Венеция. История от основания города до падения республики - Джон Джулиус Норвич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ответ был типично венецианским, но турецкую угрозу Градениго не выдумал. К тому времени уже была потеряна вся Малая Азия. Османский султан Орхан перенес свою столицу в Бурсу, расположенную менее чем в ста километрах от Константинополя, а некогда славная Византийская империя, так и не оправившаяся от последствий Четвертого крестового похода, подвергалась атакам от всех своих соседей, как мусульманских, так и христианских; вдобавок ее разрывали на части религиозные распри и гражданская война. Имперская казна опустела; ни для кого не стало неожиданностью, когда император Иоанн V Палеолог в 1345 г. заложил венецианским купцам не только все золото и серебро из дворца, но и драгоценные камни из короны империи[161]. Итак, если понадобится сдерживать натиск турок, то основное бремя войны ляжет на плечи венецианцев и, в меньшей степени, генуэзцев. Ввиду этого поддерживать добрые отношения между двумя республиками становилось особенно важно – пусть и не менее сложно, учитывая давнюю историю их ожесточенного соперничества.
Но пока длился мир, Венеция по-прежнему неслась на волне торговых успехов – пожалуй, крупнейших за всю свою историю; и венецианцы – как всегда, когда позволяла политическая и экономическая ситуация, – снова принялись расширять и украшать свою столицу. Близ церкви Сан-Франческо делла Винья построили первую больницу для сирот; на набережной Моло, за зданием Новых Прокураций, где сейчас разбит общественный сад, появилось огромное государственное зернохранилище; на северной окраине города воздвигли большую церковь и монастырь Серви[162]. Но самым важным строительным предприятием того времени стала реконструкция Дворца дожей, начатая в январе 1341 г. В итоге здание обрело те два главных фасада, южный и западный, которые известны нашим современникам.
Правительство Венеции располагалось на этом самом месте уже более пятисот лет, со времен дожа Аньелло Партичипацио. С тех пор было построено и разрушено несколько дворцов. До 1341 г. правительственным дворцом служило здание, возведенное при Себастьяно Дзиани и дополненное в начале XIV в. новым Залом совета с восточной стороны (той, что выходит окнами на тюрьму по ту сторону узкого канала Рио-ди-Палаццо, через который ныне переброшен мост Вздохов). Но этот зал уже стал безнадежно тесным, в связи с чем назначили комиссию из трех человек, которой предстояло решить, расширить ли старое помещение или построить новое в другой части дворца. Комиссия благоразумно отдала предпочтение второму варианту, и решили, что новый зал займет большую часть второго этажа в южной части дворца.
Дворец дожей уникален по любым меркам, но в одном отношении он особенно явственно отличается от правительственных зданий, строившихся в материковых городах Италии, – от этих темных и грозных отражений своего жестокого времени. Макиавелли правильно заметил, что Дворец синьории во Флоренции задуман как крепость для защиты городских властей. Прав и Джон Эддингтон Саймондс, столетиями позже говоривший о Ферраре, где «твердыня Эсте, окруженная рвом с подъемным мостом и опускной решеткой, бросающая мрачную тень на воду, что защищает этот донжон, до сих пор как будто угрожает площади и тяжело нависает над домами горожан». В Венеции, напротив, те, для кого строился Дворец дожей, не нуждались в защите и не желали никого устрашать. Глядя на него в наши дни, ощущаешь, что этим ослепительным сочетанием изящества, света и красок создатели дворца инстинктивно стремились восславить и возблагодарить политический порядок и спокойствие, которыми венецианцы, единственные среди всех своих соседей, могли наслаждаться в полной мере.
Работы начались в первые дни 1341 г. под руководством гениального архитектора Пьетро Баседжо и продолжались с перерывами на протяжении восьмидесяти двух лет. На первом этапе ограничились возведением нового Зала совета, протянувшегося почти вдоль всей южной стороны дворца, а по стороне, выходящей окнами на Пьяццетту, – до седьмой колонны. Зал был более или менее достроен к июлю 1365 г., когда Гвариенто украсил его восточную стену огромной фреской, изображавшей коронацию Девы Марии в раю[163]. Центральный балкон со стороны Моло добавили, как сообщает надпись на нем самом, только в 1404 г., но и тогда, по-видимому, продолжались работы по внутренней отделке: известно, что первое заседание Большого совета в новом зале состоялось лишь в 1423 г. В том же году решили расширить фасад со стороны Пьяццетты до его нынешней длины. Из этого следует, что во всем своем великолепии дворец предстал лишь около 1425 г. – весьма своевременно, потому что эпоха Возрождения уже вступала в свои права. Еще полвека – и столь удачный первоначальный замысел остался бы неосуществленным: было бы принято новое решение, согласующееся с модой на классицизм, и величайший образец светской готической архитектуры был бы навсегда потерян для человечества[164].
16
Андреа Дандоло и Марино Фальеро
(1342 –1355)
…Но был ли князь, вступивший
С народом в заговор свободы – жизнью
За вольность подданных своих рискуя?
Дж. Г. Байрон. Марино Фальеро, дож венецианский [165]
Богатый, благородный, любимый в народе Андреа Дандоло выделялся среди прочих венецианцев своего поколения. В 1333 г., еще в ранней молодости, он был назначен подеста Триеста. Тремя годами позже, во время войны со Скалигери, он служил provveditore in campo – главным полевым интендантом и начальником финансовой службы. Затем он отличился как профессор права в Падуанском университете, где стал первым венецианцем, удостоенным докторской степени. Ученым он остался на всю жизнь; скончавшись задолго до пятидесяти лет, он тем не менее успел написать несколько важнейших трудов: свод старинных законов Венеции, полное собрание всех договоров, подписанных Венецией со странами Востока (Liber Albus) и городами Италии (Liber Blancus), и две книги на латыни: историю Венеции вплоть до его дней и историю мира от Сотворения до 1280 г. Коротко говоря, к 28 декабря 1342 г., когда Бартоломео Градениго отошел в мир иной и был погребен в саркофаге, который до сих
