Секреты прессы при Гобачеве и Ельцине - Георгий Вачнадзе

В чем причина такой девальвации духовного наследия великих? Кажется, ни Чехов, ни Бальзак не провинились перед советским читателем ни в сталинские времена, ни в годы «застоя». Или «самая читающая в мире страна» знает классику наизусть?

— Люди устали от проблем и хотят отдохнуть во время чтения, — считает директор одного из московских книжных кооперативов, — потому и покупают детективы, приключения и романы с эротическим привкусом. К тому же многие из таких книг впервые изданы в нашей стране. Отсюда вполне понятная тяга к ним.

Ну да, нечто вроде желания отведать первой клубнички после зимнего авитаминоза. Однако далеко не все мастера слова, затертые сегодня детективами и эротикой, отличались общедоступностью раньше. Например, тот же автор «Бесов» Достоевский не был в почете у Госкомиздата. И, помнится, совсем недавно в трудовых коллективах не обходилось без ссор при розыгрыше подписки на того или иного классика. Отчего же они ныне стали дешевы? Ведь собрание сочинений серьезного писателя по укоренившимся в мире стандартам всегда намного дороже легковесной литературы. Такие издания с рыночных позиций — своего рода способ выгодного помещения капитала. Эстетическая ценность классики проверена временем, время же повышает и букинистическую стоимость книги.

Последнее правило вроде бы действует и на нашем книжном рынке. А вот эстетические запросы читателей, похоже, «переросли» рамки мировых шедевров.

— Было время, — вспоминает продавец букинистического магазина, — за многотомниками классиков прямо-таки охотились. Украшали ими интерьер. А сейчас те, кто может достать «стенку», утратили к классической литературе интерес, а те, у кого он появляется, не могут найти даже книжные полки. Впрочем, молодежь заметно реже стала спрашивать, к примеру, Толстого или Блока. Новое поколение читателей практически упущено. Как это произошло — не знаю.

Вероятно, и в этом столетии не сбудутся прекрасные надежды Некрасова, когда, перефразируя поэта, «не детективы глупые — Белинского и Гоголя с базара понесут». К слову, Белинского не только не несут оттуда, как, кстати, и самого Некрасова, но и на базар с ними приходить не имеет смысла. Ни государственные магазины, ни кооперативы труды двух выдающихся представителей русской демократической мысли на комиссию не принимают. Даже несмотря на то, что в последнем, 1989 года, прейскуранте Госкомиздат оценил в десятку трехтомник критика и на два рубля с полтиной дороже — четырехтомник поэта. Увы, рынок отказывается дать за них и четверть «чейза».

Наверное, и сам Чейз, считавший свои талантливые романы не более чем дорожным чтением, не был бы рад такому успеху на советском книжном рынке. Возможно, он, как человек культурный, процитировал бы по этому поводу стих из уцененного нами Гете: «А кто не внемлет голосу поэтов, тот только варвар, кем бы ни был он».

Я от себя добавил бы, что то же самое можно сказать про тех, кто за литературный эрзац в яркой обложке готов отдать истинные художественные ценности, как дикарь за стеклянные бусы — золото.

Все образуется, в условиях рынка, конечно. Не случайно же «Московские новости» (7.7.1991) позволили себе такой многообещающий заголовок статьи В.Губарева и А.Колесникова — «Детективы никто не берет. Будто сам собой возник в Москве насыщенный, сражающийся за покупателя книжный рынок».

«Книжным развалам становится тесно на улицах Москвы. Заметно упала средняя скорость движения пешеходов в подземном переходе на Пушкинской. Тут торгуют печатной продукцией.

Поначалу в переходе продавали литературу по преимуществу эротическую. Затем — порнографическую. Теперь с ней конкурируют учебники по электротехнике, дефицитные задачники по правилам дорожного движения, философские труды Ницше и Николая Бердяева, мемуары Александра Вертинского, неизменные детективы Чейза.

Около года назад резко переменилась звездная карта издательского небосклона. Взошли новые звезды — „Прометей“, „Орбита“, „Интербук“… Из этого ряда выламывается издательский центр „Терра“. Он уже сейчас может составить конкуренцию некоторым государственным издательствам. Вот его примерный послужной список.

За год существования центр выпустил более 50 изданий общим тиражом 6 миллионов экземпляров. Переиздал 4-томник Эжена Сю „Агасфер“, уникальные архивы Троцкого в 4 томах, выпустил книги русских писателей-эмигрантов: Феликса Розинера, Бориса Николаевского, Юрия Фелыитинского, Валерия Чалидзе… Выходит 8-томное собрание сочинений Владимира Максимова. Для русской православной церкви большим тиражом выпущены Библейская энциклопедия и Евангелие. Переиздается Русская энциклопедия Брокгауза и Эфрона в 86 томах, идет издание „Архивов русской революции“, Еврейской энциклопедии в 16 томах.

В кабинете директора издательства Сергея Кондратова над рабочим столом — портрет Петра Великого в золоченой раме, на столе — бюст Петра. К новым распространителям Сергей относится пока с недоверием. По его словам, сейчас нет серьезной издательской фирмы, которая поверила бы в них. Старая государственная сеть работает, конечно, безнадежно плохо, но еще работает. С ней „Терра“ и имеет дело.

А почему, — спрашиваем. — не замечаете новых фирм — кооперативов, малых предприятий, арендных магазинов, которые готовы брать за распространение вашей продукции минимальные проценты?

Да, некоторые варьируют торговую скидку в пределах трех-пяти процентов вместо обязательных для Союзкниги двадцати. Но, на мой взгляд, мало кто из людей, которые занялись недавно книжной торговлей, умеет это делать. Пока пытаются из всего извлекать сверхприбыли. Поэтому книги залеживаются, стоит и наше дело. Между распространителями нет настоящей, жесткой конкуренции, какая уже есть между издателями. Она появится, когда вся книжная торговля будет приватизирована. Это единственный выход к настоящему рынку».

Особенность советского книжного рынка в 1991 году состояла в том, что издатели и книготорговцы желали иметь дело с товаром, который расходится мгновенно, т. е. с дефицитной книгой. Издательства соглашались печатать лишь то, за чем люди встанут в очередь.

«Империя Кремля» А.Авторханова, «Я надеюсь» Р.Горбачевой, «Согласие на шанс» Г.Явлинского, «Хождение во власть» А.Собчака, «Исповедь на заданную тему» Б.Ельцина, «Без правых и левых» Н.Назарбаева, «Мой выбор» Э.Шеварднадзе, «И возвращается ветер» и «Письма русского путешественника» В.Буковского — такие книги берут. Обещанные мемуары Лигачева и Кунаева также не залежатся. А вот книги Рыбакова, Дудинцева, Гранина можно считать бестселлерами вчерашнего дня. Скоро насытится рынок детективов, фантастики и эротики.

Но ведь обществу нужны книги тысяч, а не десятков наименований. Читатель из тех, кто действительно читает книги, а не только приобретает их, хотел бы отказаться — напрочь — от понятия «книжный дефицит». Книги, как и лекарства, должны быть всегда в наличии и в самом что ни на есть полном их ассортименте. У нас же эпоха искусственно организованной нехватки на все: мало ума, чести, совести, товаров и услуг. На книжном дефиците греют руки дельцы и номенклатура. Последняя навязывала рынку книги не только, разумеется, коммерческого, но и явно идеологического характера. Выпустили, к примеру, по указанию «сверху» тучу трудов ленинских соратников; книги эти долго пролежали в спецхранах. Троцкий, Зиновьев, Рыков, Бухарин погибли в застенках коммунизма, но сумей они перехитрить Сталина, они сотворили бы с ним то же самое. Вся когорта «ленинских большевиков» пролила реки крови, а сегодня нам предлагают вместо книг для детей покупать труды этих кровожадных утопистов. На печатание их трудов государство бумаги не жалело, только вот покупать эти работы мало находится желающих.

При Суслове цензура взяток не брала

А что бы мы хотели читать? Не догадываетесь? Да достаточно взять каталог новинок за последние 5 лет любого из западных издательств, печатающих книги на русском языке. О бестселлерах западной литературы я уже не говорю — нас десятилетиями «кормили» романами «прогрессивных» писателей Азии, Африки и Латинской Америки, а также опусами руководителей писательских союзов «братских социалистических стран». Прежде чем тянуться к западным авторитетам, нам бы своих услышать. Вот в каких выражениях начинает свою статью «Подвиг Василия Гроссмана» автор американской газеты «Новое русское слово» (15.10.1990) Мария Шнеерсон:

«Нынешний год — год круглых дат в жизни и судьбе Василия Семеновича Гроссмана. В 1990 году он мог бы отметить свое восьмидесятипятилетие. В 1990 году исполняется сорок лет с того дня, когда он приступил к созданию романа „Жизнь и судьба“; тридцать пять лет — с начала работы над повестью „Все течет“; тридцать лет — со времени окончания романа; двадцать лет — со времени выхода в свет повести „Все течет“ на Западе (изд. „Посев“); десять лет со дня первой публикации в Женеве „Жизни и судьбы“.