Сладкое зло - Венди Хаггинс

Пэтти подошла к нему вплотную и со всего размаху влепила пощёчину.

Я дернулась.

Он удивленно вскинул брови.

Пэтти стояла прямо напротив него, указательным пальцем тыкая в его грудь; ее вторая рука уперлась в бок.

— Как ты посмел так с ней поступить? Меня не волнует, каковы были твои мотивы. Ты слышал, как она кричала? Она была в ужасе! Никогда больше не смей натравлять этих чудовищ на нее. Никогда!

Он наблюдал за Пэтти с ровным выражением лица, позволяя ей высказать всё накипевшее.

Ее обвиняющая рука уперлась в другой бок, и она уставилась на него, тяжело дыша. Вокруг нее вился стальной серый туман ярости.

— Я клянусь тебе, — осторожно произнес мой отец, — что потрачу всю свою оставшуюся жизнь на то, чтобы держать этих духов от Анны как можно дальше.

— Тогда почему она должна сегодня тренироваться с тобой? Если ты собираешься ее защищать, в чем тогда смысл? Почему ты не можешь просто уберечь ее от опасности? — голос Пэтти дрогнул, и она зажала рот рукой, когда ее ярость вдруг сменилась паникой и страхом.

Мой отец смотрел на нее тяжелым взглядом. Когда он вновь заговорил, то вверг нас обеих в шок.

— Ты так сильно напоминаешь мне Марианту. Не тем, как выглядишь, но тем, как взываешь к моей душе. Любящая… и излучающая такое же праведное упрямство. Да, Марианта бы одобрила… так же как и я. Ты хорошо потрудилась. Больше, чем хорошо. И я хочу поблагодарить тебя.

Сквозь прижатые к лицу руки Пэтти вырвался всхлип. Он затронул ее слабое место.

Он не только похвалил ее как мать, но и сравнил ее с ангелом.

— Но… я ведь подвела ее, — покачала головой Пэтти, ее веснушчатое лицо было покрыто слезами. — Я не отвезла ее к Сестре Рут вовремя.

— Освободи себя от этой вины. На все есть Воля Господня. Это всего лишь часть плана.

— Что если я испортила весь план?

Его губы дрогнули в понимающей улыбке.

— План всегда меняется и переосмысляется. Ты не можешь его испортить.

Она вытерла лицо, и темный страх, поглощавший ее, стал отступать.

Я все еще не двигалась, пытаясь осознать тот факт, что Пэтти за несколько скоротечных минут перешла от яростного желания убить моего отца к ранимой необходимости получить от него утешения.

— Хочешь немного сладкого чая? — спросила она.

Леди и джентльмены, позвольте представить: Пэтти Уитт — во всей ее красе…

— Да, мэм, я был бы признателен.

… и мой отец — джентльмен, вгоняющий во всех ужас.

Когда она ушла на кухню, он похлопал меня по плечу. Я в изумлении покачала головой. Мы перешли в гостиную и сели за маленький столик.

— Итак, где бы ты хотела приступить к этому делу, детка? — спросил он.

Пэтти была занята приготовлением напитков, но я знала по тому, как вспыхнули ее цвета, что она слышала.

Я пожала плечами. Мне не хотелось делать ЭТО перед Пэтти.

Она принесла стаканы с чаем и поставила их на стол.

— Знаешь, — выдохнула она, — я очень устала и еще вчера принесла новую книжку из библиотеки, поэтому, пожалуй, проведу послеобеденные часы у себя в комнате. Почему бы вам не остаться здесь… а я буду неподалеку, если вдруг вам понадоблюсь. Ужин я приготовлю позже, когда вы захотите сделать перерыв.

Я кивнула в знак согласия.

При условии, что Пэтти не будет видеть, я смогу это делать.

Пэтти нагнулась, чтобы поцеловать меня, и затем направилась в свою комнату.

— То, что нам необходимо, находится в машине.

Отец большим пальцем указал на дверь.

Я вышла с ним, несмотря на то, что он настаивал, что справится самостоятельно.

Мои глаза полезли на лоб, когда я увидела то, что лежало на заднем сидении, а именно: закуска всех мыслимых разновидностей на ряду с бесконечными пакетами бутылок пива, вина, ликеров, соков, соды, а так же добавочных компонентов, таких как, вишня, лайм и оливки.

Он отнес все наверх, в квартиру.

Я не могла поверить, что собиралась пить с собственным отцом. Это было неправильно во многих смыслах.

Напитки и все ингредиенты, которые должны охладиться, мы поставили в холодильник, а остальное разместили на столе.

Я потерла ладони, чувствуя внутренний подъем.

По крайней мере это фуршет состоял не из наркотиков, потому что в противном случае я бы уже прибывала в истеричной эйфории.

— В том, что человек может выпить, нет ничего дурного, Анна.

Он поставил две стопки, и я села напротив одной из них, пока он разливал прозрачную жидкость.

Я посмотрела на бутылку.

Ром.

— Нам никогда не говорилось не пить. Только знать меру. Есть тонкая грань между двумя этими понятиями, и все что мы сейчас пытаемся сделать, это узнать ТВОЮ меру. В процессе ты будешь пить много воды и закусывать. Это должно оказать некоторую помощь.

Он пододвинул мою стопку, которая была не такой полной, как его.

— Мне нужно будет видеть твои цвета, чтобы оценить степень твоего опьянения.

Я полагала, что, ослабив свой эмоциональный щит, испытаю облегчение, но почувствовала себя только еще больше незащищенной, и мне абсолютно не понравился тот взгляд, которым искоса одарил меня отец, осмотрев мою ауру.

Я пыталась не думать о Кайдене, но это еще больше приковывало мои мысли к нему.

Отец потер переносицу. Полагаю, он не считал, что насыщено-розовая пылкая любовь имела что-то общее с эмоциональным гардеробом его дочери. Но он ничего не сказал — только издал сдавленный вздох и начал.

— Засеки время. Ты должна внимательно следить за временем, когда пьешь. У тебя есть часы? — я покачала головой, тогда он снял свои и бросил их мне.

— Сегодня воспользуйся этими, но потом сразу же обзаведись своими собственными. Сейчас 3 часа 25 минут. Подними рюмку. — Мы оба подняли наши стопки. — Выпей все до конца. Зараз. Не пытайся тянуть или делать несколько маленьких глотков. И не вздумай выплевывать.

— Поняла. Нет проблем. Я могу это сделать.

Жидкость была чистой, как вода.

Легкомысленная бравада захлестнула меня с головой, когда я, следуя его словам, поднесла стопку к губам и одним движением отправила жидкость в горло.

— Ах-х!

Все мое лицо, рот и горло обожгло горячим пламенем, пока жидкость растекалась по всему организму.

Я закашлялась, сплевывая, после чего ударила ладонями по столу.

Мой отец рассмеялся и хлопнул меня по спине.

Я прерывисто выдохнула, не в силах совладать с отвращением, написанным на всем моем лице.

— Молодец, постаралась не выплюнуть, — похвалил он.

— Это было ужасно! Зачем кому-то намеренно это пить?

И тут тепло, разлившееся по венам, захлестнуло меня и понесло куда-то на своих мягких убаюкивающих волнах. Тепло зародилось сначала в груди, потом перешло ниже к животу и дальше уже распространилось по всему телу.