Дом с привидениями (антология) - Агеев Леонид Мартемьянович

Появление Крошки было встречено аплодисментами, выстрелил металлический баллон с шипучим безалкогольным напитком, из горлышка баллона вырвалось пламя.

— За мать-Землю! За восемь миллиардов наших братьев, тяжелым и самоотверженным трудом преобразующих ее! — сказал капитан, вставая и поднимая бокал с кроваво-красной жидкостью. Тост был традиционный, и все выпили стоя.

На следующий день молодой офицер нашел Кэндзибуро Смита опять в рубке у экрана.

— Кэп, — сказал молодой человек, и капитан поморщился, — кэп, мы хотели с вами еще раз просмотреть списки десантников.

— Хорошо, — ответил капитан, страдая от фамильярности офицера и непрофессиональных терминов. — Давайте, последний раз проверим психофизическое состояние личного состава десантной группы.

Они прошли в медицинский отсек, впереди Эррера, позади капитан, и сели у диагноста. Офицер нажал пальцем на клавишу “Пс. и Физ. сост.”. Когда машина прогрелась, на коричневатом экране загорелась надпись:

“Кэндзибуро Смит, капитан”.

— Можно пропустить.

Офицер кивнул, корабль остается на орбите, капитан — на корабле. Нажал кнопку. Экран написал:

“Эррера Мартин, руководитель”.

Потом пошел текст мелкими буквами:

“Кровь — норма.

Почки, печень, сердце, легкие — норма.

Гормональные отправления — норма.

Костно-мышечный аппарат — незначительно ослаблен.

Нервные реакции — несколько повышены.

Мышечная реакция — норма.

Общий тонус — норма”.

Действительно, отклонения в нервных реакциях были у всех. У всех… кроме Жаннет Пуйярд.

— Я всегда считал ее самым лучшим приобретением для команды, — буркнул капитан. — Антуана Пуйярда взяли ради нее.

Для офицера это было неожиданностью.

— Итак, капитан, состав разведотряда определился: Эррера Мартин, супруги Пуйярд, Ютта Торгейссон, Том Гаррисон и Мзия Коберидзе.

— Да. Около континентальной ракеты остается дежурить пилот Рэд Селинджер. Это логично, он биолог и стажировался оператором на Биотрансформаторе.

Эта планета оказалась родной сестрой Земли. Совпадения превзошли самые смелые ожидания. Атмосфера была кислородно-азотно-гелиевая, воды было достаточно. Подумать только! Атмосфера, пригодная для жизни земных существ и, возможно, пригодная для питья вода. Температура в пределах плюс сорок — минус тридцать. Орбита — слабо эллиптическая, близкая к круговой. Размеры планеты составляли ноль восемьдесят пять от земной, а масса — шестьдесят процентов от массы Земли. Когда были получены эти результаты, команда бросилась проверять взятые с собой семена земных растений. Все чувствовали себя колонистами.

Кэндзибуро Смит сгоряча и для того чтобы отделаться от мешавших ему посетителей рубки предложил конкурс на лучшее название планеты. С этого момента члены экипажа просто перестали видеть приборы и схемы на своих постах Все перебирали варианты названий, а по вечерам спорили до хрипоты. Капитан вынужден был отменить конкурс.

— Думаю, что лучшее название появится при более близком знакомстве с планетой, — сказал он. — Мы будем иметь возможность наблюдать за всеми действиями разведывательного отряда. Каждый десантник понесет на груди миниатюрную телекамеру, и наша задача — держать в исправности и все приемники на корабле.

Теперь энергия экипажа пролилась на телеприемники. Была даже сделана попытка на время переоборудовать Главный Навигационный Экран. Когда капитан это обнаружил, он так побагровел, что, казалось, его хватит удар. Святотатец в этот день не появился ни к обеду, ни к ужину.

Наконец долетели до планеты и легли на круговую орбиту. При этом в течение получаса предстояло несколько сложнейших эволюции корабля. Капитан провел их, казалось, не глядя на приборы, экраны дисплеев показывали отклонения от расчетного маневра на проценты или сотые процента. Его помощники застыли каждый на своем месте и в особенно удачных случаях бормотали: “Машина!”, имея в виду голову капитана.

Два дня корабль летал по круговой орбите, уточняя полученные еще в космосе параметры планеты. За это время свободные от вахт члены экипажа при незначительном увеличении экранов успели рассмотреть на планете динозавров, летающих коров, гигантских каракатиц и даже двуногого человека. Но что точно видели все и что подтверждалось показаниями приборов — на планете были леса, и реки, и моря. На ней был ветер и, наверное, была трава. Хотелось бы, чтобы была трава и цветы на ней.

Континентальная ракета опустилась на большую поляну и твердо встала на три ноги. Перестали напряженно трещать приборы, корректирующие спуск и посадку. В иллюминаторах было черно от дыма, а в дыму с одной стороны горели сучья и небольшие стволы. Когда дым немного рассеялся, через наименее закопченный иллюминатор все увидели какие-то цветные пятна: синие, оранжевые, зеленые. Было страшно интересно, но больше рассмотреть ничего было нельзя. Похоже, что это была растительность, которую они видели еще с орбиты.

Пока стерилизовали в камере “магнитного ползуна”, которому предстояло вымыть стекла, начало темнеть.

Так дружно еще ни разу не вставали. “Магнитного ползуна” выпустили сразу же после завтрака. Все ждали затаив дыхание, и наконец в одном из иллюминаторов появилось светлое пятнышко, оно росло, стали видны две металлические лапки с губками-водососами на концах. Потом робот переполз на другое место и исчез где-то на макушке ракеты (может, испортился в самый нужный момент), а люди приникли к окну в новый мир.

Вокруг ракеты в радиусе пятидесяти метров была выжженная земля, покрытая шлаком и еще дымящаяся. На некотором отдалении от корабля лениво горели какие-то стволы. Но за краем гаревой площадки росла трава. Пестрая — зеленая, с желтым и синим. Это было очень красиво, трава разных цветов росла кустиками или, скорее, клумбами. Кончалась оранжевая клумба, начиналась синяя. Казалось, кто-то высаживал эти травы и цветы, кто-то сознательный. За травой начинался лес и кустарники, яркие, бутафорские. Лес был похож на старинную палехскую миниатюру, деревья с красными или синими стволами и неправдоподобными причудливыми, разноцветными листьями.

Этот день просидели в ракете, ждали, может, мир планеты подойдет ближе. Придут животные, если они здесь есть, прилетят птицы. Нужно было оценить опасности этого леса, слишком уж ярко и добродушно он выглядел, надо было взять пробы воздуха, исследовать микроорганизмы. Но в воздухе, сожженном теплом, выделившимся при торможении, и на почве, покрытой шлаками, ничего не могло быть. Предстояла работа.

И все ждали, очень ждали разумных существ.

Но существа не появлялись. Люди занялись анализами. Прежде всего воздух и микробы. Потом послали за травой “краба”. Маленький, управляемый с ракеты танк с щупальцами нарвал разноцветной травы и даже сломал прутик с листвой от росшего ближе всего куста. Он же принес пригоршню почвы. Потом еще один рейс. Потом еще. Так прошел день второй.

На третий день проснулись очень рано, как только взошло местное солнце.

— Смотрите! — крикнула Мзия. — Ночью был дождь! Отмыло все иллюминаторы!

Действительно, кое-где на стеклах виднелись грязноватые подтеки. На горизонте справа от первого иллюминатора сияла вполне земная, разноцветная радуга.

— Давайте смотреть, может, покажутся разумные существа, — сказала своим бархатным голосом Ютта.

— Нет! — отрезал начальник отряда. — Будем завтракать. Иначе вместо научных наблюдений я получу от вас голодные галлюцинации.

— Странно, — задумчиво произнесла Жаннет, приступая к завтраку. — Почему все-таки трава здесь оранжевая?

— Потому что фотосинтез может осуществляться не только в хлорофилле. Возможны другие механизмы… — И Антуан Пуйярд, не дожевав первого же куска, пустился объяснять способы усвоения растениями световой энергии. Говорил он долго и скучно, с отступлениями и примерами. Его большие, выразительные глаза остекленели. И казалось, что у него есть еще одна пара глаз, которыми он просматривает свою внутреннюю картотеку и извлекает из нее микрофильмы с необходимыми сейчас данными. Задолго до конца речи у всех испортился аппетит и настроение.