Дежа вю (сборник) - Леонид Шифман

Но для нашей стихийно сложившейся следственной группы работа еще предстояла. Мы не могли отмахнуться от вопросов, ответы на которые так и не были получены.

1. Кто написал рукопись, найденную на столе моего рабочего кабинета?

2. Как эта рукопись попала туда, где ее нашли?

3. Зачем ее доставили именно мне и именно в это время?

4. Почему в этом, на первый взгляд, художественном повествовании были указаны имена реально живущих людей?

5. Откуда взялись факты, не имеющие ничего общего с действительностью?

6. Если эти факты были придуманы, то кем и для чего?

7. Существует ли система, в которой можно получить непротиворечивые объяснения для ответов на все эти вопросы?

Вот такой список появился на мониторе моего домашнего компьютера.

Ни на один из этих вопросов я не могла ответить. Да, можно было строить предположения, но даже предположительно трудно было найти ответы на все вопросы сразу. Да еще так, чтобы эти ответы не противоречили друг другу. Что же касается версии Генри Тамона, то ее я отнесла в разряд абсолютно фантастических…

Поиск реальности, Или как это все понимать

Для обсуждения загадок, бросивших вызов нашим интеллектуальным способностям, мы собрались в доме Эрика Катлера.

Кроме нас с комиссаром, на «детективном ужине» присутствовали: хозяйка гостеприимного дома, Инесс Катлер, моя подруга Николь Федона-Нуар, владелец компьютерного магазина, он же сыщик-любитель Бруно Райновски, мой секретарь Ари (Авриэль, для официальных представлений. Я не планировала его приглашать, но он настоял, сославшись на то, что ему есть что сказать, чем изрядно удивил меня), мой муж журналист Дэвид Сомс. А также в качестве консультантов мы пригласили друга Бруно – физика Гарри Бертрама, оказавшегося в Сент-Ривере по случаю крестин племянника, мою бывшую клиентку, психоаналитика Камиллу Фортье и одного из владельцев издательства «Круиз» Алекса Гирша. Разумеется, все присутствовавшие ознакомились с содержанием рукописи, найденной на моем рабочем столе.

Не стану описывать ужин, боюсь, что даже воспоминания о тех вкусностях, которыми нас порадовала Инесс, могут помешать мне сосредоточиться на главном.

А главное, естественно, было уже после ужина. Мы расположились в просторной гостиной, правда нас оказалось все же слишком много, и пришлось принести еще диван и кресло из кабинета комиссара.

– Давайте начнем с предмета нашего исследования, с рукописи, – комиссар обошелся без вступительной речи, и это было правильно, – попробуем понять, что перед нами.

– В каком смысле? – неожиданно спросил Ари, до этого момента ничем не проявлявший интереса к происходящему, если не принимать в расчет яства, украшавшие стол.

– Стоит понять, можно ли считать эти страницы источником информации или это просто чья-то литературная проба, – объяснил Эрик Катлер и посмотрел в сторону Алекса Гирша, тем самым, предлагая именно ему попытаться ответить на заданный вопрос.

– Вы хотите, чтобы я оценил эту рукопись, как литературное произведение? – уточнил Алекс, впрочем, дожидаться ответа он не стал, а сразу перешел к делу: – Несомненно, если бы подобный текст пришел к нам в издательство, он бы мог меня заинтересовать. Есть сюжет, есть интрига, герой, антигерой, лирический фон, тайна, наконец. То есть, я хочу сказать, что в тексте, безусловно, присутствует литературный потенциал. Но и только. Это творение написано слишком непрофессионально, чтобы рассматривать его на предмет издания, в таком виде. Это написано человеком образованным, умеющим логично и последовательно описывать события. Но автор этого текста не отличается ни умением выстроить композицию, ни образностью речи, ни творческим воображением, наконец. Я не говорю уже о литературном стиле.

– Возможно, это чья-то первая попытка? – предположила Николь.

– Да, – согласился Алекс, – но почему свою первую рукопись неизвестный автор отправил не литературному агенту, не издателю, не литератору? Почему его опус оказался в детективном агентстве?

– Госпожа Адамс тоже пробует свои силы на литературном поприще, – заметил Ари, не без ехидства, как мне показалось. Интересно, именно это он собирался нам поведать?

– Тогда, почему бы автору не открыть свое имя коллеге? – ответил Гирш. – Но это еще не все и даже, пожалуй, не главное. А главным я считаю тот факт, что в рукописи упомянуты имена реальных людей. Причем, людей хоть и не безызвестных, как, например, профессор Краузе, но и не публичных. Кроме того, автор зачем-то заставил этих реальных людей принять участие в событиях, которых не было, уж простите мне мою приземленность, и не могло быть. Зачем ему понадобился столь странный и рискованный прием? Ведь профессор может подать в суд. Его в этом произведении попросту оклеветали. Ни один издатель, ни при каких условиях не стал бы издавать этот текст, даже если бы он был в литературном плане написан безукоризненно.

– Итак, – подвел итог Эрик Катлер, – вероятность того, что перед нами предполагаемый литературный шедевр, очень мала.

– Не думаю, – тут же добавил Алекс Гирш, – что автор рукописи рассчитывал на высокую оценку своего творения, он, безусловно, не глуп.

– Ну, вот, – заметила я, – мы кое-что о нем уже можем сказать. Он неглуп, неплохо образован и знаком с Бруно Райновски.

– О Бруно он мог узнать от кого-то другого, в нашем уравнении не обязательно одно неизвестное, – возразил мне Гарри.

– Теоретически существование соавтора, или даже соавторов, возможно, но я бы оценила вероятность такого расклада, как очень небольшую, – прокомментировала предположение физика Камилла Фортье. – В рукописи есть слишком личные подробности, сны, воспоминания, привычки. Там ведь все описано достаточно точно? – Камилла посмотрела на Бруно.

– Нет, – решительно возразил Райновски, – как раз сны и воспоминания мне не знакомы, что же касается привычек, так они у меня не отличаются особой оригинальностью. О событиях говорить не будем, они очень не совпадают с реальностью.

– Ну, не скажите, – вмешалась Николь, – именно благодаря описанию некоторых событий, вам удалось найти Шмида. Ведь вы не знали о его двойной жизни, пока об этом не стало известно из рукописи.

– Да, – вынужден был признать Бруно, – этот факт действительно оказался правдой и многое помог понять, но это делает еще более непонятным все остальное.

– Хорошо, давайте посмотрим, какие факты не подтвердились, – предложила я.

– Да, – согласился со мной Дэвид, – вот ты и попробуй перечислить их.