Темное наследие. Беззвездная ночь. Нашествие тьмы. Путь к рассвету - Сальваторе Роберт Энтони

Через два часа, сытно пообедав и еще раз проверив припасы, Кэтти-бри и Фред вышли из восточных ворот Серебристой Луны, называвшихся Воротами Сандабара; рядом шла леди Аластриэль, за которой на почтительном расстоянии следовала охрана.

Вороной жеребец и лохматый серый пони ждали путешественников.

— Может, не надо? — уже, наверное, в двадцатый раз с тех пор, как они покинули дворец, спросил Фред. — Разве подробной карты недостаточно?

Аластриэль только улыбалась и молчала. Фред панически боялся всего, что могло его испачкать или же оторвать от обязанностей ближайшего советника Аластриэль. А предстоящее путешествие в окрестности Перевала Мертвого Орка предвещало и то, и другое.

— Подковы коней зачарованы, и они понесут вас быстрее ветра, — обратилась госпожа к Кэтти-бри. Через плечо она бросила укоризненный взгляд на ворчащего себе под нос дворфа.

Кэтти-бри не спешила ответить и даже не поблагодарила за хлопоты. После утренней встречи она не сказала Аластриэль ни слова и держалась подчеркнуто независимо.

— Если повезет, то вы прибудете к пещере раньше Дзирта, — произнесла Аластриэль. — Поговори с ним и убеди вернуться домой, умоляю тебя. Ему больше нет места в Подземье.

— Пусть Дзирт сам решает, где ему быть, — огрызнулась Кэтти-бри.

— Без сомнения, — согласилась Аластриэль, и на ее лице мелькнула та самая мудрая улыбка, видя которую Кэтти-бри чувствовала себя неразумным ребенком.

— Заметь, что я не стала удерживать тебя, — подчеркнула Аластриэль. — И сделала все, что в моих силах, чтобы помочь, вне зависимости от того, считаю я твое решение целесообразным или нет.

Кэтти-бри прыснула:

— Последнее можно было и не говорить.

— Разве у меня нет права на собственное мнение?

— Ага, а еще и на то, чтобы рассказывать о нем кому попало, — заметила Кэтти-бри. Аластриэль, хоть и понимала причину такого поведения, все же была неприятно поражена.

Кэтти-бри снова хохотнула и ударила пятками по бокам коня.

— Ты его любишь, — уверенно произнесла госпожа Серебристой Луны.

Девушка резко натянула поводья и, остановив лошадь, повернулась к волшебнице. На ее лице отобразилось изумление.

— Темного эльфа, — пояснила Аластриэль, просто заканчивая мысль, а не ради того, чтобы объяснить то, что и так не нуждалось в объяснении.

Кэтти-бри закусила губу, но не придумала, что ответить, и, пришпорив коня, поскакала прочь.

— Это же так далеко, — опять начал ныть Фред.

— Тогда постарайся вернуться скорее, — ответила Аластриэль. — И приведи с собой Кэтти-бри и Дзирта.

— Воля ваша, госпожа, — повиновался дворф и пустил пони галопом. — Воля ваша.

Еще долго после того, как Фред и Кэтти-бри скрылись из глаз, Аластриэль стояла у ворот и смотрела им вслед. Это была одна из тех не столь уж редких минут, когда госпоже Серебристой Луны хотелось забыть о своем положении и обязанностях. С какой радостью она вскочила бы сейчас на своего скакуна и помчалась вдаль вместе с этой решительной девушкой. И, если надо, спустилась бы в Подземье, чтобы разыскать удивительного дроу, давно ставшего ей другом.

Но это было немыслимо. В конце концов, Дзирт До'Урден — всего лишь частичка огромного мира, мира, который без устали напоминал о себе в шумном и многолюдном дворце леди Аластриэль.

— Счастливой дороги, дочь Бренора, — тихо пожелала прекрасная женщина с серебряными волосами. — Счастливой дороги и прощай!

На каменной тропинке, поднимавшейся в гору, Дзирт спешился. Дул теплый ветерок, и небо было ясным, но пару дней назад здесь прошла гроза, и дорожку размыло. Боясь, что лошадь поскользнется и сломает ногу, он пошел пешком и осторожно повел ее под уздцы.

Не раз за это утро он видел эльфа. Тропинка шла по открытой местности, и между всадниками, то спускавшимися, то поднимавшимися в гору, расстояние нередко оказывалось небольшим. Поэтому Дзирт не очень удивился, когда, обогнув скальный выступ, увидел эльфа, приближающегося к нему по параллельной дорожке.

Светлокожий эльф тоже спешился и остался, кажется, доволен, видя, что и дроу сделал то же самое, однако остановился футах в двадцати, как будто не решаясь приблизиться.

— Если ты должен присматривать за лошадью, то мы могли бы идти рядом, — громко предложил Дзирт. Эльф кивнул и подвел своего лоснящегося вороного жеребца к черно-белой лошадке Дзирта.

Дроу глянул вперед, на убегавшую вверх тропку.

— Наверное, сегодня последний день, когда мне нужна будет лошадь, — объявил он. — Хотя, по правде сказать, я не знаю, придется ли еще ехать верхом.

— Тебе нужно перевалить через горы? — спросил лунный эльф.

Дзирт провел рукой по густым белоснежным волосам, сам пораженный тем, как на самом деле близка его цель.

— Я ищу рощицу здесь, неподалеку, — ответил он. — Когда-то там жил Монтолио Де Бруши.

— Слепой воин, — понимающе отозвался эльф.

Дзирт удивился, что тот слышал о нем. Он немного помолчал и внимательно посмотрел на своего спутника. Лунный эльф был не похож на воина или вольного странника, однако же знал Монтолио.

— Это справедливо, что имя Монтолио Де Бруши стало легендой, — наконец произнес дроу.

— А что станет с именем Дзирта До'Урдена? — спросил эльф. — Да, я знаю тебя, темный эльф, — добавил он в ответ на озадаченное выражение лица собеседника.

— Тогда ты в лучшем положении, чем я, — заметил Дзирт.

— Меня зовут Таратиль, — произнес его спутник. — И мы не случайно оказались на твоем пути в Лунном лесу. Когда моему немногочисленному роду стало известно, что ты неподалеку, мы решили, что Эллифен будет полезно увидеть тебя.

— Той девушке? — уточнил Дзирт.

— Да. — Кожа эльфа в солнечном свете казалась почти прозрачной. — Мы не знали, что с ней будет, когда она увидит дроу. Прими наши извинения.

Дзирт кивнул.

— Она ведь не из вашего рода, — предположил он. — Или, по крайней мере, она среди вас не с самого рождения.

Таратиль ничего не ответил, но по загадочному выражению, появившемуся на его лице, Дзирт понял, что почти угадал.

— Ее семейство было вырезано дроу, — продолжил догадки Дзирт, с ужасом ожидая подтверждения.

— Что тебе об этом известно? — настороженно спросил Таратиль, и впервые в его голосе появились металлические нотки.

— Я участвовал в том набеге, — сознался Дзирт. Таратиль потянулся к мечу, но дроу перехватил его руку.

— На моей совести нет ни одной смерти, — поспешил объяснить он. — Если я и хотел кого убить тогда, так это моих собственных соплеменников.

Таратиль успокоился, и Дзирт отпустил его.

— Эллифен мало что помнит о том ужасе. Наяву она ничего не говорит, только во сне, да и то очень бессвязно. — Он помолчал и прямо посмотрел на Дзирта. — Но она несколько раз упоминала лиловые глаза, — продолжал он. — Мы не знали, как это понять, а она и сама не могла ничего объяснить в ответ на наши расспросы. Лиловый цвет глаз редко встречается у дроу, так гласят наши предания.

— Это правда, — подтвердил Дзирт безучастно, и перед его мысленным взором снова встали картины той жуткой ночи. Так это та самая девочка! Та, для спасения которой юный Дзирт До'Урден поставил под угрозу собственную жизнь и глядя в чьи глаза он отчетливо понял, насколько отвратительны обычаи его народа!

— Поэтому, когда мы услыхали о Дзирте До'Урдене, дроу, друге дворфского короля, да еще с лиловыми глазами, то решили, что хорошо бы Эллифен встать лицом к лицу с ее прошлым, — закончил Таратиль.

Дзирт лишь кивнул, все еще поглощенный воспоминаниями о давно ушедшем дне.

Таратиль больше ничего не сказал. Видимо, Эллифен все вспомнила, но ее прошлое, представшее перед ней воочию, нанесло ей слишком серьезную травму.

Лунный эльф ответил отказом на предложение Дзирта забрать лошадей и вернуться, поэтому чуть позже они ехали бок о бок по узкой тропинке через горный перевал, по пути, который Дзирт прекрасно помнил. Он думал о Монтолио, Монши, как его называли, своем учителе из верхнего мира, слепом лесном воине, без промаха попадавшем стрелой в цель, руководствуясь уханьем своего ручного филина. Именно Монтолио поведал Дзирту о божестве, в чьем образе воплотились все стремления, волновавшие сердце юного дроу, покинувшего свою темную родину. Звали божество Миликки, это была богиня лесов, и с тех пор Дзирт До'Урден шел по жизни под ее безмолвным покровительством.