Дэй, жутко обиженная, разозленная и недоумевающая.

— О том, что души Александра и Анастасии погублены и именно мы должны завершить эту историю, — педантично пояснил Бэррин.

— А что непонятно? Они заключили сделку с демонами. Значит, все, их души не спасти. Это непреложный факт. Такое не нарушается, не изменяется. А обмануть… Насколько я знаю по литературе, даже если обманешь демона, он потом так отомстит, что мало не покажется. Разве они мало страдали, чтобы еще такое на них навешивать? В том, что мы должны поставить точку в этой истории, сомнений быть не может. Иначе не прислали бы на твое имя шкатулку, не было бы этого приключения. Вот так-то вот. И если кто-то чего-то не понял, пусть включит мозги, а не горланит, что я слишком категорична.