Русы во времена великих потрясений - Михаил Леонидович Серяков

С.) к весчунам вопросити, и ти реша, яко имать наследовати от своих ему». И именно после этого посольства Гостомысл видит сон, после которого он провозглашает своим наследником сына своей средней дочери Умилы[592]. В связи с этим необходимо вспомнить, что в «Деяниях данов» Саксон Грамматик сообщает, что знаменитый скандинавский конунг Рагнар напал и «покорил Геллеспонт и его короля Диона (Dian). Вовлекая этого короля в бедствие за бедствием, он в конце концов убил его. Сыновья Диона, Дион (Dian) и Даксон (Daxon), который до этого женился на дочери русского короля, просили войско у своего тестя и бросились с самым яростным мужеством, чтобы осуществить мщение за своего отца»[593]. Как отмечает А.Г. Кузьмин, Геллеспонтом Саксон Грамматик называет не пролив между Европой и Азией, а устье Двины[594]. Автор «Деяний данов» не называет имени русского короля, на дочери которого женился Дион, однако его тексту вполне соответствует известие Иоакимовской летописи о том, что у Гостомысла «дочери выданы быша суседним князем в жены». В высшей степени показательно, что муж «дочери русского короля» правит именно в том же регионе, куда Гостомысл отправлял посольство спросить о своем наследнике. Время смерти Рагнара в 865 г. совершенно не противоречит тому, чтобы жена Диона была дочерью новгородского старейшины. Таким образом, мы видим, что письменные источники независимо друг от друга подтверждают высказанную выше гипотезу.

Не меньший интерес в свете индоирано-прибалтийско-западнославянских связей представляет и Аркона – самое знаменитое святилище острова Рюген. Это название имеет восточные параллели: сакское arka – «молитва, гимн; певец», arcana – «прославляющий, молящийся», arсa – «изображение бога, идол». В связи с этим Н.Р. Гусева в свое время предположила: «Возможно, в свете этих сопоставлений правомочна будет постановка вопроса о названии Арконы как места для произнесения “арка” – прославительных гимнов перед изображением божества…»[595] В знаменитом арконском храме почитался западнославянский «бог богов» Святовит, чье имя означало «святой свет». Саксон Грамматик оставил его весьма подробное описание: «В здании огромное изваяние, во всем подобное человеческому телу, но величиной превосходившее, удивляло четырьмя головами… В правой руке [бог] держал рог, изготовленный из разного рода металлов… Невдалеке были видны узда и седло бога и многие знаки его божественности. Из них вызывал удивление заметной величины меч, ножны и рукоять которого, помимо превосходного резного декора, украшали серебряные детали». Жрец Святовита, убирая святилище, следил, «чтобы в помещении не было человеческого дыхания. Всякий раз, когда требовалось вдохнуть или выдохнуть, он отправлялся к выходу, дабы присутствие бога не осквернялось дыханием смертного»[596]. Ближайшую параллель верховному богу западных славян представляет индийский Брахма. В индуизме он входил в триаду верховных богов, являясь создателем вселенной. Подобный «тысяче солнц» Брахма описывался как сияющее, могущественное и непобедимое божество. На изображениях он предстает четырехликим богом, держащим в своих руках четыре веды, сосуд с водой, лук и другие предметы[597]. Как видим, подобно Святовиту Брахма не только относится к числу верховных божеств, но также четырехглав, тесно связан со светом, а к его атрибутам относятся сосуд с водой, сопоставимый с рогом в руке арконского идола, и оружие. Подобное количество совпадений едва ли может быть случайным и свидетельствует о генетической связи обоих образов. Вполне вероятно наличие подобного божества и в первоначальном иранском пантеоне. Во всяком случае, в священных текстах тибетской религии бон, ставшей результатом влияния дозороастрийского маздеизма на местные верования, упоминаются «великий бог мудрости, милосердный бог-жрец Белый Свет; цвет его тела вечный, подобный чистому светлому хрусталю», и другое божество, Мудрый Бумхкри, сияющее белым блеском, который подобен чистому серебру[598]. Весьма интересным представляется и сообщаемая автором «Деяний данов» подробность, что жрец Святовита боялся осквернить его храм даже своим дыханием. В остальной Европе подобная особенность богослужения неизвестна, однако она встречается в Иране, причем в достаточно древний период. Говоря об одежде зороастрийских жрецов, М. Бойс отмечала: «От ахеменидской эпохи дошло несколько изображений жрецов. На них они предстают одетыми в доходящие до колен туники… Головным убором им служит напоминающая шлем шапка с кусками материи по бокам, которыми прикрывали рот. Согласно традиции, можно предполагать, что шапка и одеяние были целиком белого цвета, как у священнослужителей. (…) Что касается шлемовидной шапки с боковинами для прикрытия рта, то, хотя ее первоначальная цель – защитить от холода, жары и пыли, этот головной убор оказался прекрасно приспособлен к тому, чтобы прикрыть волосы и бороду (это необходимо в целях ритуальной чистоты) и сделать так, чтобы дыхание не могло коснуться чего-нибудь освященного. Зороастрийские священнослужители продолжали носить такую одежду на протяжении многих столетий, по крайней мере, в качестве своего профессионального одеяния»[599]. Таким образом, мы видим, что присутствие индоиранцев в варяжской Руси не ограничивается лишь данными генетики, но нашло свое отражение как в именах и названиях, так и в особенности некоторых религиозных представлений. Насколько мы можем судить, потомки той группы индоиранцев, которую русы-балановцы увлекли за собой с берегов Волги в Прибалтику, двинулись с ними на запад и дальше, когда прибалтийские русы переселились на территорию современной Северной Германии.

Следы культа Святовита присутствуют и в Прибалтике. В саге о Стурлауге уже в Биармии на западном берегу реки Вины на равнине «был храм, так сиявший, что его блеск, казалось, озарял всю равнину, так как был он украшен золотом и драгоценными камнями»[600]. По поводу описания данного храма К. Тиандер отметил: «Если обратить внимание на выражения vellir и allglæsiligt, встречающиеся в этом описании, то нам станет ясно, что здесь имеется в виду местность Glæsisvellir»[601]. Соответственно, А. Никитин перевел описание этого биармского храма как «янтарносверкающий»[602]. Стурлауг должен был добыть волшебный рог Урахорн, о местонахождении которого сага гласит следующее: «Нужно начать с того, что в Бьярмаланде стоит большой храм. Посвященный Тору и Одину, Фригг и Фрейе, он искусно сделан из дорого дерева. (Одни) двери храма смотрят на северо-запад, а другие – на юго-запад. Там внутри Тор и Один, а перед ними на столе лежит Урахорн, с виду блестящий, как золото»[603]. Когда герой проник внутрь храма, он увидел там Тора, перед которым лежал рог. Прислуживали божеству тридцать женщин, главной из которых была одна великанша, вооружившаяся против незванных пришельцев: «Жрица храма стоит, темно-синяя и вздувшаяся, и держит обоюдострый меч. Ему показалось, что на лезвиях меча горел огонь»[604]. Однако на всем Балтийском море рог и меч вместе были атрибутами только одного бога – Святовита. Число жриц в саге также показательно, поскольку в Арконе, согласно