Реквием по империи - Диана Удовиченко

Маг предпринял все возможное, чтобы приблизиться к августейшей семье. Это было не так уж и трудно. Молодой император, ровесник Вериллия, в конце года всегда устраивал во дворце прием для Совета, на котором маги отчитывались о своей работе. Вериллий очень постарался, чтобы приветственную речь поручили ему. Внезапно Верховный маг почувствовал себя настолько плохо, что вынужден был остаться дома. И конечно же, случайно, совершенно случайно, в этот момент рядом оказался Вериллий. Он так трогательно расстроился из-за болезни своего начальника, так искренне переживал, так внимательно ухаживал за Верховным, что тот, находясь в полуобморочном состоянии, лично просил любезного мага взять на себя тяжкую обязанность по выступлению перед императором. Вериллий заверил, что приложит все силы, чтобы его величество остался доволен. И с блеском выполнил обещание. Молодой волшебник произнес доклад, к удовольствию придворных и Ридрига сопроводив его яркими иллюзиями, магическим фейерверком и прочими чудесами. Удивительно, но в тот самый момент, когда Вериллия наградили вполне заслуженными аплодисментами, недомогание Верховного мага исчезло. Впоследствии чародей спрашивал себя, что заставило его рисковать, поручая доклад новичку, и не находил ответа. Конечно, опытный волшебник сразу же предположил возможность астрального воздействия, порчи или заклятия отвода глаз. Но ни одна проверка не выявила следов какой-либо волшбы. «Возраст», — вздыхал про себя Верховный маг, — «Здоровье уже не то». Со здоровьем у чародея было все в порядке, а вот догадливость подвела. Он так и не понял, что Вериллий воспользовался примитивным деревенским колдовством, каким в народе промышляют ведьмы. Понимая, что Верховный маг обязательно заподозрит его и начнет обследовать себя и свое жилище на предмет чуждых чар, он временно нейтрализовал защиту старика, а потом прибегнул к простенькому сглазу, который снял сразу же, как в нем отпала необходимость. Многомудрый глава Совета, конечно же, не унизился до такого нелепого предположения. Его подчиненный, один из лучших магов Виндора — и вульгарный сглаз? Это Верховному и в голову не могло прийти!

Пока чудесным образом выздоровевший чародей искал причину поразившего его недуга, Вериллий был представлен его величеству. Ридриг Второй сразу же проникся симпатией к молодому талантливому волшебнику, тем более что Вериллий был прекрасным собеседником. Он умел внимательно слушать, взглядом выражая искренний интерес, знал множество забавных историй из жизни магов, которые рассказывал с неподражаемым артистизмом. Умел поддержать легкий, ничего не значащий, но приятный разговор, охотно показывал эффектные фокусы, поражал дам галантностью, которая редко была присуща серьезным волшебникам. Вскоре весь двор был без ума от Вериллия Фламиера. С этого дня его начали приглашать на приемы в аристократические дома. Вериллий сделался одним из немногочисленных светских чародеев. Как правило, становясь магами, дворяне теряли интерес к балам, приемам и салонным беседам. Они не желали впустую тратить свою жизнь, предпочитая провести время с большей пользой. Но Вериллий принимал все приглашения. Остроумный, очаровательный, сияющий светлой добродушной улыбкой, он был частым гостем в самых лучших домах Виндора.

Все шло так, как задумал честолюбивый волшебник. Его беспокоило только одно: прошлое. В самом начале своей карьеры Вериллий понял, что его репутация должна быть безупречной. Исходя из этого, он и действовал. Своих конфидентов он не боялся — кто в здравом уме признается, что нанимал кайлара? В чистой как снег, прозрачной, словно родниковая вода биографии мага был лишь один сомнительный фрагмент. Его семья. Вериллий всегда говорил, что он сирота, с горьким вздохом, а иногда и с трогательными слезами вспоминая «свою милую матушку и славного отца, безвременно скончавшихся от оспы». Но его мучило опасение: вдруг семье Флампов станет известно, чего достиг их воспитанник? Вдруг они явятся в Виндор и потребуют денег, помощи? Вдруг кто-нибудь случайно узнает о его детстве? Или не случайно, а нарочно начнет копаться в прошлом неизвестно откуда взявшегося самоучки? Тогда на свет появится сомнительная история его побега из семьи опекунов, воровство, то, как он чуть не убил несчастного маленького Майка. И это станет концом карьеры. Потому что вор и обидчик детей по определению не может ни заседать в Совете магов, ни быть принятым ко двору. Что не означает, конечно, безгрешности всех остальных. Просто нужно уметь прятать неприглядные моменты своего прошлого. Возможно, Вериллий преувеличивал опасность, но все чаще мысли о семье Флампов не давали ему спать по ночам. В это время в нескольких деревнях к западу от Виндора очень кстати вспыхнула эпидемия неизвестной болезни, Вериллий мужественно вызвался отправиться туда и выяснить причину мора. Кроме него, ни один из магов Совета, трепетно относящихся к своему здоровью, не изъявил желания изучить загадочный недуг. Волшебники с радостью одобрили кандидатуру добровольца. К моменту приезда Вериллия деревни опустели. Маг быстро установил, от какой болезни умерли жители. Ему и трудиться ради этого не требовалось. Ведь это он в своей лаборатории заразил нескольких голубей моровой язвой, потом заколдовал пернатых и задал им нужное направление. Быстро составив отчет, Вериллий навестил городок Смиллхендж. Впоследствии, вспоминая то, что произошло в доме Флампов, маг всегда расцветал в радостной и такой доброй улыбке. В эти светлые минуты он искренне надеялся, что все Флампы отправились прямиком во мрак, где и по сей день подвергаются разнообразным изощренным пыткам. Конечно, можно было все сделать гораздо проще — послать зараженных птиц прямо Смиллхендж. Но тогда какого удовольствия он бы лишился!

Несколько лет Вериллий потратил на то, чтобы сделаться ближайшим другом Ридрига. Начал он с устранения самых умных, честных и неподкупных придворных. В ход шли все средства: ложь, клевета, интриги, шантаж, а порой и физическое уничтожение. Постепенно маг добился, что при дворе остались лишь сплетники, подхалимы, воры и подлецы. На фоне этих малоприятных типов молодой волшебник с его живым умом, остроумными речами и открытой улыбкой выглядел соколом, по случайности залетевшим в стаю стервятников. Конечно, монарх все больше времени проводил со своим новым товарищем, который так забавно высмеивал надутых, чванливых аристократов. Тем не менее, оглядываясь назад, Вериллий признавал, что с Вадиусом Копылом он все же дал маху. Кто бы мог подумать, что этот скользкий тип, царедворец до мозга костей и кончиков пальцев, умеющий держать нос по ветру и угождать тому, кто находится в фаворе, питает такую искреннюю преданность к августейшему семейству? Вернее, даже не к семейству, а к принцессе Дарианне. Но это Вериллий понял уже потом, когда проанализировал свои ошибки. Ему следовало обратить внимание на судьбу Вадиуса. Немолодой придворный маг никогда не был женат. Что и неудивительно при такой отталкивающей внешности. Маленький, хромой, носатый, с лицом, покрытым бородавками, с визгливым скрипучим голосом, он был почти уродом. Юность и молодость Копыл провел в лабораториях и библиотеках, шлифуя свое чародейское мастерство, и упустил то счастливое время, когда каждый человек, даже некрасивый и необаятельный, имеет шанс встретить свою половинку. Годы зрелости Вадиус потратил на устройство карьеры при дворе, обзаведение нужными связями и знакомствами. Волшебник происходил из знатного, но обедневшего дворянского рода, поэтому ему приходилось много и упорно трудиться, чтобы обеспечить себе достойную жизнь. Так что, подойдя к порогу, отделяющему зрелость от старости, Вадиус был совершенно одинок. Когда же Ридриг женился, он приблизил Копыла к своей семье, и немолодой волшебник впервые за много лет почувствовал, что он кому-то нужен. Юная супруга императора, урожденная герцогиня Вельмизирская, сумев разглядеть за неказистой внешностью способность к настоящей преданности, прониклась к Вадиусу доверием и дружескими чувствами. И чародей отплатил ей честной службой. В положенный срок императрица произвела на свет девочку, чем немного расстроила его величество, который, как всякий монарх, мечтал о наследнике. Копыл же, со всей силой нерастраченной любви, привязался к малышке. Он делал для нее самые совершенные охранные амулеты, мастерил и наполнял чарами необыкновенные игрушки, и не уставал радоваться каждой улыбке маленькой принцессы, ее первым словам и шагам.