Опаленные крылья любви - Самсон Агаджанян

«А где я буду его рожать? — возник неожиданный вопрос. — Здесь, в Москве, или… Наверное, поеду к маме. Первое время она будет мне помогать».

Умар пришел, когда стрелки часов перевалили за полночь. Наташа увидела, что он чем-то озабочен. Она обняла его, спросила:

— Как день прошел?

— Не так, как хотелось бы.

— Ничего, завтра наверстаешь упущенное, — философски произнесла она. — Мой руки, а я ужин подогрею.

Ужинал Умар нехотя. Наташа видела по его глазам, что он мысленно где-то витает. Хотела спросить, но решила подождать, когда он сам заговорит. Но проходили минугы, а он молчал. Она притронулась к его руке.

— Умар, что-нибудь серьезное?

Он вскинул на нее глаза, и, казалось, очнулся от глубокого забытья.

— Ты что-го спросила?

— Ешь, а то остынет, — сказала она.

— Спасибо, я уже наелся.

— Но ты даже нс притронулся к еде!

Умар молча отодвинул от себя тарелку, и вновь его взгляд устремился вдаль.

— Чай будешь или сок выпьешь? — спросила Наташа.

— Ни то, ни другое… Налей сто граммов!

Она достала из холодильника водку, налила в фужер. Он молча выпил и, грустно глядя на нее, спросил.

— Скажи, где моя родина?

Удивленная таким вопросом, она опешила и не знала, что и ответить. А Умар, обхватив голову руками, тихо, приглушенным голосом, запел:

…Черный во…ро…н, что ты вьешься над моею головой?Ты добы…чи не дождешься. Черный ворон, я не твой…

Наташа давно не видела его таким подавленным. А песня… Это была не песня, а крик его души… Умар замолчал, снова налил в фужер водки, выпил. Она придвинулась к нему, положила свою руку на его руку и тихо попросила:

— Поделись своею тоской. Может, я тебе чем-нибудь помогу?

Он встал, вышел и тут же вернулся с папкой. Вытащил из нее лист бумаги, молча протянул Наташе. Она взяла и увидела в верхнем углу листа золотистыми буквами напечатанные слова:

РЕСПУБЛИКА ИЧКЕРИЯ

ВО ИМЯ АЛЛАХА МИЛОСТИВОГО, МИЛОСЕРДНОГО!

Генералу Кархмазову У. А.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Читай, там все написано.

Она стала читать,

«В трудную минуту для нашей Отчизны я вновь обращаюсь к вам и призываю встать под знамя Ичкерии для защиты независимости нашей многострадальной Родины! Она в опасности!

Веками была поругана Царским самодержавием и Советской властью. Из своих железных когтей не хочет миром нас отпустить и Россия… Как нация, мы находимся на грани истребления. Настало время поднять знамя независимости нашего государства… Все чеченцы, находящиеся за пределами нашей Родины, обязаны выполнить свой священный долг в защите ее от неверных… Во имя Аллаха милостивого, милосердного…»

Президент Республики Ичкерия Джохар Дудаев.

Читая послание Дудаева, Наташа почувствовала угрозу, исходящую от него. Она с трудом дочитала до конца и беспомощно посмотрела на Умара.

— Что ты решил?

— Еще ничего.

— Кто тебе дал это письмо?

— Гонец приехал от Дудаева. В разговоре он передал и устные слова Дудаева: если я не соглашусь встать на защиту Ичкерии, то дорога туда для меня будет навсегда закрыта.

— А с кем Дудаев хочет воевать? С Россией?

— Да, именно с Россией.

— Он в своем уме? Россия в один миг раздавит его Ичкерию.

По лицу Умара скользнула горькая усмешка.

— Ты плохо знаешь нашу нацию. Если начнется война с Чечней, то России не под силу будет победить ее.

— Лично я сомневаюсь, чтобы Россия пошла войной на Чечню. Народ этого не допустит!

— А мнение народа никто и не спросит. С Чечней будет не Россия воевать, а ее верхушка. Война с Чечней — это удобный предлог для удержания своей шаткой власти и отмывания денег,

— Что-то я не поняла. По-твоему, война с Чечней неизбежна?

— Да, именно так. Дудаев ни за что не согласится подчиниться Москве, а Ельцин и его окружение сделают все, чтобы удержать Чечню в составе России.

— А может, все обойдется?

— Нет. Уже поздно. Война с Россией не за горами. Дело времени.

— Если бы я была президентом, всех вас, кавказцев, отпустила бы с Богом. России от этого хуже не станет, она и без вас проживет, а вот проживете ли вы, это еще вопрос.

Умар нахмурился.

— Если Чечня добьется независимости военным путем, знаешь, к чему это приведет? К развалу всей России.

— Если я плохо знаю чеченский народ, то ты вообще не знаешь наш русский. Благодари своего Аллаха, что в Кремле не до вас, и русский медведь спит и лапу сосет, а если проснется, чертям на том свете будет тошно.

Умар удивленно посмотрел на Наташу, у той глаза сверкали от негодования. Он понял, что задел ее за живое, и решил немного подколоть.

— Хотел бы я знать, когда же проснется ваш медведь и, если не секрет, кто этот медведь? Может, Ельцин?

— Не обязательно Ельцин. В России достаточно много умных мужиков, чтобы его заменить.

— Что-то я не вижу этих мужиков.

Наташа, задетая его словами, какое-то время молча смотрела на него, потом спросила:

— В школе по истории у тебя какая оценка была?

Умар удивился.

— При чем тут это? Допустим, пятерка.

— А без «допустим»?

— Пятерка.

— Я сомневаюсь.

— Тебе аттестат показать?

— Не надо, но если бы ты действительно знал историю на «отлично», то навсегда запомнил бы, что русскую нацию еще никому не удавалось сломить. Пытались гагары, французы и фашисты и прочая мелочь, н что из этого вышло? И на что твоя Чечня рассчитывает? На помощь своих мусульман? Гаркнет на них Россия — и они разбегутся по горам.

Они задели друг друга за живое, каждый с яростью стал защищать свою национальную гордость.

— Ты хочешь сказать, что стоит России раз плюнуть и Чечня окажется перед ней на коленях?

— Да, именно так я и думаю.

— Тогда ты плохо знаешь не только наш народ, но, историю, которую тебе преподавали в школе. Ты, наверное, забыла, как сорок лет царские генералы пытались сломить нас? И что из этого вышло? Какой бы ни была могущественной Россия, ей уже не под силу поставить на колени чеченский народ, да не только чеченский, но и любой другой. Времена другие. Поняла?

На ее лице появилась улыбка.

— Ты хотел сказать, что царские генералы гоняли по горам твоего Шамиля?

— Вижу, ты историю не забыла. Да, именно это я и имел в виду.

— России незачем ставить вас на колени, вы сами перед ней станете.

— Ты так думаешь?

— Да, именно так я и думаю! — резко ответила она. — По своей доброй душе, мы весь Кавказ и Среднюю Азию кормим, а о себе забываем. Я была у вас на Кавказе и видела, в каких добротных домах вы живете. Кругом ковры и хрусталь. А ты посмотри на наши русские вымирающие деревни. Одна нищета. А вы от жира беситесь. Пора и честь знать. Попробуйте без нас прожить. Перестанут русские вас кормить, сами на коленях приползете.

Умар, посмеиваясь, произнес:

— Жаль, что ты не понимаешь историческое развитие любой нации. Времена прошли, когда можно было сильного подавить и растоптать слабого. Сейчас никому не под силу держать в цепях народы.

— Можно подумать, что вас, чеченцев, русские в цепях держали! Знаешь такую русскую пословицу: «Сколько волка ни корми, все равно в лес смотрит»?

— По-твоему выходит, я волк?

Наташа пристально посмотрела на него, улыбнулась,

— Нет, на волка ты не похож, но на абрека, да. — Она представила его в бурке и в папахе, с кинжалом на поясе, не удержалась и весело рассмеялась.

Он, нахмурив брови, молча смотрел на нее. Ее слова сильно задели его, и он с новой силон пошел на нее в словесную атаку. Спор разгорался и принимал нежелательный оборот. Каждый упорно защищал свою нацию. Первым опомнился он и примирительно произнес:

— Наташа, во многом я с тобой согласен, но меня интересует один вопрос: с каких пор ты стала интересоваться политикой?

— А ты хочешь, чтобы у тебя была безмозглая жена?

Он встал, подошел к ней, прижал к себе.

— Русская ты моя царевна! Если бы я не знал и не ценил твою русскую душу, я уже давно был бы в Чечне… Ты лучше посоветуй, как мне поступить?

Наташа отодвинулась от Умара и, пораженная его вопросом, некоторое время молча смотрела на него.

— Ты что, хочешь вернуться в Чечню?!

— Не знаю. Если я не поеду, то буду проклят и дорога к родному дому для меня будет навсегда закрыта,

— А как же я?

— Вот в этом и весь вопрос. Оставить одну тебя не могу и забрать с собой не могу.

Он увидел, как повлажнели ее глаза. Наташа повернулась, вышла. Он сел, вновь налил водки, выпил. Бутылка была осушена до дна, а го; ова оставалась трезвой как никогда. Он прислушался. Было тихо. Он встал, пошел в спальню. Наташа лежала на кровати вниз лицом.