Пока смерть не разлучит нас (СИ) - Unknown

— Смазка, — пробормотал он, но Холмс вцепился в него хваткой, достойной садового плюща, и для верности обхватил ногами.

— Слюна тебе на что? — Шерлок приоткрыл затуманенные желанием глаза и приподнялся на локтях, чтобы тут же оказаться распластанным на спине, придавленный тяжёлым телом.

И начался древний как мир танец, воспевающий торжество жизни, чей ритм — оглушительное биение сердец, чей лейтмотив — не утихающие стоны; торопливая подготовка, влажные от слюны пальцы, слияние, настолько откровенное, восхитительное, жаркое, что, кажется, ещё толчок, и сгоришь дотла, разметавшись по одеялу горсткой пепла.

Шерлок сдавленно застонал сквозь зубы, стараясь унять дрожь, когда Джон навис над ним и нетерпеливо толкнулся вперёд. А затем ещё раз, когда Джон, осторожно покачиваясь, твёрдо сжал пальцы на его члене.

— Джон, боги, Джон, — шептал Шерлок пересохшими губами, задыхаясь от боли и удовольствия, нетерпеливо дёргая любовника за бедро, заставляя двигаться быстрее. Искушение закрыть глаза было велико, но желание видеть Джона, чувствовать его было гораздо сильнее.

Движения теряли размеренность, срываясь на беспорядочные, лишённые ритма, почти животные — в них не осталось ничего кроме долго сдерживаемой ярости и жажды. Шерлок издал длинный стон, беспомощно вцепившись в предплечья Джона. Собственные колени уже почти упирались в подбородок.

Охватившее тело напряжение отдавалось басовитым гудением внутри, как будто гулко гудела струна виолончели, которую вновь и вновь наматывали на колок.

Каждая секунда настойчиво подталкивала к краю, в ушах шумели миллионы временых песчинок, ссыпавшиеся водопадом, и только когда Джон обрушился на него всем телом, обхватывая ладонями лицо и сминая сухие искусанные губы в поцелуе, Шерлок обессиленно закрыл глаза, пока его тело сотрясалось в невыносимо-сладкой судороге.

Отголоски испытанного удовольствия рассыпались под кожей сухими красноватыми искрами и растаяли, оставляя после себя чувство глубокого удовлетворения и покоя.

— Господь милосердный, — всё ещё судорожно дышащий Джон глухо застонал и уткнулся мокрым лбом в плечо Шерлока. — Это было... было...

Шерлок поёрзал, выпрямил затёкшие ноги, морщась от растекавшейся по животу липкости, и, ласково проведя ладонью по влажной спине любовника, зарылся носом в светлые волосы чуть выше виска. Джон хмыкнул, тёплым дыханием пощекотав кожу.

Двигаться не хотелось, только лежать вот так, прижимая к себе отяжелевшее, разморенное тело, вдыхать знакомый аромат кожи, запоминая. Охватившую Шерлока безмятежность портило чувство вины: он не должен был этого делать — слишком велика была вероятность, что Джон попросту находился под влиянием момента.

Когда спустя некоторое время Джон Ватсон вышел из душа, Шерлок уже крепко спал, вольготно раскинувшись на кровати прямо поверх колючего одеяла.

«Всё только начинается, — подумал Джон, накинув на Холмса тонкое покрывало и устраиваясь рядом. — А разговоры о бессмертии можно отложить до более подходящего момента».

На его лице играла с трудом сдерживаемая блаженная улыбка абсолютно счастливого человека.

========== Глава 30 ==========

День, когда Майкрофт Холмс объявился в мире живых, Грег искренне мог назвать и самым ужасным, и самым счастливым в своей жизни.

Возможно, пребывай Грегори в ином состоянии, он смог бы оценить нездоровую иронию Судьбы — Холмсы воскресли именно к тому моменту, когда Грег наконец-то почувствовал в себе силы жить дальше.

Его путь осознания потери напоминал то, как человек восстанавливается после ножевого ранения: поначалу каждый неосторожный вдох, каждый шаг отдавались такой изощрённой, выматывающей болью, что порой не спасало даже лекарство, в его случае — работа. Спустя положенное время болезненная пульсация всё реже и реже давала о себе знать, тугая повязка на груди сменилась марлевой нашлёпкой, скрывающей под собой зашитую и подживающую рану.

Потихоньку Грег начинал посмеиваться над не всегда удачными кулинарными экспериментами Джона, радоваться мелочам вроде похода на матч, не корчась от тупой пульсирующей боли, и, хоть долгожданный момент, когда на больном месте останется лишь красноватый шрам, был далёк, инспектор Грегори Лестрейд медленно двигался в верном направлении.

А, переступив порог Бейкер-стрит, столкнулся взглядом с Майкрофтом Холмсом.

Грег искренне посчитал, что разум сыграл с ним злую шутку, но Джон подтвердил — галлюцинация если и была, то одна на двоих.

Мир раскрутился как волчок, наматывая на себя нить следующих событий — грянули выстрелы, после которых Грегори почти ничего не помнил, кроме огромного, почти чёрного пятна на тёмной ткани и холодного липкого ужаса от происходящего. Как только Грег немного пришёл в себя, спавший с лица Ватсон посмотрел поверх его головы, и Грегори ждало новое потрясение.

«Господи, да я же рехнулся!» — решил Лестрейд, когда ласковые руки супруга, которого он дважды потерял за эти долгие месяцы, заключили его в крепкие объятия. Грегори открыл слезящиеся глаза и встретил полубезумный взгляд Джона, сидящего на полу и прижимающего к себе бездыханное тело Шерлока.

Только что грозившая уплыть из-под ног земля покачнулась и вернулась в устойчивое положение, когда перемазанный в крови, живой Шерлок отчитал Джона за слишком крепкие объятия. Грегори окончательно уверился — удар головой был для него слишком крепок. Разум вышел из-под контроля.

Над головой раздавались спорящие на повышенных тонах голоса, громко стукнули двери — Ватсон выскочил из дома, а самого Грега бережно подняли с пола и куда-то повели.

Лестрейд вздрогнул, когда дверь автомобиля с мягким деликатным хлопком закрылась, отсекая назойливый уличный шум, заодно выдёргивая Грегори из неприятных воспоминаний. Мотор машины сыто урчал, салон сиял чистотой и благоухал ненавязчивым ароматом автомобильной парфюмерии, а в ладони покоилась горячая рука Майкрофта — живого, мать его! — Майкрофта Холмса.

Грег с содроганием вспомнил расслабленное бледное лицо супруга, обмякшего в кресле — скорее, лицо спящего человека, чем восковая маска печати смерти — и тревожно вцепился в ладонь Майкрофта, ожидая, что та на глазах растворится, тонким дымком улизнёт сквозь пальцы, и супруг вместе с ней.

Однако ладонь была привычно сухой и крепкой. А вовсе не иллюзорный Майкрофт ободряюще пожал его пальцы в ответ и улыбнулся. Тёмные серые глаза смотрели настороженно и беспокойно.

«Может быть, я всё-таки сошел с ума?» — подумал Грег почти с надеждой, потому что реальность, даже при всём своём несовершенстве, была слишком хороша.

За окном замелькали знакомые многоквартирные дома и ухоженные особняки, опутанные вязью кованной ограды — всё это сулило долгожданное возвращение домой. Когда машина остановилась перед домом, Майкрофт махнул водителю, отпуская его, и без слов потянул Грега из салона.

В холле Грегори остановился как вкопанный, чувствуя, как комок в горле разбухает, лишая дара речи, а в глазах предательски щиплет — он ведь и не надеялся вернуться в дом, где они стали единым целым, настоящей семьёй. В дом, где его ждали и любили, где он ощущал себя действительно нужным.

Грегу почему-то раньше не хватало духу самому себе признаться, что любимым моментом даже в самые напряженные дни было именно возвращение домой: после особо тяжёлого расследования, когда на ногах его держало исключительно упрямство, Грегори медленно поднимался в кабинет мужа, зная, что он его ждёт. На тот момент это казалось излишне сентиментальным и совсем недостойным инспектора полиции, а теперь вот вспомнилось.

Майкрофт закрыл дверь и обернулся к Грегори — в его глазах растекалась такая обезоруживающая нежность, что Лестрейд попросту растерялся. Он не знал, что говорить, что спрашивать, да и стоит ли: казалось, произнеси он хоть слово, и это хрупкое мгновение счастья исчезнет, рассыплется колдовской пылью при малейшем сотрясении недвижимого воздуха.

Грег даже задержал дыхание, когда Майкрофт шагнул к нему, обнимая настолько трепетно, словно супруг был величайшей драгоценностью, достойной поклонения.

— Я не мог рассказать тебе раньше, — прошептал на ухо Майкрофт, не разрывая объятий.

Это были первые слова, произнесённые Холмсом с того момента, как Грегори его увидел.

— Я верю, — выдавил Грег, почти просипел, вцепившись в мужа обеими руками, мысленно умоляя мироздание о том, чтобы это не оказалось лишь сладким обманчивым мороком. Сколько раз в его снах Майк оказывался жив, но чтобы вот так...