Охота на тринадцатого - Владимир Журавлев

— Не делает чести, — задумчиво пробормотал адмирал. — Значит, в вашем понимании честь военного — выполнять приказы и не лезть во властные игры… меня это устраивает, генерал. Зееленбиндер… Густав Зееленбиндер, отныне командующий Седьмым флотом — что мы можем сделать с русскими?

— Ну… это просто русские, сэр, — осторожно высказался генерал. — Плохо организованные, недостаточно вооруженные, ненадежные посудины. Думаю, мы можем сделать с ними всё.

Адмирал с сомнением покрутил головой.

— За последнее время мы много потеряли, — напомнил он. — Лидер — матка Пятого флота — в ремонтных доках. „Нибелунг“ потерян безвозвратно, а это был первоклассный корабль. „Один“ — в ремонтных доках. Три не самых слабых корабля Седьмого флота из последнего боя отправились прямиком туда же? „Локи“ и „Рейн“ — вообще в руках противника, развернулись против нас всей своей огневой мощью. И все это устроили нам малочисленные бунтовщики. А сейчас здесь собрался весь российский космофлот. И какая‑то неведомая сила притаилась там, под защитной сферой Клондайка. Притаилась — но готова в любой момент высунуться и ужалить. А мы все еще не знаем, как ей противостоять.

— Русские потеряли больше! — уверенно сказал генерал. — Мы бьем их раз за разом последние десятки лет. И у них бунт. Русских можно разбить поодиночке.

Адмирал, в задумчивости открыв рот, уставился на тактическую карту. С сомнением развернулся к радарным разверткам — и снова уставился на карту. Адъютант со своего места прекрасно видел то же, что и адмирал, и, если честно, не понимал, над чем так напряженно размышлять. Облако промышленного кластера, рядом туча российских кораблей, напротив — объединенные силы Пятого и Седьмого флотов, однозначно превосходящие русских в огневой мощи. Какие‑то еще соединения русских в глубине российского сектора, спещащие и не успевающие к пространству боя. И что тут думать? Бить надо! Видимо, генерал Зееленбиндер полагал так же, потому что встретился взглядом с адъютантом и пожал плечами.

— А дайте‑ка мне связь с Клондайком! — вдруг приказал адмирал.

— Сэр, мы не обменивались с русскими протоколами! — осторожно возразил дежурный офицер — связист.

— Это наш Клондайк, какие к дьяволу протоколы? — рявкнул адмирал раздраженно. — Просто дайте связь!

Связист пожал плечами и включил вызов. Когда в центре управления раздался мелодичный голос робота Клондайка, на его лице отразилось искреннее удивление.

— Идиоты русские даже не зашифровали линию! — доложил офицер. — Связь установлена! Сэр?

— Милочка, свяжи‑ка меня с русскими бунтовщиками, с кем‑нибудь из их старших! — распорядился адмирал.

— Адмирал Штерн, ваше внимание — большая честь для нас! — торжественно отозвалась коммуникативная программа. — В активном режиме сейчас находится комендант „Локи“, вызываю!

Видимо, робот установил соединение через какое‑то второстепенное или аварийное устройство, потому что девушка на экране удивленно подняла голову вверх. Адъютант, оказавшийся совсем рядом с экраном, мимолетно подивился миловидности и юности русской бунтовщицы. Образа милой девочки не портил даже русский десантный автомат, буднично висевший на хрупком плече.

— Клаудия, а ты что там делаешь в комендантах „Локи“? — пораженно воскликнул адмирал.

— А, сам адмирал Штерн! — с непонятной интонацией произнесла девушка и выключила за спиной развертку штабной программы. — Я тут руковожу, или не видите?

— А ничего, что ты — мой агент? — мгновенно разозлился адмирал.

— Сначала да, чуть не застрелили, а теперь — ничего, работаю! — с вызовом сказала Клаудия и сердито сверкнула серыми глазами в ответ. — Кто‑то должен, понимаете ли! „Локи“ — огромное хозяйство, за ним надо постоянно присматривать, а вы приказали уничтожить руководящий состав! Майор Быков в госпитале с пулей в легких, я пока что за него. Вы что‑то хотели сообщить, адмирал?

— Даже так? — пробормотал Штерн. — Ну хорошо… Девочка, передай своему руководству ультиматум. Пусть вернут Клондайк на место, и я гарантирую вашей верхушке политическое убежище в европейской империи. Им есть что мне предложить, мы договоримся. Слово адмирала.

— Я и есть сейчас руководство, — криво улыбнулась девушка и поправила ремень автомата. — Руководители бунта лично участвовали в боевых действиях, они погибли почти все. Так что можете обращаться прямо ко мне, не ошибетесь.

— Клаудия, ты же умная девочка, зачем с ними? — серьезно спросил адмирал.

— Хорошие люди должны помогать друг другу, иначе нам конец. А русские бунтовщики — очень хорошие люди, поверьте мне. Вот так все и произошло, адмирал.

— А я? — ревниво спросил адмирал. — Я разве не хороший?!

— А вы настоящее чудовище, Людвиг! Вы что сделали с несчастной влюбленной девочкой? Лючия от вас без ума, а вы послали вослед убийцу! Полная безнаказанность и вам затуманила голову, адмирал!

— Приказ на ликвидацию отдали русские! — мгновенно помрачнев, огрызнулся адмирал.

— Да я лично пристрелила ликвидатора! — рассердилась Клаудиа. — Он из ведомства фон Тирпица, я знаю! Две пули в ноги — хороший ответ старика на искреннюю любовь девочки! Адмирал Людвиг Штерн! Вам нечего искать здесь! Жители Клондайка и без вас прекрасно проживут, русские ребята проживут еще лучше! Лучше слетайте куда‑нибудь, завоюйте индийский сектор или азиатский, вам понравится!

— Я уже их завоевал! — гаркнул Штерн. — Ты отстала от жизни, дура! Я завоевал всех, теперь ваша очередь!

— Ну тогда что ж, тогда понятно, что не отстанете, — усмехнулась девушка. — Тогда добро пожаловать в ад, адмирал Штерн!

И изображение замерло. Адмирал враскачку подошел к экрану, вгляделся в ненавидящие глаза своей бывшей разведчицы, наставил на них гранатомет…

— Адмирал! — не сдержался адъютант. — Это очень неподходящее оружие для внутренних помещений!

— А жаль! — рявкнул старик. — Генерал Зееленбиндер! Действуйте! Разнесите русских в пыль, поодиночке, как принято у нас, европейцев!

— Яволь!

Шаг в вечность

„Локи“, оплот бунтовщикв

Стрелок плакал беззвучно, но оттого еще более страшно. „Товарищ император“ выключил вакуум — сварочник и отступил. К сердцу резко подкатила боль. Такой длинный список. Черный. Скорбный. Четкая каллиграфическая надпись „Александра Механик“ еле заметно дымилась, и офицер машинально потер сухие воспаленные глаза. Он так и не привык к дыму.

— Зачем она подорвалась? — потерянно спросил стрелок. — Можно же было дистанционно, как мы планировали? Зачем, Борис?

— Откуда нам знать? — буркнул старшина. — Это война, Олег. Может, она и не подрывалась. Сашка не такой человек, чтоб за просто так расстаться с жизнью.

— Тебе хорошо, — прошептал стрелок. — У тебя Олька живая. А мне как дальше жить?

— Как всем, Олежка, — процедил пилот. — Как всем. Сашка не одному тебе дорога.

— Не как всем! — всхлипнул стрелок. — Что, жалеете меня? Думаете, я дурак и не понимаю? У Сашки ракеты кончились, мне Ольга сказала! Ей центр управления нечем было рвать! И она включила несинхронизированные восьмерки, „Локи“ спасала вместо нас! Не могла она дистанционно без подготовки, дистанционно без подготовки только Борис может, да и то… Это я ее убил, секретностью своей, трусостью!

И стрелок взвыл.

Пилот поморщился, неуловимо сместился, стрелок резко замолчал и начал заваливаться.

— Отдохни, дорогой, не ори лишнего! — пилот обхватил друга и умело потащил к выходу из кают — компании.

— Давай‑ка, кэп, и ты двигай отсюда! — буркнул старшина. — Что‑то бледный. Чего вообще из госпиталя вылез? Помереть хочешь? Иди, не пялься на стену! Их не воскресить, понял? Никого не воскресить!

— Александра сама догадалась о ваших возможностях и кое‑что сумела повторить? — вдруг спросил офицер. — Или обучили?

— Талантливая девочка, — вздохнул старшина. — Ей бы ученым с мировым именем быть… но войне без разницы, кого убивать, гения или тупицу. Кэп, обучить — не главное! Главное — понять и суметь. Вспомни, как сам начинал. А она смогла не только понять, но и воспроизвести все наши трюки, еще и амазонкам показала!

— Все ли?

Старшина угрюмо улыбнулся и не ответил.

— Борис, необходимо поговорить без лишних ушей, — твердо сказал офицер. — Чтоб гарантированно без лишних. На „Локи“ это возможно?

Старшина осмотрелся — и отрицательно качнул головой.

— Тогда на Клондайке, — решил офицер. — В парке у госпиталя, мне там нравится.

На выходе из транспортной кишки на них накатили такие одуряющие запахи цветущих трав, что старшина с тревогой обернулся на офицера. Но „товарищ император“ шагал твердо, разве что болезненно сутулился, и точно не собирался терять сознание от астматического шока.