Кровавая любовь. История девушки, убившей семью ради мужчины вдвое старше нее - Кларк Говард

Когда она вышла с пакетом из магазина, во рту у нее пересохло, а ладони намокли.

Следующие три дня Патрисия безудержно тратила чужие деньги. Она покупала блузки и юбки, свитера и брюки, расплачиваясь «МастерЧардж» Нормы Рингель. Она купила кожаные ботинки за «Банкамерикард» Нормы. Она накупила ремней, сумок и шарфов, бижутерии, париков, массу косметики. Она покупала то, что ей не нужно или даже не нравилось, просто чтобы увеличить счета. Когда она не расплачивалась за вещи картами Нормы Рингель, она выписывала один из чеков Хелен Макин.

На третий день загула она даже взяла с собой Майкла и стала жаловаться продавщице, что младший брат ее достает, – просто чтобы ее наверняка запомнили.

Этот план, твердила она себе, должен сработать.

* * *

Отдел безопасности «Уолгрин» начал внутреннее расследование краж и немедленно отстранил Патрисию от работы до его завершения. Делука не мог скрыть, что в день кражи Патрисия взяла у него мастер-ключ, свидетельницей была кассирша. Ему даже грозил выговор, он обязан был проводить Патрисию к ее шкафчику и сам его для нее открыть. После отстранения Патрисии внутреннее расследование приостановили до поступления информации о любом незаконном использовании украденных чеков или кредитных карт.

Родителям Патрисия об отстранении от работы не сказала. Вместо этого на следующий день она устроилась на новую работу администратором в офисе продаж небольшой компании по производству пластиковых труб. Это была легкая работа, большую часть дня она сидела в офисе одна и много времени болтала по телефону с Делукой.

Думая, что ее в любой момент арестуют, и она больше его не увидит, и с ним никогда больше не поговорит – это была ее первоначальная задумка, – она уже начала скучать и даже расчувствовалась от потребности поддерживать с ним постоянный контакт.

– Ты с ума сошла? – спросил ее Делука, когда она позвонила в первый раз. – Что, черт возьми, на тебя нашло? Ты не подумала, как я буду выглядеть, как это может повлиять на мое будущее?

– Извини, не подумала, – сказала она.

– Ну, какого черта ты это сделала? – спросил он. Он был расстроен, но, казалось, на самом деле не злился.

– Я не знаю, Фрэнк. Я не знаю, зачем я это сделала.

Что еще она могла ему сказать? Я сделала это, потому что я пытаюсь уйти от тебя и от всех остальных и у меня не хватает смелости или сил? Он, наверное, сказал бы: «О, подрасти!»

– Что ж, я постараюсь тебе помочь, если смогу, – наконец сказал ей Делука, – но сначала мне нужно прикрыть свою задницу. В торговом центре «Вудфилд Молл» начинают повсюду появляться кредитные карты и чеки. Сюда приходили копы из Элк-Гроува и Шаумбурга, беседовали с Хелен и Нормой. У копов есть твоя фотография, и они попытаются тебя опознать у служащих в торговом центре. Если им это удастся, ты окажешься в полном дерьме.

«Хорошо, – подумала Патрисия. – Пусть придут и заберут меня».

* * *

Патрисия сидела за стойкой администратора в маленьком офисе компании по производству пластиковых труб, когда прибыли детективы с ордером на арест. Было начало десятого утра, и она только пришла на работу. Когда они вошли в двери, она знала, кто они такие и для чего они здесь. Она подумала: «Теперь тебе больше не надо ни о ком беспокоиться. Тебя посадят в тюрьму».

Детективы представились и предъявили ордер. На Патрисию надели наручники и повели к машине.

По дороге в полицейский участок ее охватил такой страх, какого она в жизни не испытывала. Вся подгонявшая ее вперед решимость улетучилась, и то, что представлялось ей умным планом, теперь стало ужасной ошибкой.

Внезапно для нее утратило всякое значение, что Фрэнк Делука до знакомства с ней развлекался с Джой Хейсек и Андре. И что Делука солгал ей. Теперь, сидя на заднем сиденье полицейской машины, она не могла вообразить, почему так из-за этого расстроилась, в конце концов, разве Фрэнк не такой же лгун, как она? Все их отношения с самого начала были эпидемией лжи. Ну и что? Неужели все было так ужасно?

Ужасно – это то, что было теперь. Попасть в тюрьму в наручниках – вот что было ужасно.

Патрисия заплакала, как ребенок.

– Я хочу позвонить папе!

К. Г.

Май 1991 года

Хелен Макин хорошо помнила Патрисию Коломбо.

– Патти была одной из самых трудных девочек-подростков, которых мне доводилось встречать, – сказала Хелен, бывшая учительница. – После того как у меня родился ребенок, я на некоторое время бросила преподавать, и, работая в «Уолгрин» на полставки, я с ней иногда пересекалась. Я думаю, что ни Патти, ни другие коллеги в то время даже не знали, что я учительница, я об этом не распространялась, но благодаря своему опыту я умею видеть симптомы у ребенка, оказавшегося в беде и взывающего о помощи. Патти кричала – а ее никто не слышал.

– Какие именно симптомы, – спросил я, – вы у нее заметили?

– Ну, во-первых, ее сильно беспокоило, что у нее мало друзей – в ее случае, думаю, вернее сказать, никаких друзей. Как-то раз она сокрушалась об этом, оставшись в вечернюю смену, а я работала с пяти тридцати до девяти тридцати. Я не знаю, что случилось, но она была очень расстроена.

– Должно быть, со мной что-то не так, – сказала она. – Никто не хочет со мной дружить. Все в школе стараются меня обходить, я не понимаю, я привыкла иметь много друзей.

Я тогда спросила ее: «Патти, как ты думаешь, возможно, это связано с тем, как ты одеваешься?»

– А как она одевалась? – спросил я, хотя к тому времени это уже было мне известно.

– Она одевалась очень вызывающе, – сказала Хелен Макин. – Подчас ее юбки были настолько короткими, что даже не мини, а микро. И она носила ботфорты, парики, кричащие цвета, слишком много макияжа – чем больше, тем лучше. Я, конечно, понимала, почему ее сверстники в старшей школе Элк-Гроув ее избегали, они просто ее стыдились.

– Фрэнк Делука, наверное, считал ее очень привлекательной, – напомнил я ей.

– Наверное, – с усмешкой согласилась Хелен. – Делука был настоящим Казановой, воображал себя великим сексуально раскрепощенным свингером. Он всегда так или иначе намекал на секс, он и вправду был озабоченный.

Она тихо вздохнула.

– Думаю, он и Патти явно что-то друг в друге нашли, раз они так далеко зашли…

В ее тоне была грусть,