Гроза над Русью - Станислав Пономарев

Первые ватаги кочевников забрались под самые стены крепости и ташили за собой штурмовые лестницы. Звенигород молчал: ни одна стрела не прорезала воздух. Защитников на стене тоже не было. Они или попрятались за заборалом, или...

— Почему не стреляют урусы? — насторожился каган-беки.

Сотни арканов захлестнули зубцы на стене. И тут на головы штурмующих обрушился град камней, бревна, утыканные шипами, опрокинулись котлы с кипящей смолой. Даже здесь, за три тысячи шагов от крепости, душераздирающий вой сотен покалеченных и обожженных людей резал слух.

— Вот теперь понятно, — сразу успокоился Урак.

Волна наступавших спешно скатилась с обрыва. С лестниц продолжали падать люди — живые или убитые, не понять. Многие из них оставались неподвижными, другие с трудом отползали. Кочевники заметались, но ал-арсии бичами скоро навели порядок и погнали воинов назад.

— Сегесан-хан! — позвал Урак. — Пошли гонца на левый берег Юзуга. Пусть передаст мое повеление Гадран-хану: как только мы займем крепость, его тумен должен сразу же переправиться и занять улицу Богатуров под обрывом Верхнего города. — И добавил мрачно: — Печенеги не должны сделать это раньше нас... Да, еще вот что: Санджар-тархан со своими воинами пусть на левом берегу остается и охраняет нас от всех неожиданностей.

Тем временем степняки вновь достигли подножия стен. Крепость молчала. Камни и кипящая смола не обрушились сверху на головы наступающих. Подгоняемые ал-арсиями, прикрывшись щитами, с саблями и кинжалами в зубах, хазары осторожно ступили на перекладины лестниц. Вот первые оказались на стене. Остановились, озираясь, и вдруг стали спешно скатываться назад. Ал-арсии пытались остановить их остриями копий, но воины не слушались. Паника передалась дальше, и хазары опять отошли, побросав лестницы.

— В чем дело? — тихо спросил каган: голос его пресекался от ярости.

К кургану уже мчались три всадника. Внизу они скатились с коней и побежали к вершине. Каган-беки дал знак тургудам, чтобы гонцов не задерживали. В десяти шагах они остановились, и один из них на четвереньках подполз к стопам Урака, уткнулся в землю, не смея поднять глаз.

— Разрешаем говорить, — помедлив, сказал Урак.

— О Непобедимый! Урусская крепость пуста. Там нет ни одного богатура.

Каган молча смотрел на гонца. Тот продолжал:

— Воины говорят: «Если крепость пуста, то дело тут нечисто. Здесь, наверное, прибежище джиннов, которые погубят нас всех. Урусы не станут так просто оставлять твердыню, стоящую в ста шагах от Верхнего города!» Многие видели какие-то мохнатые тени на пустых улицах Звенигорода. Джинны страшно смеялись и манили к себе богатуров. Я привел очевидцев!

Каган повел ладонью: тургуды приволокли двух валявшихся в пыли воинов. Урак уставился на них пронизывающими круглыми глазами и кивнул головой.

— Говорите! — резко приказал Сегесан-хан. — Надежда правоверных, Непобедимый и Разящий каган-беки Урак слушает вас!

— О Надежда правоверных, Осле...

— Короче! — оборвал их Урак.

— Мы первыми взобрались на стену урусской крепости и взяли мечи в руки...

— Это достойно награды, — заметил каган.

— О Несравненный, и...

— Короче!

— Забор на стене был подпилен, и мы сами обрушили на себя и камни и горячую смолу...

— Мы это видели. Но почему же вы отступили во второй раз?

— Потому что, о Великий, крепость была пуста... А из-за жилищ выглядывали страшные мохнатые джинны и махали руками.

— Поистине так, брат Чагры! — поддакнул его товарищ.

— А на руках у джиннов были медные когти!

— Воистину так, брат Чагры!

Урак вдруг сказал:

— Отвечайте по одному! Вот ты говори, — каган ткнул пальцем в рябого Чагры. — А ты отойди пока на двадцать шагов.

Когда седого морщинистого воина в дырявой кольчуге, надетой поверх рваного полушубка, оттащили в сторону, каган-беки Урак задал первый вопрос:

— Сколько было джиннов?

— Больше трех десятков, о Ослепительный! — с готовностью ответил воин.

— А каков их рост?

— Десять локтей, о Светоч Мира!

— Какого же цвета мех на их телах?

— Красного, как цвет крови, о Повелитель Вселенной!

— Большие ли были у джиннов глаза?

— О да, Опора всех богатуров, — вдохновенно продолжал Чагры. — Величиной с пиалу и голубые, как небо весной!

— Хорошо. Ты иди пока... — распорядился Урак. — Эй, приведите другого!

Тургуды приволокли старика. Каган задал ему те же вопросы и в том же порядке и получил такие ответы: «Джиннов было больше сотни. Рост их — двадцать пять локтей. Цвет шерсти — черный, как мрак ночи. Глаза величиной со щит ал-арсия, цвета дымящейся крови!»

— Хорошо... — Урак оглянулся на свиту. — Приведите теперь и того... Чагры.

Когда оба воина оказались у его ног, он спросил:

— Вы оба мусульмане, не так ли?

— О да, Меч Ислама!

— Что ж вы сделали, когда увидели этих джиннов?

— Мы не боимся урусских богатуров и даже самого кагана Святосляба не очень страшимся! Но с джиннами мы никогда не сражались. Страх отнял у нас мужество, и мы отступили.

— Ишан Хаджи-Мамед, чем мусульманин побеждает самых могущественных джиннов?

— Святой молитвой, о Надежда правоверных и Опора Ислама! Самые свирепые джинны рассыпаются в прах при упоминании Аллаха Всемогущего и Всепобеждающего.

— Слышали? — спросил Урак воинов. — Значит, вы плохие богатуры и мусульмане. И трусы к тому же, увлекшие к побегу остальных воинов... За это вы заслуживаете самого сурового наказания! Эй, тургуды!

— Исполните волю Аллаха всевидящего и карающего!

— Бисмоллох! — провел ладонями по лицу ишан Хаджи-Мамед и устремил руки и взгляд к востоку.

— Пощади-и! О Великий и Милосердный! — завопили приговоренные, но тургуды уже волокли их к подножию кургана.

Стражники прихватили было и гонца, но каган буркнул:

— Этого оставьте.

Отчаянные вопли внезапно прекратились. Гонец с ужасом смотрел на Урака — лицо его было серым и неподвижным.

— Иди и расскажи богатурам все, что видели твои глаза и слышали уши, — бросил Урак.

Гонец скатился с откоса, где кувырком, где боком, и все оборачивался, хотя стремительный жеребец уносил его во весь дух подальше от «милосердного» кагана.

Через полчаса хазары заняли Звенигород. А еще через час Урак, сопровождаемый свитой, въехал в крепость через пролом в стене, специально для него проделанный.

В нескольких местах за жилищами действительно стояли громадные чучела из хвороста, одетые в вывернутые наизнанку старые овчины.

«Напрасно я казнил своих богатуров...» — подумал каган, но вслух ничего не сказал.