Очерки по истории Русской Церкви. Том 1 - Антон Карташев

Чтобы представить себе только что приведенную историческую схему во всей ее фактической наглядности и причинной связности, перейдем к подробному повествованию.

М. Кирилл (1249-1281 гг.)

Для начала нашего периода довольно характерно то обстоятельство, что во главе русской церкви, спустя сто лет после печальной истории поставления на митрополию Климента Смолятича, снова появляется митрополит из русских, нарушая тем восстановленное было грековластие. Вероятно, эта уступка русскому национализму прежде всего объясняется простой боязнью греков идти на Русь, опустошаемую и угнетаемую азиатскими завоевателями. Прибывший к нам из Греции в 1237 г., т. е. в самый год нашествия татар на северо-восточную Русь, митрополит Иосиф, по всем признакам избегая киевского погрома 1240 г., удалился восвояси. Понять это бегство можно и как дипломатию. Византийцы стремились (и вскоре это осуществили) к миру и династическому родству с монгольской империей. А здесь, в Киеве, представитель их империи оказывался бы в стане воюющего народа. И грек стушевался. Может быть, русские довольно долго дожидались бы прибытия к ним из Греции нового архипастыря, если бы обстоятельства не натолкнули заняться этим вопросом Галицкого великого князя Даниила Романовича. Пока князь Даниил спасался от татарских полчищ в 1240-41 гг. в Венгрии и Польше, епископ его стольного города Угровска (б. Люблинск. губ. при впадении р. Угер в З. Буг) Иоасаф, воспользовавшись временным церковным безначалием, самочинно присвоил себе права митрополита. Князь по возвращении домой за такое своеволие лишил Иоасафа даже епископской кафедры, но, во избежание дальнейших замешательств, озаботился замещением пустовавшей митрополичьей кафедры. В виду уклончивого поведения греков, он в 1242 году сам избрал кандидатом на митрополию игумена или архимандрита Кирилла (1248-1281 г.), и поручил ему управление церковными делами на правах митрополита нареченного. Устроив свои отношения к монголам в 1246 году, Даниил Романович послал Кирилла на поставление к патриарху Мануилу II в Никею. Миссия Кирилла удалась, и он возвратился на Русь поставленным митрополитом приблизительно в 1249 году.

Таким образом, греки сделали шаг, несоответствующий их обычной склонности к каноническому господству над всеми миссионерки зависимыми от них церквами. Гонор византийцев в это время смирялся уже тем обстоятельством, что с 1204 г., с момента изгнания их из своей столицы КП-ля латинскими завоевателями, они сами были беженцами на малоазийском берегу. Но все-таки были свободным царством, на своей собственной территории и с монголами стремились связаться теснее и дружественнее, чтобы иметь их на своей стороне для изгнания латинян из КП-ля, чего вскоре и добились при Михаиле Палеологе (1261 г.). Послать подданного императора митрополитом в Киев, завоеванный монголами, — это могло в тот момент казаться византийцам поставлением его в унизительное положение церковного сановника, косвенно зависимого от власти монгольских завоевателей. Как бы то ни было, греки сочли для себя более удобным в виде опыта оставить русскую митрополию в русских руках.

Насколько можем судить по сохранившимся памятникам, предшественники митрополита Кирилла довольно прочно и оседло жили в своем кафедральном г. Киеве; никто из них еще ни разу не бывал в Руси северной. Но теперь наступили другие времена. Едва только успел новый митрополит появиться на Руси, как он уже оказывается в 1250 г. во Владимире Кляземском. Это первое, роковое для Киева, разлучение митрополита с своей столицей необходимо вызывалось наличными обстоятельствами. Киев, помимо своего умаления в политическом смысле и оскудения во всех других отношениях, после опустошения 1240 г. превратился в жалкий поселок, малоудобный даже для простого проживания по своей беззащитности. Оставаться здесь митрополиту стало неуютно, да и установившиеся традиции тянули митрополичью кафедру к столу великого князя. И вот знаменательно то, что из двух великих княжений митр. Кирилл проявляет наибольшее тяготение не к своему родному галицко-волынскому, а к северно-русскому. Для того, чтобы заявиться немедленно после своего поставления в северную Русь, у митр. Кирилла могло быть несколько серьезных побуждений. Будучи с 1242 г. по 1249 г. нареченным митрополитом, избранником южнорусского князя, он, вероятно, в течение этого времени не мог простирать сваей власти на северно-русские епархии. Теперь, уже признанный самим патриархом, он стремился представиться в северной Руси в качестве полноправного митрополита и лично войти в обладание ею. Кроме того, могли быть у митрополита и настойчивые побуждения финансового свойства, заставлявшие его предпринять путешествие по своей митрополии. При разорении и обеднении народном для митрополитов было нелегкой задачей собирание обеспечивавшей их десятины. Требовалось содействие великокняжеской власти, которой не было в Киеве. Tе же финансовые соображения могли заставить митрополита заявляться в главнейшие города митрополии для производства апелляционного суда, за которым неохотно должны были обращаться в разоренный и заброшенный Киев все жители северо-восточной Руси. Никоновская летопись объясняет путешествия митр. Кирилла чисто-пастырскими мотивами: «того же лета (1280) преосвященный Кирилл митрополит Киевский и всея Руси изыде из Киева по обычаю своему, и прохождаше грады всея Руси, учаше, наказуеше, исправляше». По летописным упоминаниям мы видим, что митр. Кирилл несколько раз приходил из Киева во Владимир, в Новгород, в землю Суздальскую и проводил здесь не малое время, но не находим ни одного упоминания о посещении им Руси юго-западной. По-видимому, этого нельзя объяснять одним случайным пропуском в летописных свидетельствах, и нужно видеть здесь явное предпочтение самим митр. Кириллом сев.-восточной части своей митрополии. На освободившуюся в 1238 г. Владимирскую кафедру, за смертью епископа Митрофана, убитого монголами, митр. Кирилл поставил еп. Серапиона только лишь в 1274 году. Как будто и в этой медлительности сказалось желание митрополита оставить свободной для себя, для своей резиденции столицу великого княжения. Может быть, на охлаждение отношений митр. Кирилла к своему Галицкому великому княжению повлияла и слишком далеко зашедшая дружба Даниила Романовича с папами. К 1249 году, когда митр. Кирилл пришел домой из Никеи, дело дошло уже до того, что кн. Даниил дал согласие приступить к союзу с римской церковью, и прусский архиепископ, в качестве папского легата, привез ему королевский венец. Но Даниил на этот раз, может быть, не без влияния и митр. Кирилла, отклонил предложения папы. Однако, в 1252-1253 гг. он снова, ценой отречения от греческой непримиримости с латинством, получил королевский титул и был торжественно миропомазан и коронован папским легатом в Дрогичине (Гродненск. губернии). И хотя уже в 1257 г. Даниил Романович опять заслужил от папы упреки в вероломстве, т. е. возвратился к чистому православию, но всей этой дипломатией могли быть очень испорчены отношения митр. Кирилла к южному княжеству в первые же годы его служения; упущен был момент; у митрополита успели завязаться симпатии на севере, тем более, что тамошний великий князь владимирский Александр Ярославич (Невский) как раз в эти же годы прославился геройской борьбой с латинскими крестоносцами севера и твердым стоянием за свое православие пред папскими послами. Выразив таким образом решительное тяготение к Руси северной, митр. Кирилл, после своего необыкновенно продолжительного управления русской церковью (1242-1281), там же нашел и свой конец в г. Переяславле Залесском († 6 декабря 1281 г.); но тело его, все-таки, по примеру его предшественников, погребено было в Киеве, в соборном храме Св. Софии.

Это довольно причудливое превращение галичанина Кирилла III и политического выдвиженца самого Галицкого великого князя Даниила в твердого резидента Руси Северной, Владимирской, с прямым избеганием обитания на своей физической родине — в Галичине, требует особого пояснения. Очевидно, вел. князь Юго-Западной Руси делал ошибочную ставку в борьбе за свою независимость от татарской власти на союз с Западом, включая сюда и признание римского первосвященника. Кирилл, прибыв к Византийскому патриарху на поставление в митрополита русской церкви, узрел своими глазами ту духовную и политическую действительность, которой не понимал Даниил Галицкий, Латинская империя, насильственно засевшая с 1204 года в Царьграде, была предметом пламенной ненависти византийцев, сидевших до 1264 г. на положении беженцев малоазийского берега в Никее и Трапезунде. Прибывший сюда кандидат на русскую митрополию не мог не получить строгих инструкций и обязательств — держаться на почтительном расстоянии от вел. кн. Даниила, как изменника делу православного патриотизма греков. Митр. Кирилл это принял к сердцу и самоотверженно выполнил, расставшись навсегда со своей родиной.