Алета - Милена Завойчинская

— Вот. Представляешь, с меня уже даже сняли все мерки для наряда, и завтра в полдень будет свадьба, причем здесь, у вас в храме. А я в шоке от всего этого, потому что замуж я вообще не хочу, и уж тем более, сразу за двух мужчин. Но изменить и исправить уже ничего не могу, потому что это оказался единственный способ их спасти. — Посетовала я, заканчивая свой долгий эмоциональный рассказ.

Мертон слушал меня внимательно, не перебив ни разу, и я видела, как меняется его лицо. Сначала оно было счастливым от того, что я пришла, а к концу рассказа он совсем помрачнел.

— Мертон, ну не молчи. Скажи же что-нибудь? Успокой меня хоть как-то, а? Ты не представляешь как мне погано, и как я хочу, чтобы все это оказалось лишь страшным сном. — Я взяла его за руку. — Меня утешает только то, что как только весь этот фарс со свадьбой закончится, я активирую амулет и исчезну отсюда навсегда. Я даже не знаю, смогу ли я еще прийти к тебе и попрощаться.

Тут лицо Мертона исказила какая-то страдальческая гримаса, он неожиданно скользнул ко мне и, упав на колени, уткнулся лицом мне в живот, крепко обнимая. Гм, не поняла? Как-то не на такое я рассчитывала, когда просила меня успокоить, а у него такой вид, что его самого сейчас утешать надо. Я погладила его по блестящему черному крылу. В свете свечи перья выглядели маслянисто-бархатными, если такое возможно. Сидеть было неудобно, руки Мертона сильно меня сжимали, а я начала понимать, что наверно это была не самая хорошая идея, прийти в такое время в комнату к одинокому молодому мужчине. Но я так привыкла воспринимать его как свою персональную жилетку для «поплакаться», как хорошего собеседника и жреца, что почему-то и мысли не допустила, что тут жрецы как-бы совсем не монахи, а вовсе даже наоборот.

Осознав все это, меня бросило в жар, и я сделала попытку встать. Мертон нехотя разжал объятия и тоже встал, нависая надо мной и глядя мне в глаза с каким-то странным отчаяньем, а на шее у него бешено пульсировала жилка. Я невольно засмотрелась на эти, бьющиеся через край и пытающиеся вырваться на волю, эмоции. А он тяжело сглотнул под моим взглядом.

— Мертон, я пойду, пожалуй. Спасибо, что ты выслушал меня, мне ведь совсем не с кем здесь поговорить кроме тебя. Я буду скучать по тебе, когда выберусь из долины. — Я чуть улыбнулась, и погладила его по щеке.

Он дернулся от этого прикосновения, перехватил мою руку и прижался горячими губами к ладони. Ой-ой, как нехорошо-то получилось, почему же я была так слепа все это время и ничего не замечала? Смущение накатило волной, стало ужасно душно и неловко, а тело невольно отозвалось дрожью на эту нежную ласку. Я попыталась аккуратно вынуть свою ладонь и бочком просочиться мимо него к двери. А он резко наклонился к моему уху и горячо выдохнул: «Останови меня». И его губы, прокладывая обжигающий путь поцелуями, скользнули по шее и дальше, чуть замерев на ключицах.

Утром меня довольно рано растолкали служанки. Я натянула на голову подушку, зарылась в одеяло и сказала, что не встану, пусть идут все к демонам, а я спать хочу. Но тут меня начал топтать Альф, и схватив зубами одеяло, стащил с меня его.

— Альф, предатель. Ууу, ненавижу вставать по утрам. Ну чего так рано-то? — Простонала я, садясь и спуская ноги с кровати.

— Ваше Высочество, поднимайтесь. Пора готовиться к свадьбе, пройдёмте в купальни. — Одна из служанок настойчиво нависала надо мной.

Ох ты ж ёшкин тузик… Я и забыла, что я теперь высочество, и что сегодня свадьба. Значит, не приснилось, какая досада.

— Ладно. Мне нужно выпить чего-то горячего, чтобы проснуться и я сдаюсь, делайте все что хотите. — Я снова упала лицом в подушку.

Мне быстро принесли чашку лумы с какой-то плюшкой, и как только я все это осилила, чуть ли ни волоком потащили в купальни. Альфа тоже, кстати, хотя он наивно пытался избежать, но пришлось смириться. И наш с ним вчерашний ад повторился, но в более укороченном варианте.

Затем мои волосы высушили, заплели в сумасшедшее количество косичек и соорудили из них какую-то невероятно сложную прическу. А я с ужасом наблюдала за этим, и думала о том, как же я потом все это буду расплетать? Это же просто нереально. Закончив мучить мои волосы, служанки взялись за макияж и одевание. С макияжем я встала на дыбы и заявила, что наносить мне боевой раскрас индейцев я не позволю, и плевать мне, что меня должно быть видно издалека всей толпе. Только аккуратный естественный макияж. Поругавшись на эту тему, я пригрозила, что сейчас вообще откажусь его делать, если они будут настаивать дальше. Смирившись, они таки сделали мне нормальный естественный и не броский макияж. А над Альфом все это время измывался с грумингом какой-то серьезный мужчина. Моего монимонта причесывали, приглаживали, кажется, немножко надушили, и в конце нацепили ошейник из позолоченной кожи, инкрустированной драгоценными камнями. У меня тем временем дошла очередь до платья и туфель. Потом я отбивалась от их местных духов, так как это удушающее сладкое благовоние я просто физически не могла выносить, это ж не духи, а газовая атака. Пришлось спрятаться и, достав из сумки свою любимую водичку Аква Аллегория Гроселлина, пшикнуться ею, раз уж им так важно, чтобы невеста благоухала. Легкий ненавязчивый запах красной смородины самое то, хоть пахнет вкусно.

Закончив приготовления, мы переместились в конюшни, где меня посадили в седло. В прямом смысле этого слова, так как сама я ни за что не смогла бы взгромоздиться наверх в этом наряде. Седло было невероятно богатое, покрытое позолотой, а из самого Хаммера сделали некое лошадиное божество, не иначе. Его вычистили и, наверное, отшлифовали, потому что шкура у него аж сияла, а в гриву и в хвост вплели драгоценные камушки. У меня такое ощущение, что если бы он дался, так ему бы еще и копыта и рог покрыли позолотой. Они с Альфом переглянулись, оценили друг друга и, закатив глаза, синхронно фыркнули, на что я погрозила им кулаком, ведь меня-то разрядили еще похлеще. Они снова переглянулись, устыдились и больше не показывали, как сильно им не нравится все это нарядное великолепие.

А у Храма уже собралась толпа. Наша процессия, во главе с королевой и Ирлитой, медленно и величественно подплыла к крыльцу, где меня сняли с седла, поставили и помогли принять равновесие. Окружающих мне было видно плохо, потому что мне на голову надели густую вуаль, заменяющую здесь фату, и лицо у меня было завешано. Женихов моих видно не было, и я предположила, что они, наверное, уже в Храме.

Когда мы вошли в Храм, королева с Ирлитой, оставив меня у входа, проследовали к алтарю, с одной стороны которого уже стояла Верховная Жрица, а с другой мои мальчики, одетые в одинаковые белоснежные костюмы расшитые золотом, и рукава их рубашек были с такими же разрезами от плеча как у моего платья. Красивые какие, длинные волосы тоже собраны в сложные прически из множества косичек. Ох и намаемся мы сегодня вечером с волосами. Зазвучала торжественная музыка, и я в одиночестве двинулась к алтарю. Толпа стояла двумя плотными колоннами по бокам, оставляя только узкий проход в центре, по которому я сейчас и плыла, молясь только о том, чтобы не шлепнуться и не опозориться перед всеми.