Меч Без Имени. Свирепый ландграф. Век святого Скиминока - Андрей Белянин

– Видуха у нас, как у последних оборванцев. Прямо какие-то курдские беженцы, ей-богу! В приличное общество точно не пустят. Надо добраться до людей и купить сносную одежду. Здесь нам ловить нечего. Жан, сажай жену на коня, мы с тобой пойдем пешком.

– Дамы его положения не ходят пешими, – наставительно поправила Лия. – Пусть уж он пока покатается, а я пойду рядом на веревочке, как рабыня или пленница. Тогда вы, милорд, сможете изображать восточного телохранителя.

Мы с Бульдозером подумали и признали ее правоту. Жаль, нам не удалось реализовать этот несложный план. С гор покатились камушки… Земля чувствительно задрожала. Вокруг, постепенно густея, начинало рокотать до физической боли знакомое: «Урк!». Нет, нет, нет!!! Не хочу. Я устал, я голоден, меня все время обижают, ко мне все пристают с гнусными предложениями…

– Лорд Скиминок, это опять оно!

Прямо перед нами зависло бледное старушечье лицо полутораметровых размеров…

– Здрасте! Вас, бабуленька, нам только и не хватало. Да, где ж вы столько пропадали, болезная? Что давно не заходили, мы тут грешным делом соскучиться успели…

Со всех сторон на нас высыпала целая армада Озабоченных Орков. Раз в десять больше, чем было. Наверняка они созвали на развлекалку все соседние племена. Вопят, как психопаты на проверке кала. Рожи злые, в руках камни, степень возбужденности градусов сорок пять. Ну что тут скажешь? Пока у меня есть Меч Без Имени и Бульдозер, у Бульдозера его оглобля и Лия, у Лии пара монологов обо мне и все, что она думает об орках… живыми нас не возьмут. Мы трое устало переглянулись.

– Будем их бить?

– А что нам остается, Жан? Конечно, будем. Их всего-то сотен семь-восемь. У каждого по кирпичу, значит, в лучшем случае не более трех сотен с четвертью булыжников каждому из нас по голове. Ты, я думаю, выдержишь… Из оставшегося стройматериала соорудишь роскошный склеп наших пришибленных тел.

– Не смейтесь над ним, милорд! Он еще решит, что вы это всерьез. Да втроем мы им быстро напинаем! – бодренько включилась Лия. – У меня даже есть маленькое предложение. Вы двое наперегонки стучите им по сопаткам, а я подсчитываю, кто больше наваляет. Победитель получает поцелуй.

– Хитра мартышка! – присвистнул я. – Нам опять щелчки и зуботычины, а тебе раздача призовых и утешительных поцелуев. Может, хоть для вида прогонишь кого-нибудь прутиком?

Лицо фантома взирало на наши перебранки со здоровым недоумением. Как я ее понимаю… Старушечьи глазки бегали туда-сюда с целью разглядеть у нас что-то такое, чего у других нет. Например, дырку в спине, где поворачивают заводной ключик… Бесцветные губы напряженно прошелестели:

– Живой? Опять живой…

– Да! – грозно рявкнула наша ревнивица. – Милорд и теперь живей всех живых – наша сила, знанье и оружие!

– Ничего не понимаю.

– А тут и понимать нечего! – в том же тоне поддержал жену Бульдозер. – Вы кто? Привидение! Ну так сидите в своем замке и не лезьте в мужские дела. Фикция!

– Живой… Все живые, – монотонно пробубнило лицо. – Пусть умрут здесь. Сейчас.

– Ой, мамочки, как страшно! Не останавливайте меня, милорд, я ей наконец все скажу. В первый раз, когда это коровье вымя пенсионного возраста сунулось к нам, что было? На нас напали мертвые кришнаиты. Мало ей, карге беззубой! Опять приперлась! Не держите меня, я сама знаю, что надо быть вежливой с пожилыми людьми. Зачем она науськала на нас орков? Мне ведь их уже по-человечески жалко – они же об лорда Скиминока себе все зубы (или что там еще) обломают!

Лицо побелело, покраснело, потом пошло пятнами зеленовато-плесневелого вида, безуспешно пытаясь как-то вклиниться в бурную тираду нашей улыбчивой правдолюбки. Я махнул рукой и только едва сдерживался, чтобы не захохотать. Ей-богу, это было трогательно. Девочка-паж и трусливый оруженосец бросались на мою защиту, как храбрые щенки на грузовой самосвал. Оба измотанные, голодные, нервные, стресс за стрессом, а туда же… Против нас уйма Озабоченных Орков, страшный фонтом с фамильными чертами Ризенкампфа – так нет! Мои нахалы им же еще и угрожают! Мы черт-те где, на враждебной территории, одни, без друзей брошенные и преданные – плевать! Триста граммов наглости, килограмм презрения, тонна откровенного хамства. Они думают, что мы повержены, прижаты к стене, растоптаны и раздавлены. Этого добра мне с лихвой отмерено и в моем мире… А здесь у меня есть друзья, которые не отмалчиваются за спиной, не утешают после драки, не ждут предсмертного хрипа или просьбы о помощи – они устроены иначе. Мои ребята сжимают кулаки, стискивают зубы, сдвигают брови и, не задумываясь о роковых последствиях, рискуют из-за меня своей карьерой, общественным положением, кошельком и головой. Если кто-нибудь скажет, что это подвиг, они удивятся или обидятся. Что сделаешь – средневековье, дикие нравы, свои понятия о чести…

– Убейте их, – приказало лицо.

Меч Без Имени сверкнул серебряной радугой, и фантом рассекло пополам.

Действует! Старушечья физиономия исказилась болью, нижняя часть медленно сползала вниз, а блеклые глазки приняли гневно-недоуменное выражение.

– Урк, урк, урк! – Озабоченные толпы бодро ринулись в атаку.

По идее это сражение могло быть достойным финалом моего повествования. Выстоять втроем против такого количества дубовой первобытной силы практически невозможно. Мы это понимали. Нас это не волновало. Но до первого крика ярости или боли с неба спустилась женщина…

Поверьте, я видел женщин в своей жизни. Всяких. Пусть не всех вживую, пусть в кино, на картинках, пусть. Такой – не было! Лия симпатичная девушка, но Вероника более эффектна, хотя Танитриэль заткнет за пояс обеих. Так вот, этой женщине даже королева Локхайма могла бы служить последней судомойкой. Это было само очарование. Она с восхитительной легкостью спускалась к нам по невидимым ступеням. Великолепная фигура, затянутая даже не в платье, нет, скорее ощущение платья, волшебный вздох полупрозрачной переливающейся ткани обалденного фасона. Волна золотых волос поднималась пышной естественной короной. Лицо было столь прекрасно, что любая попытка описать его казалась святотатством! А грудь… Там было такая грудь! Увидеть и умереть… Потому, что жить после того, как твоим глазам открылась вершина красоты в сверхчеловеческом совершенстве – бессмысленно! Озабоченные Орки замерли с открытыми ртами. Женщина излучала всепоглощающую волну вожделения. Цунами! Это стихийное бедствие накрывало все, сдавливая дыхание, замораживая взгляд, замедляя бодрый ритм сердечной мышцы. Господи, что это было?!

– Обыкновенная богиня, – небрежно хмыкнула Лия, по-видимому, последнюю мысль я высказал вслух.

Богиня! Так вот что это такое! Женщина спустилась на землю и оглядела ряды орков слегка осуждающим взглядом, и случилось невероятное! Озабоченные стушевались, стыдливо прикрылись ладошками и безропотно удалились. Они уходили не оборачиваясь, без единого признака гнева или возмущения, обиды или неудовлетворенности. Не убежден, что они раскаялись и решили стать примерными семьянинами, просто эта женщина было столь прекрасна, что ни одна мысль ниже седьмого неба не могла ее коснуться. Она возвышала! Она…

Нет, я не могу говорить. На глаза навертываются слезы умиления, в горле ком, по спине холодный пот струйками, а в голове благовещенский перезвон колоколов.

– Милорд, они все ушли.

– А?

– Орки все ушли.

– Ну и что? Лия! Не отвлекай меня от возвышенного…

– Милорд, это всего лишь богиня. Она бесплотна.

– Я… – Обрушиться с гневной проповедью на несносную девчонку не удалось.

Восхитительная женщина улыбнулась и шагнула ко мне. Если мне удастся пережить это потрясение, то станет ясно, что у героев железное сердце. Бульдозер, например, застыл истуканом, не сводя с нее округлевших глаз.

– Здравствуйте, ландграф! – Ее голос был смесью звуков гварнериевской скрипки с журчанием ночного ручья и искрами кружащегося снега. Я впадаю в поэзию…

– Здр… м-м… Рад! Так сказать… пол… польщен! Несомненно, польщен.

– Лорд Скиминок, вы что, никогда богинь не видели? – мило удивилась она.

– Отродясь! – сумел выговорить я. – Искренне предполагал, что все Артемиды и Афродиты, включая Гер, Афин Паллад, разную мелочь типа Клио, Мельпомен, Калипсо, Кор, ну и прочих, просто вымерли… А?

– Я давно наблюдаю за вами. – Одной-единственной фразой она перекрыла весь поток обрывчатых знаний о древнегреческой цивилизации, которым мне удалось так эффектно блеснуть. По общепризнанным меркам – достаточно скромным, но для моих ребят они казались, как минимум, профессорскими! – Вы совершенно невероятный человек. Ваши поступки не обоснованы ни каплей логики. Ваши подвиги не поддаются никакому разумному анализу. Их невозможно скопировать, повторить, применить на практике. Круг ваших друзей широк до противоречия. Черти и священники, ведьмы и рыцари, драконы и короли…