Непобедимый Олаф - Андрей Льгов

Один из хирдманов поднял самострел. Но Торкланд придержал его рукой.

- Не трогай этого красавца, Свейн, хоть кто-то в этой стране встретил меня достойно,- проговорил Олаф, давая возможность животному удалиться.

Проведя в пути целый день, к вечеру отряд вышел к болотам. Ужасный вид, заставивший поколебаться даже самых смелых, открылся взору викингов. Они стояли на краю невысокого, но крутого обрывчика, а внизу лежала противная серо-коричневая грязь, кое-где поросшая островками чахлой травы, местами виднелись и островки побольше, на которых торчали кривые стволы полувысохших больных деревьев. Перемена была разительная. Граница между лесом Старого Сакса и Пиктской пущей была четкая, здесь трудно было ошибиться. Цветущая жизнью дубрава, с одной стороны, и болото, провонявшее гнильем и запустением,- с другой.

- Вот это да! Занесла нелегкая,- присвистнул хирдман Свейн.

Никто из сопровождавших конунга людей не знал, что за земля лежит впереди. Но Торкланд пока хранил молчание, считая, что не стоит дразнить богатое воображение своих воинов, и решив отложить разговор на потом, тем более что он не собирался на ночь глядя соваться в это неприглядное место.

Отряд шагом поехал вдоль края болота. Прямо по следу. Видимо, преследуемые Олафом разбойники тоже решили не переправляться в этом гиблом месте и отправились искать более приятный проход в пущу. Примерно через полмили викинги нашли свежее костровище. Угли уже почти погасли, но еще хранили остатки тепла.

- Йотун их забери, они еще совсем теплые. Не далее как в обед эти наглецы были здесь,- проговорил Олаф, приложив руку к углям.

Торкланд был явно обрадован такой удачей. Он уже думал, что из-за вынужденной задержки противник ушел далеко вперед.

- Ночуем здесь.- Торкланд топнул ногой об землю. Воины были довольны. Зная нрав своего вождя, они опасались, как бы конунг не повел их в ночь после утомительного дневного перехода еще и в эти отвратительные болота.

- Кто на охоту, за ужином? - громко спросил Сигурд. Желающих было хоть отбавляй. Проезжая через лес, викинги видели, сколько дичи вокруг. Еще в пути у многих чесались руки подстрелить зайца или косулю, но, побаиваясь недовольства вождя, они воздерживались от стрельбы. Теперь же все, как один, пожелали принять участие в ожидающейся потехе. У костра остались только еврей Кабни, не находящий удовольствия в охоте, два старых викинга Лейф и Рагнар, вдоволь наохотившиеся за свою жизнь, и конечно же сам король. Торкланда сейчас слишком заботили другие мысли, ему было не до легких забав.

- Кабни, я хочу, чтобы ты сопроводил меня,- обратился вдруг Олаф к еврею.

Исполнительный советник услужливо кивнул и уже стоял на ногах, ожидая дальнейших распоряжений. Олаф вскочил в седло и сделал Кабни знак. Вдвоем они двинулись дальше вдоль болот, оставив только что разведенный костер на попечение Рагнара и Лейфа.

- Кабни, мне нужен твой хитроумный совет,- начал разговор конунг, посматривая в сторону пущи.

- Я всегда к твоим услугам, мой король,- ответил тот. Олаф передал еврею свою беседу со Старым Саксом и рассказал о своих опасениях.

- Ты очень много знаешь,- говорил король,- Что ты думаешь насчет всей этой истории? Может, ты слышал и о Пиктской пуще?

- Да, знаю,- неожиданно для короля произнес еврей,- я читал ее описание римлянами. Они были в ней и вернулись. Так что, я надеюсь, это не так страшно, как описал тебе лесной дух. Но вообще, мой король, это дело достаточно серьезное, мы имеем все основания спросить себя: а зачем мы сюда лезем? Стоит ли это того?

- Стоит, Кабни, поверь мне на слово, стоит,- кивнул Олаф.

Кабни, как всегда, не поверил королю, но поневоле согласился с ним. Они немного помолчали, внимательно разглядывая ту загадочную землю, на которую им завтра предстояло ступить.

- Мой король,- нарушил молчание Кабни,- я, конечно, прошу прощения за свой нескромный вопрос, но какова моя доля в добыче, такая же, как у всех? Ведь я не викинг и даже не норманн.

- Успокойся, в походе у всех участвующих, кроме вождя, равная доля, будь ты даже финн или пикт,- ответил усмехаясь Торкланд.

Этот человек и после всего услышанного думал не о грозящих опасностях и лишениях, а подсчитывал будущие барыши.

- Спасибо,- ответил Кабни довольным голосом.

Олаф его больше не слушал, он нашел, что хотел, и теперь можно было возвращаться в лагерь.

В этом месте болото было менее отвратительным, грязи не было вообще, чахлые деревца росли чаще, создавая некое подобие леса, а под ногами вместо хлюпающей жижи ровным слоем простирался однотонный мшистый ковер. Следы преследуемого конунгом отряда были хорошо заметны на мягком зеленом мхе.

"Хоть этим везет",- подумал Торкланд и развернул коня.

Кабни последовал за ним. Уже совсем смеркалось, и Олаф погнал жеребца быстрее. Со стороны болот веяло каким-то первобытным холодным ужасом, парализующим волю. Страх на Торкланда не действовал, но он чувствовал его ледяное прикосновение и спешил к своим людям, боясь за них. Кабни несся следом. Он-то был подвержен людским слабостям и больше всего боялся сейчас отстать от славного воина и остаться один на один с расстилающимся по левую руку болотом.

Но наконец сквозь листву доброго леса показался отсвет большого костра. Страх отпустил свои ледяные пальцы.

Опасения конунга были напрасными. Огонь не только светил и грел, но и заставлял отступать ночной ужас болот. Во всяком случае, въехав в круг, освещаемый пламенем, Олаф перестал чувствовать холодное покалывание, да и конь, беспокойно ржавший на протяжении всего обратного пути, вдруг успокоился и прекратил трястись. Олаф запомнил это чудотворное влияние огня на враждебные силы и, стреножив своего скакуна, уселся к костру.

Мясо еще не дожарилось, но уже было близко к готовности. Две косули, истекая жиром, поджаривались на вертеле. Викинги стаскивали к огню прихваченный в деревне Робина эль. Этим добром каждый запасся в дорогу, кто сколько смог увезти. Вечер, похоже, выдался неплохой.

"Последний вечер на твердой земле",- подумал Тор-кланд, отхлебнувши из фляги. Его люди, кроме Кабни, еще не знали, что им предстоит.

Ужин затянулся до полуночи, и воины завалились спать кто где сидел, прямо у затухающего костра.

Уже третий день стояла солнечная погода, большая редкость для туманной инглендской земли. Но это исключение из правил только радовало Олафа. Он увидел в ясном дне благоприятный знак, посылаемый ему асами. Все-таки ступить на мрачную землю веселым погожим утром было куда приятнее, чем месить грязь при отвратительной погоде.

Отряд подошел к тому месту, где накануне король побывал в сопровождении еврея-советника, Торкланд, ехавший впереди, остановил коня и поднял руку.

- Слушайте меня внимательно, мои верные соратники,- торжественно проговорил он,- мы вступаем в совершенно неизведанные земли и с моей стороны было бы нечестно не предупредить вас, что страна, в которую мы идем, называется Пиктская пуща. Я не знаю, что нас там ждет, но могу смело сказать одно - здесь вы встретите больше опасностей, чем видели за всю жизнь. И самое страшное для нас, норманнов, то, что в Пиктской пуще, населенной неведомыми чудовищами и древними силами, нас подстерегает гибель не только достойная воина - от меча и с оружием в руках,-но и бесславная. Я даже не могу представить, как сражаются живущие в этих болотах монстры. Поэтому я говорю вам: кто не чувствует в себе достаточно сил, откажитесь от этого похода. Мне не нужны в пути трусы, ставшие обузой для хирда. Я прикажу, и Кабни выпишет грамоту, которую следует передать королеве. Никто из отказавшихся сейчас не будет подвергаться нападкам, он останется в моем хирде, и я вообще забуду об этом. Но если кто струсит в пути, пусть не взыщет, я сверну ему шею собственными руками. Торкланд замолчал, ожидая ответа.

- Я с тобой! - первым выкрикнул Сигурд.

- И я, и я,- послышалось несколько голосов.

- Конунгу слава! - раздался крик неугомонного Свейна.

- Слава! Слава! - дружно ответил хирд. Настроение у людей было приподнятое, и никто не хотел возвращаться домой с пустыми руками. К тому же, если домочадцы узнают, что хирдман бросил своего конунга, даже не взглянув в глаза грозящей опасности, они просто наденут на него юбку и отправят к котлу варить-похлебку для свиней. И от позора не спасет даже королевское слово, сказанное в его защиту.

Видя такое единство в своих людях, Торкланд тронул поводья, и его конь шагнул на мягкую мшистую поверхность. Ехать было легко, конечно, копыта изредка проваливались, разрывая зеленый ковер, и в образовавшемся углублении появлялась вода, но двигаться шагом было вполне безопасно.

Отряд прошел уже более пяти миль, когда погода начала портиться. Солнце заволокли тучи, и в воздухе снова запахло привычной для Ингленда влагой.