Дожить до вчера. Рейд «попаданцев» - Артем Рыбаков

Дав еще одну очередь прямо через стекло, отбросил автомат — дальше он только мешать будет. Теперь мне в совхозную бухгалтерию, окна которой выходят на другую сторону.

В принципе, можно попробовать лейтенанта за собой вытянуть, но под огнем, с одной рабочей рукой и в спешке, это предприятие вряд ли будет успешным. При любом раскладе в ближайшее время он угрозы не представляет. С раздробленными-то ступнями и в глубоком нокауте…

«Бздям!» — Примерившись, я ударом ноги вынес раму. Теперь трофейный «вальтер» за ремень, где и так уже живет «парабеллум» покойного фельдфебеля, предусмотрительно перезаряженный, и можно делать ноги, тем более что как раз сейчас с другой стороны сельсовета разгорелась нешуточная стрельба. Что вполне себе может означать — обстрелянные мной уже пришли в себя, сориентировались и теперь идут на штурм.

Приземлившись, я вытащил ствол и двинулся, как говорится «огородами, огородами» в сторону школы. С этой стороны село огибала река Загать, и рельеф был соответствующий. Если припечет — я всегда под откосом пробраться сумею.

Перестрелка меж тем превратилась просто в какую-то стрелковую вакханалию.

«Стоп! Что это такое? — Я замер, вслушиваясь. — Явно пистолет стреляет, но очень необычно…» На фоне частых бабахов маузеровских карабинов и трескотни пулеметных очередей выделялись строенные хлопки пистолетных выстрелов.

— Дах! Дах! Дах!

И снова:

— Дах! Дах! Дах! — Конечно, темпа для автомата не хватало, но…

«Сашка! Это же Сашка! Он на этих с тыла вышел и теперь…» Ноги сами понесли меня к площади. Ломиться, как кабан через тростник, не в моих правилах, так что ушки были на макушке, да и глаза — на месте.

— На! — На секунду остановившись, я выпустил пулю в появившегося из-за куста немца, который самозабвенно выцеливал из своего карабина кого-то на другой стороне улицы.

На загривке у фрица плеснуло красным, и он завалился, словно картонная мишень на стрельбище. Беззвучно и плоско.

Следующим был мордатый унтер, решивший очень для себя не вовремя перебежать улицу. Первую пулю я смазал, и она угодила ему в бедро, так что пришлось целиться тщательнее и успокоить катающегося по земле гада двумя выстрелами в корпус.

Пикантности ситуации добавляло то, что все участники веселья были одеты в форму одной страны, и тут наша малочисленность являлась скорее преимуществом — практически любой, появившийся в поле зрения, был врагом, с которым можно было не миндальничать. Немцы же таких вольностей позволить себе не могли, отчего практически при любом раскладе у нас была фора в секунду-другую.

«И я, и Бродяга стреляем из пистолетов, пулеметы — это или пост наш, или группа поддержки полицейских. У Емели ППД, звук которого заметно отличается от немецких стволов».

Над головой противно взвизгнула пара пуль, и пришлось быстро присесть. Заодно я использовал паузу, чтобы перезарядиться. Ну и передохнуть.

Очередная двойка из Сашиного «виса», и к звуковому полотну «Бой за домик в деревне» добавился пронзительный вой раненого.

«Мне кажется, или винтовки значительно реже стреляют?» — «Гусиным шагом» я двинулся вдоль невысокого забора. Стрелять в меня сразу, без разглядывания, немцы не станут — все-таки я одет по полной форме и даже фуражку в сельсовете не забыл, так что еще одно преимущество получается — лишняя пара секунд. А на реакцию я никогда не жаловался. Вдалеке дробно простучал ППД, показывая, что и наш сержант вступил в бой. Стрелял он экономно, уверенно отсекая очереди патронов по пять. Ответом стали громкие и, как показалось мне, немного истеричные крики на немецком. Если же судить по направлению, откуда доносились эти приятные звуки, то вполне можно предположить, что Емеля пришел на подмогу нашим соням-дозорным. С другой стороны, на часовых я могу и напраслину возводить — деревня-то почти километр в длину, и даже от сельсовета увидеть, что на окраинах творится, мудрено. А две реки поблизости и пара-тройка оврагов картину лишь ухудшают.

«Жаль, подмога не пришла, подкрепленье не прислали… Нас осталось только два…» — мурлыкая эту ни разу не жизнеутверждающую песенку, я продолжил свой путь — окружить бойцов зондеркоманды вдвоем с Саней мы точно не сумеем, но чем больше сумбура и неожиданностей, тем нам лучше. Еще сорок шагов, и я добрался до следующего по улице дома, оказавшись практически в противоположной стороне от точки, где стрелял последний раз. С точки зрения немцев, естественно. «Мимо меня прошли двенадцать человек: двух я „уронил“ сразу, еще двоих — позже. Бродяга эффективно отработал еще по как минимум троим, — я принялся за вычисления. — Итого имеем примерно половину от наличного состава немцев. Впрочем, неожиданностей приключиться может масса — пропустили же мы „головняк“ немцев в деревню…» От «трофейных» я себя давно не отделял. Их косяк — это и мой косяк.

Я расстегнул клапан кобуры — после может времени не быть — и выглянул из-за угла. Первое, что бросилось в глаза, — два трупа в дорожной пыли. Лежат друг на друге. Похоже, Саня их на бегу положил, вот и упали стопочкой. Стена дома с запоминающимися наличниками, выкрашенными полосами в желтый и оранжевый, вся испещрена ссадинами пулевых пробоин. Причем ближе к левому углу бревна измочалены особенно сильно — видать, наш комитетчик именно оттуда немцам веселую жизнь устроил. Вон на плетне мазки крови даже отсюда заметны, да и крики те неспроста были.

Двойной свисток донесся откуда-то справа, из-за дома, возле которого я прикорнул. И сразу же картина изменилась: палисадник, еле видимый мной из-за угла дома, окутался клубами белесого порохового дыма, а по ушам ударил грохот винтовочного залпа. В дополнение к этому на противоположной стороне улицы часто захлопали пистолеты — в первом приближении стреляли трое или четверо.

— Клаус, я его достал! — Как мне удалось расслышать этот крик — ума не приложу, но я услышал.

«Саню достали? Сметаны вам по морде и горшок на голову!»

Два шага — и вот передо мной спины четверых солдат, увлеченно палящих из карабинов по избе. Все понятно — «шумят» и давят на психику, пока более умелые ловкость свою показывают.

«Парабеллум» мягко толкает мою руку, но я тут же возвращаю его на линию прицеливания.

Раз, другой, третий! Вряд ли паузы между выстрелами были длиннее секунды.

Четвертый немец успел среагировать, и пуля попала ему в висок.

«А потом пойдут легенды, о том, как русские расстреливали немецких пленных в затылок… И никто не узнает, что это я просто удачно зашел…» Я пригнулся и рывком преодолел отделявшие меня от палисадника пять метров.

— Эй, вы что, заснули?! — Голос кричавшего был хрипл и громок. — Отжимайте его на нас!

«Ага, подтяжки только погладят и сразу отожмут».

Зажав пистолет под мышкой, я сменил магазин — после времени может не быть и придется воевать в стиле героев Джона By, разбрасывая стволы направо и налево. Может, это и глупо и чересчур картинно, но выхода другого у нас нет. Очень похоже, что немцев в деревню приехала толпа, и чем больше мы положим во время неразберихи, тем лучше. Стоит им откатиться, перегруппироваться и начать наступление по принципу «кто не спрятался — я не виноват», как шансы на успешный исход боя для нас станут мизерными. Пока же мы хлестаемся в разных точках, и до наших противников не дошло, что стрелять надо во все, что движется, невзирая на форму.

Вспыхнувшая на другой стороне избы пистолетная пальба заставила меня покинуть укрытие. Пригибаться или подкрадываться смысла никакого не было: неизвестные мне фрицы сейчас слишком увлечены перестрелкой с Бродягой, к тому же они ожидают, что так удачно положенные мной солдаты с минуты на минуту зайдут Сане в тыл. А я — им.

Обежать дом заняло едва ли три минуты, и получилось так, что я нарисовался на сцене почти в то же время, когда немцы пошли «в последний и решительный». Причем крайне неудачно для себя — Шура свалил одного из них буквально первым же выстрелом и, развив бешеную скорострельность, прижал остальных. Так что мне оставалось только добрать.

Сдвоенный выстрел — и прижавшийся к поленнице полицейский унтер выронил свой ППК.

Дах! — И пуля входит чуть ниже челюсти другого, разорвав шею и опрокинув немца на землю.

Дах! Дах! Дах! Дах! Еще один фриц сидел за заборчиком, так что мне виден был только краешек его плеча, а потому пришлось для надежности издырявить тонкие доски несколько раз.

Последний то ли был сильно опытным, то ли от природы хорошей реакцией был наделен и успел, пока я менял стволы, метнуться к распахнутой двери сарая. Лезть в темноту, рискуя нарваться на пулю, я не стал. «Гнилой фашистской нечисти загоним пулю в лоб» — здесь не получилось, но можно ведь и далее по тексту: — «Отребью человечества сколотим крепкий гроб!» — план сложился сам собой. Выписывая кренделя, торопливо добежал до сарая.