Маленькие грязные секреты - Дженнифер Хиллиер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Благодаря этому жуткому фильму Марин неделю мучили ночные кошмары.
Теперь она ощущала себя в роли Джеффа. Если б тот Санта появился у нее на пороге, предлагая окончательные ответы о пропавшем ребенке вместе с чашкой усыпляющего чая, она без раздумий проглотила бы эту приманку. Выпила бы весь чай до капли.
Потому что нет ничего хуже неизвестности.
Пропавший ребенок — открытая, зараженная рана. Иногда можно принять обезболивающее, наложить пластырь и, возможно, пережить день, но рана никогда не затягивается. Продолжает нарывать, и легчайший укол может заставить ее кровоточить.
Марин еще лежала в кровати, сознавая, что пора бы уже встать и заняться делами. Глянула на половину Дерека. Она была пуста, но примятая накануне вечером его головой подушка напомнила ей, что сегодня утром он уехал в Портленд. Это решение Дерек принял в последнюю минуту перед сном, пояснив, что необходимо успокоить некоторых чокнутых инвесторов.
— Всего только на день, — добавил он, и Марин сразу подумала о Маккензи. — Есть рейс в восемь утра, так что я выеду около шести. А к ужину уже буду дома. Может, хочешь поехать со мной? Целый день я буду торчать на совещаниях, но мне придется сводить инвесторов на ланч, и тогда ты могла бы присоединиться к нам, а потом пройтись за покупками. Ты ведь помнишь, что в Орегоне нет налога с продаж.
— Зато надо вставать в пять утра, — усмехнулась Марин. — Нет, уж лучше я высплюсь и заплачу налог с продаж.
Однако благодаря его приглашению Марин почувствовала себя спокойнее. Сколько времени пройдет, прежде чем она перестанет задаваться вопросом, чем на самом деле занимается Дерек в своих поездках? Как скоро Маккензи Ли полностью исчезнет из их семейной жизни?
Она уже собиралась подниматься, когда зазвонил телефон.
— Все еще валяешься? — спросил Сэл.
— Да.
— В одежде или без?
— Прекрати, извращенец.
— Как прошли похороны? — отсмеявшись, спросил он.
Марин полагала, что ей следовало бы спросить себя, почему она рассказала другу, а не мужу, о сыне Фрэнсис, но сочла, что пока слишком рано для такого эмоционального погружения.
— Грустно, очевидно, — ответила она, встав с кровати и направившись в ванную, — но Фрэнсис восприняла их нормально. Даже лучше.
— Что значит — лучше?
Глянув на себя в зеркало туалетного столика, Марин пригладила спутавшиеся волосы.
— По-моему, она испытала облегчение. Теперь у нее есть все ответы. Да, у нее появилась возможность оплакать его, похоронить и попытаться жить дальше. Наконец-то она обрела покой.
— Даже не знаю, что сказать, — после небольшой паузы признался Сэл. — То есть я, разумеется, рад за нее, но в то же время…
— Понятно.
Они помолчали. По шуму на заднем плане Марин поняла, что Сэл ехал в машине, но прежде чем она успела спросить, далеко ли он отправился в такую рань, Сэл спросил:
— Как думаешь, ты почувствовала бы то же самое? Если б получила такие ответы?
— Нет. Я могу представить, что чувствует Фрэнсис, но не думаю, что буду чувствовать то же самое. Может быть, потому что Себастиан еще совсем ребенок… — Немного помолчав, она вдруг осознала, что по-прежнему говорит о своем сыне в настоящем времени. — И, может, еще потому что я сама виновата в том, что произошло в тот день… виновата в том, что отпустила его руку.
— Ты должна перестать винить себя. Иногда мне хочется…
— Что? Договаривай.
— Иногда мне хочется, чтобы ты все узнала, в любом случае. Чтобы могла жить дальше. Как Фрэнсис.
— Но я не Фрэнсис. Да, мне нужно знать, что случилось с Бэшем, но если я когда-нибудь узнаю наверняка, что мой мальчик умер, то тоже умру.
— Все еще? — расстроенно произнес Сэл. — Ты по-прежнему так думаешь?
Марин понятия не имела, как они вышли на эту тему и почему вообще завели такой разговор. Она еще даже кофе не выпила. Но если Сэлу нужна правда, то она и собиралась ответить честно.
— Естественно, Сэл. Я не хочу видеть своего сына в гробу. Не хочу, чтобы его похоронили. Мне нужно знать, чтό с ним случилось, потому что жизнь в неизвестности подобна аду. Но если сегодня мне сообщат, что он мертв, то завтра я прыгну с моста.
— Наверное, я так и знал, — удрученно промямлил Сэл. — Решил спросить, просто на всякий случай… Я сомневался, надеясь, что вчерашний день мог что-то изменить в твоей жизни.
— Ладно. Далеко ли собрался?
— В Проссер.
— Опять? — Марин опустилась на унитаз. Если Сэл и услышал звук льющейся мочи, то ничего не сказал. — Третий раз за неделю? Что-то неладно с Лорной?
Пока Сэл перечислял текущие болячки матери, она успела сделать мысленные подсчеты. Проссер в трех часах езды от Сиэтла. Это же чертова пропасть пробега и износа его машины.
— Она стала жаловаться на вторую ногу. Ты же помнишь, как трудно шло восстановление после замены ее первого тазобедренного сустава.
— Конечно, помню. — Она спустила воду в туалете. — Ей же делали операцию незадолго до того, как Себастиан…
— Точно.
— Мне давно пора бы навестить ее. Жаль, что я не выбиралась к вам с тех пор, как он… с тех пор, как все это случилось.
— Она все понимает, — после долгого молчания произнес Сэл, — но поверь мне, тебя не порадует такой визит. Атмосферка угнетающая. Она целыми днями погружена в свои сериалы.
— Нет, дорогой, я обязательно навещу ее. Когда будет удобно? Сколько ты там пробудешь?
— Возможно, до завтра. Но, честно, Мар, это не…
— Сэл, не будь таким упрямым ослом, черт возьми. Я же хочу помочь. Кстати, на сей раз я смогу остаться подольше. И вообще, мне полезно сменить обстановку. Я совсем не против уехать из города.
Марин уже загорелась этой идеей, представив обширные виноградники, протянувшиеся на много миль. Там они могли бы сходить на дегустацию вин — она обожала такие экскурсии, ведь в тех краях около трех дюжин разных виноделен. Причем ей никогда не приходилось платить за дегустацию, когда она приходила с Сэлом: в положении наследника бывшей винодельни семьи Палермо имелись свои преимущества. Отец Сэла, возможно, был жестоким тираном, но его фамилия по-прежнему пользовалась в Проссере большим уважением.
— Я дам тебе знать, ладно? — вяло произнес Сэл. — Не знаю пока, когда будет удобнее и…
— Может, я сама позвоню Лорне и спрошу ее напрямую? — поддразнила его Марин, лишь отчасти в шутку.
Сэл терпеть не мог строить планы,
