Изгнанные (СИ) - Ирина Голунцова

– Да, теперь я снова все прекрасно вижу. – Заверила Айрис, но все же слова ее не отражали всю правду, поскольку видеть нормально она уже не сможет никогда. – Я так полагаю, теперь настала очередь длинных дискуссий о провале операции. – Уже без того же оптимизма отметила девушка.

– Верно полагаешь, пошли.

Остаться единственной выжившей – Айрис всегда думала, что это и есть настоящее спасение, милость и дар, однако, испытав этот образ на своей шкуре, она поняла, что это скорее проклятье. Она знала погибших товарищей не просто в лицо, но и по имени, она проводила с ними какое-то время, заслужив их уважение и дружбу. А теперь все эти люди мертвы, их уже больше не встретить в коридорах базы, не поговорить с ними. Это угнетало, заставляло чахнуть как цветок в пустой вазе без воды. К тому же Айрис непроизвольно сочувствовала Лисе, которую так невзлюбила с первых секунд знакомства. Даже потеря этой девушки вызвала в ней грусть.

Но Айрис старалась быть сильной, и на фоне всех предыдущих несчастий это казалось не таким сложным испытанием. Она и до этого теряла близких, наблюдала за мучениями знакомых и друзей, сама прошла через все круги ада, поэтому сейчас ей необходимо собраться с мыслями и идти вперед.

– Мне жаль ту девушку, – внезапно обмолвилась Айрис, чему Бэй слегка удивился. – Мне показалось, что вы подружились.

– Не назвал бы это так… Но все равно, спасибо.

Бэй старался казаться не расстроенным, но даже сквозь его улыбку Айрис видела, что ему плохо. Вероятно, Лиса действительно запала ему в душу, и от этой мысли девушка злилась, но не в данный момент. Ей не нравилась контрабандистка из-за своего ужасного характера, который так и кричал «я здесь центр внимания».

Ревновала ли она Бэя? Конечно, куда же без этого, но вовсе не как влюбленная по уши девочка. Хотя, когда-то она так себя и вела, полная мысли о том, что парень станет ее единственным и неповторимым. Сейчас же, вспоминая о тех временах, Айрис с уверенностью не могла сказать, что заставило ее думать и чувствовать подобным образом – обыкновенная химия или же чувство долга. Ведь он спас ей жизнь.

Все началось с того момента, когда Республика Сигурэ активно поддерживала политику о прекращении войны, то есть семь лет тому назад. Мо Чинке возглавляла группу сенаторов, которые боролись против незаконной торговли людьми, к которым в основном приписывались беженцы, лишившиеся своего дома из-за военных действий. Рынок работорговли набирал обороты с каждым днем, и не только одна Игума, официально утвердившая право использовать порабощенных людей на своей территории, но и некоторые другие страны наживались на этом. В странах Золотого Перешейка открывалось множество нелегальных борделей, в которых продавали девушек и женщин, потерявших свой дом. И чтобы прекратить этот ужас, Республика Сигурэ взывала Федерацию и Союз остановиться хотя бы на время, чтобы еще больше людей не пострадало от деятельности пиратов и работорговцев.

Подобная политика нашла своих сторонников как в Союзе, так и в Карийской Федерации, однако подняла шум и на черном рынке. Сенаторам не раз приходили послания с угрозами, требующие прекратить борьбу, иначе их ждут последствия. Кто-то отступил под давлением подобных слов, но Мо решила идти до конца, как и ее верные сторонники. Однако вскоре она испытала правдивость угроз на собственной шкуре.

Айрис, будучи тогда пятнадцатилетним подростком, восхищалась своей матерью, но не поддерживала то, что она открыто заявляла о своей симпатии к сопротивленцам. По ее словам, эти люди заслуживали вернуться на свою Родину, заслуживали шанса на лучшую жизнь, и что они страдают от нападок пиратов в первую очередь. Эти речи пугали молодую девушку, но в то же время и воспаляли в ней некий дух гордости. С такой точкой зрения соглашалась и ее подруга Сириа, чей отец также поддерживал политику Мо. Дети гордились своими родителями, несмотря на всю опасность, о которой даже не подозревали.

Когда весна сменила зиму, Айрис вместе с Сирией отправились на прогулку за город, и именно в тот момент противники политики по борьбе с работорговлей решили нанести свой удар. Спровоцировав аварию на линии поездов, они намеревались не только заявить о своем присутствии, но и похитить детей сенаторов, чтобы усмирить их пыл. Айрис тогда отделалась несколькими ссадинами и синяками, однако Сирии повезло меньше – из-за серьезной травмы позвоночника она перестала чувствовать свои ноги. Но брюнетка с радостью бы заняла место подруги, если бы знала, что ее ждет впереди.

Сириа отличалась чертами лица, присущими в основном жителям верхней части Центрального материка, и поскольку в вагоне поезда находились преимущественно похожие люди, вместо нее забрали какую-то другую девушку. Однако с Айрис путаницы не возникло.

То, что последовало дальше, брюнетка хотела бы забыть и никогда не вспоминать. Пока Мо отчаянно пыталась отыскать ее, прося помощи у союзников из Республики и Федерации, Айрис продавали из одного борделя в другой. Ужас пережитого так глубоко въелся ей в память, что на протяжении двух последующих лет она не могла отделаться от кошмаров. Каждый раз, закрывая глаза, она видела те обшарпанные стены, грязные ширмы, слышала душераздирающие крики девушек из соседних палат. Первое время ее приковывали наручниками к изголовью кровати, чтобы не дать ей возможности убежать и сопротивляться, когда очередной клиент взбирался на нее с хищной улыбкой. Насилие продолжалось день за днем, комнаты сменялись самодельными палатками, вонь от простыней и собственного тела становилась все невыносимее. Айрис практически не видела солнца, ее, как и других заложниц, держали вдали от цивилизации, даже перевозили с места на место как какой-то скот, связывая по рукам и ногам, в тесных душных ящиках.

Счет времени терялся, слезы высыхали. Иногда не хотелось жить, порой бессилие завладевало тобой настолько, что не хотелось дышать, однако в какой-то момент все эти жалкие отголоски собственного существования перебивала ярость.

Спустя две недели подобного существования Айрис решилась на попытку к бегству, но в тот миг, когда она думала, что все получится, ее поймали и наказали по-особому, так, как поступают с теми, кто готов был еще сопротивляться. Они лишили ее возможности ориентироваться в пространстве путем выжигания сетчатки глаза едким порошком.

Болезненный – нет, невыносимо болезненный урок Айрис усвоила с первого раза, на протяжении нескольких дней мучаясь от его последствий. Когда все вокруг погрузилось во тьму, она отчаялась, хотела рыдать, однако от соленых слез свежие раны начинали болеть.

Сколько это еще продолжалось? Девушка не знала, да и не хотела знать. В какой-то момент ей казалось, что никто ее не искал, не пытался спасти и бросил на произвол судьбы, однако Мо не сдавалась, и ее усилия окупились через три недели поисков.