Екатерина Великая - Кэролли Эриксон

Наконец императрица, венчанная на царство, вышла к народу. Толпа встретила ее бурным ликованием. Растроганные до глубины души, люди плакали, пели, стояли на коленях, а Екатерина прошествовала в Благовещенский, а затем в Собор Михаила Архангела помолиться перед древними иконами. Она распорядилась открыть сто двадцать бочонков с мелкой монетой, и слуги бросали деньги в толпу. Эта традиционная царская щедрость вызвала новый прилив восторга, на что, собственно, и рассчитывала Екатерина. Но подношение народу не шло ни в какое сравнение с теми подарками, что она преподнесла своим придворным — выгодные должности, титулы, ордена и драгоценности. Братья Орловы были поистине облагодетельствованы. Впрочем, и других не обошла милость государыни. Она никого не забыла из дворцовой челяди.

К ночи, прислонившись к стенам, полусонные придворные стояли с остекленевшими от усталости глазами. Может быть, Екатерина сумела отдохнуть, или волнения, вызванные грандиозным событием, придали ей силы. Как бы то ни было, а в полночь она опять вышла к народу. Стоя на верхних ступенях Красной лестницы, что рядом с Грановитой палатой, она любовалась праздничной иллюминацией кремлевских башен и ворот, украшенных желтыми фонариками. Благодаря этим огням, ярко обозначившим каждую башенку, каждый зубец, неприступная, угрюмая громада, казалось, превратилась в замок из волшебной сказки. Внизу на площади все еще толпился московский люд. Увидев Екатерину, народ радостно зашумел, послышались возгласы. Люди желали ей здоровья и благополучия.

День коронации Екатерины стал началом долгого, растянувшегося на несколько месяцев, объявленного и необъявленного праздника. Устраивались пиры, приемы, официальные собрания в честь государыни. Словом, все это заставило вечно сонную Москву стряхнуть оцепенение, дало надолго пищу для разговоров праздной столичной знати.

Екатерина была частой гостьей на этих собраниях. Она неизменно приветливо улыбалась. Никто не мог бы даже заподозрить, что за внешней беззаботностью скрывается недомогание ранней беременности. Ее нередко сопровождал Григорий Орлов. Повсюду он оказывался самым высоким, самым широкоплечим, самым видным мужчиной. Он был в шитом золотом камзоле, в панталонах, на пальцах сверкали перстни, а грудь так и блестела от орденов и медалей. Орлов при Екатерине исполнял отнюдь не декоративную роль. Нет, он отлично знал, как держать себя, не заслоняя императрицу. Наоборот, он всячески подчеркивал ее величие. И хотя в его обращении к ней сквозило добродушное панибратство, он никогда не выходил за рамки.

Поддержка такого сильного, надежного человека, как Орлов, многое значила для Екатерины. Ведь за ее наружной безмятежностью скрывалась тревога и неуверенность в будущем. Через десять дней после коронации императрица узнала от своего верного камердинера Василия Шкурина о том, что некоторые из молодых офицеров, что в свое время поддержали ее, теперь хотят сделать царем Ивана. Екатерина приказала немедленно арестовать заговорщиков и подвергнуть их пыткам, тем самым возродив секретную службу (мало чем отличавшуюся от тайной канцелярии Елизаветы).

Этот случай отрезвил добрую и справедливую по натуре Екатерину. Теперь и она заняла место в кровавом ряду российских самодержцев. Ей стало понятно, откуда в них эта склонность к тиранству. Екатерина всегда порицала злоупотребления властью, но сейчас, ощутив леденящее дыхание измены, она увидела все в новом свете. Она обнаружила, что у данной ей власти свои законы. Неограниченное могущество требует беспощадности к предателям. От измены ее оградит лишь непоколебимая суровость. А главное, поняла Екатерина, теперь она никому не может безраздельно доверять.

В октябре Москва укуталась в пышное снежное покрывало. Горожане предались зимним забавам. А Екатерина принялась за искоренение измены. Она платила офицерам, которые доносили на своих товарищей. Она выяснила, кто склонен критиковать ее, а кто проявляет недовольство, кто спьяну болтает лишнее. Ей и до этого было известно, что не все безоговорочно поддерживают ее и что те, кто помог прийти ей к власти, придирчиво оценивают каждое ее начинание, зорко следят за каждым ее шагом. Некоторые из этих офицеров чувствовали себя униженными, другие просто завидовали фавориту Орлову. А третьи, безошибочно ощутив шаткость нового правительства, готовились взять власть в свои руки. Раньше Екатерина не чувствовала с такой остротой, сколь бдительной она должна быть, дабы не дать зреющему недовольству перерасти в настоящий заговор. Она предполагала, что это вечное напряжение опустошит ее и обескровит.

В конце октября она объявила своим подданным, что ей удалось раскрыть и обезвредить заговор, направленный на ее свержение. Первоначально Екатерина намеревалась казнить главных зачинщиков, но потом распорядилась сослать их в Сибирь, лишив воинских званий, титулов и привилегий.

И снова Красную площадь запрудила толпа. Прочитан был приговор. А потом над головами преступников, теперь уже мало чем отличавшихся от простых мужиков, сломали их офицерские шпаги. Екатерина получила подробный отчет о состоявшейся в Москве гражданской казни, на которой не смогла присутствовать лично. Она была прикована к постели. Лежала бледная и опечаленная. Вокруг нее суетились повитухи, а в соседней комнате дожидались своей очереди лейб-медики. У императрицы случился выкидыш.

Глава 20

Первая московская зима Екатерины пронеслась в веренице балов, приемов, чинных, торжественных собраний. Она рано вставала, а по вечерам работала допоздна, прерывая свои занятия лишь для того, чтобы председательствовать на приемах для узкого круга, быть почетной гостьей на свадьбах, присутствовать на многочасовых молебнах.

Толстый снежный покров скрывал убогость Москвы, придавал ей своей белизной какую-то особую прелесть. Морозными днями народ катался на санях по скованной льдом Москве-реке. Резвые тройки как на крыльях летели, обгоняя друг дружку, а колокольцы под дугой заливались веселым звоном. На заснеженных берегах играли оркестры, а зеваки собирались поглазеть на тех, кто скользил мимо них на коньках, или же бились об заклад, какая тройка самая резвая. Екатерина тоже делала ставки, и придворные решили, что императрица пребывает в веселом расположении духа.

Она же намеренно внушала всем, что уверена в себе, ничего и никого не боится. Это было совсем не так. Екатерина хотела убедить придворных, что она вовсе не похожа на покойную императрицу Елизавету, которая страдала мнительностью и подозрительностью, опасалась ночевать в одной и той же спальне и превратила свою жизнь в сплошной кошмар из-за тайных переездов и прочих уловок.