Во имя Зоны - Лев Жаков

— Гон!

Теперь и Рамир узнал этот звук. Десятки, а то и сотни зверей ломились через лес, пытаясь уйти от преследующей их гибели. Неужели выброс? Цыган удивился, повернул голову вправо, рассматривая небо на севере. Да нет, не похоже. И под ложечкой не сосет, как обычно перед выбросом, и не чувствуется характерного дрожания воздуха, и небо на севере даже близко не розовое… Генерал бросился к блокпосту, командуя на ходу:

— Все к периметру! Открыть огонь!

Цыган вытянул шею, чувствуя скорее недоумение и растерянность, чем облегчение. Что происходит?!

За забором из колючей проволоки тянулась заминированная полоса метров двадцать, за которой начинался лес. Сотрясалась земля, издалека несся громкий треск ломаемых деревьев, трубный рев обезумевших от ужаса зверей. Когда первые мутанты выскочили из леса, застучал пулемет. Сержант развернулся и побежал в обход дома, снимая с плеча трофейный «абакан».

Это было ошибкой. Долг успел обрушить скованные запя- стья на затылок вояки. Наручники глухо звякнули.

Но какими-то наручниками сержанта военсталов не проймешь. Однако вояка сбился с шага, споткнулся и полетел на землю, за угол, выронив автомат. Долг навалился на Сержанта, схватив его за шею, принялся душить.

Прогремел первый взрыв, за ним второй. Несшегося впереди всех кабана подбросило, бронированный лоб треснул, и мертвая туша шмякнулась на бегущих сзади псевдопсов. Те прыснули в стороны и тоже попали на мины. В воздух в дыму и пламени полетели клочья мяса. Но взрывы не остановили мутантов: выброса они боялись больше.

«Да какой, к дьяволу, выброс?!» — в бессильной ярости подумал Цыган и заметался, не зная, куда бежать и что делать. Он застрял в ловушке из аномалий!

С крыльца донесся шум борьбы, и из-за угла показался Кузнецов. Он бежал, пригнувшись, вслед ему неслись выстрелы. Цыган видел, как одна пуля попала монолитовцу в икру, тот сбился с шага, но не остановился, продолжая скачками мчаться к излучателю. Железный агрегат высился в двадцати шагах.

Еще несколько пуль продырявили монолитовца, но кровь на черном была незаметна — ни на костюме, ни на земле. Кузнецов начал прихрамывать, однако движения почти не замедлил.

Из-за дома быстрым шагом вышел генерал с чьим-то «скаром» в руках. Он поднял штурмовую винтовку и несколько раз выстрелил в спину бегущему. Кузнецов дернулся, вскинул руки и повалился всем телом на излучатель.

Цыган повернулся к окну. Стоящий в комнате военстал, пригнувшись, целился в монолитовца, ствол «скара» белел возле плеча. Рамир вцепился в ствол и дернул его вниз, направляя в землю. Военстал выстрелил, пуля выбила фонтанчик песка у правой ноги Цыгана. Тот дернулся, военстал рванул «скар» на себя и вверх, выдирая из захвата, заодно снимая с ладоней наемника едва начавшую заживать кожу. Цыган взвыл, но пальцы не разжал. Два выстрела разбили бревна у самого бедра и под мышкой. Он понял намек и выпустил ствол, медленно обернулся, подняв руки. Протасов стоял около излучателя и целился в Цыгана. На корпусе излучателя, раскинув руки, словно обнимая его, лежал монолитовец, блестящий череп заливала кровь. Военстал сгреб Цыгана за шиворот, придушив, приставил ствол к шее.

— Не дергайся, — прошипел он сверху.

Цыган скрипнул зубами, осторожно подняв руку, попытался расстегнуть верхнюю пуговицу на куртке. Пуговица треснула, ворот разъехался, и удалось вдохнуть.

Стучал пулемет, протасовцы один за другим клали одиночные, воздух трещал от выстрелов. Мутанты метались по полю, взрывались, но их было много, а мины, единожды взорвавшись, не причиняли больше вреда. Топот, рев, крики военсталов, грохот стрельбы — все смешалось в оглушительную какофонию. Ботаник спрятал лицо в колени и беспрерывно подвывал. Военстал в комнате наконец отпустил Цыгана, и тот поднял голову. Протасов резким движением сорвал с одного из ящиков маленькую коробочку — Цыган уже видел такую у Кузнецова. Красный диод на крышке быстро мигал. Генерал размахнулся и швырнул мину за забор из колючей проволоки. Мина несколько раз перевернулась в воздухе — красный огонек то пропадал, то вновь появлялся — и полыхнула, не долетев до земли.

Мощным взрывом порвало несущегося на колючку кабана-секача, разбросало стаю тушканов, взметнулось яркое пламя, от грохота заложило уши, опоры колючей проволоки пошатнулись.

Взрывы на поле практически прекратились, топот стих, выстрелы стали реже. Цыган невольно посмотрел туда. Поток мутантов иссяк, последние слепые собаки метались по развороченной минной полосе, и военсталы добивали их одиночными. Пулемет замолчал: надобность в нем отпала.

И тем резче, неожиданней оказались выстрелы слева. Цыган вздрогнул и повернулся в ту сторону.

Из-за дома показался Сержант. Его шатало, из основания шеи торчал нож — Цыган узнал рукоять штыка, который носил Долг на бедре под шинелью. Видимо, Сержант не особо тщательно обыскал бывшего командира — или же посчитал его неопасным в наручниках. Что ж, Долг доказал, что он опасен всегда.

Силясь что-то сказать, Сержант захрипел, качаясь из стороны в сторону, как маятник, затем громко булькнул горлом, изо рта побежала кровь, глаза военстала закатились — и он рухнул спиной за угол на неподвижного Долга. Рамир видел ботинки и края шинели долговца. Что с ним? Дыхание перехватило. Неужели Сержант убил его?

Протасов ногой спихнул тело монолитовца с излучателя. На металлических стенках ящиков, на желтом кожухе генератора остались широкие красные полосы.

— Концерт окончен, — с плохо скрываемым раздражением сказал генерал, бросил «скар» и широкими шагами вошел в лабиринт.

Цыган безнадежно огляделся. Он стоял между двумя аномалиями, военстал дышал ему в затылок, ствол автомата неприятно давил под левую лопатку. Впереди зеленела, исходя едва заметным туманом, лужа холодца, за ней воздух дрожал и расплывался — там ждали другие ловушки. Лабиринт тянулся вперед и влево на десять—пятнадцать метров, и всего на три-четыре — вправо. И сейчас с той стороны, где аномалий было меньше и расположены они были вроде бы реже, насколько можно судить на глаз, приближался генерал Протасов. Выстрелы совершенно смолкли, и над базой воцарилась гнетущая, какая-то кладбищенская тишина, нарушаемая лишь слабым треском накапливающей заряд электры. И в этой тишине генерал отчетливо произнес, глядя Цыгану в глаза:

— Сейчас я до тебя доберусь и убью тебя. Попробуй с этим что-нибудь сделать.

Глава 8

У колючки прогремел взрыв. Цыган подпрыгнул от неожиданности. Генерала взрывной волной швырнуло на землю, но он успел сгруппироваться, перекатился и вскочил, оборачиваясь.

Взорвался излучатель. Вернее, Кузнецов. Видимо, в кармане монолитовца сработала еще одна мина. Или он сам был миной? От Монолита чего угодно можно ожидать! Тело разнесло в клочья, генератор треснул, обломки ноутбука и железных ящиков были заляпаны тем, что осталось от Кузнецова. Конечно, сектант был мертв к моменту взрыва, но до чего же это неаппетитно выглядело! Цыган сглотнул ком в горле.

Ботаник, услышав взрыв, вздрогнул, поднял голову, уставился всполошенно на залитые кровью обломки прибора, покореженные остатки генератора — и его стошнило.

Генерал подошел к дымящейся тележке, которая осела одним углом в образовавшуюся воронку, другой угол торчал в небо. В радиусе нескольких метров все было заляпано кровью, завалено железными и пластиковыми обломками. Подбежали военсталы, окружили горящий генератор. Резко запахло паленой проводкой. Расталкивая солдат, Протасов выбрался из круга.

— Восстановлению не подлежит, — бросил он. — Собрать, выбросить. — И зло уставился на застывшего у стены дома Цыгана, как будто тот был виноват. — Излучатель мне больше не нужен. Зона уже моя.

«Ну что же, — подумал Цыган, — я остался один. Ботаника можно не считать, он не боец, толку с него ноль, только мешать будет. Теперь я — надежда всех сталкеров».

Хотя надежды как раз не было, да и сталкеров не осталось. Генерал убьет его, Цыгана, а потом тех, кто каким-то чудом выжил и хоронится в глубине Зоны. Рамир заметил, что со стороны блокпоста подошли военсталы из бодрствующей смены, вытянулись цепью вдоль лабиринта аномалий, выцеливая наемника. Одно неверное движение — и они изрешетят его. Если вдруг генерал не достанет.

Цыган выпрямился, расправил плечи. Сдаваться без боя он не собирался. Он всегда дрался до конца, и Ма этому не учила, это было его личное правило: лучше умереть стоя, чем на коленях. Падла бы понял…

Схватив скрючившегося у стены Ботаника, Цыган встряхнул его, приподнял за шиворот:

— Вставай! Пришел наш час. Лаборант отнял руки от лица, встал, полными слез глазами посмотрел на наемника:

— Генерал убьет нас? Цыган толкнул его к холодцу: