Следы на мосту. Тело в силосной башне (сборник) - Рональд Нокс

– Я выяснил, – сказал Бридон.

– Ах, вон оно как! Так что вы молчите, позвольте спросить? Решили сохранить секрет? Ладно, не жалуюсь, это ваше право. На сей раз я проявил себя не с лучшей стороны и просто не заслуживаю, чтобы со мной делились открытиями.

– Я собираюсь рассказать вам все, и для этого сюда приехал. Не потому, что считаю – любое преступление должно быть наказано, но по причине твердого убеждения: раскрытие поможет предотвратить новое преступление. Пришло время всем добрым людям объединиться и поспешить помочь мне в этом деле. Прежде всего позвольте рассказать о дневнике. Это оборванная ниточка, и вы ничего об этом не слышали. – Бридон принялся описывать пропажу и нахождение дневника и то, каким странным манипуляциям подверглись его странички.

– Да, грязная игра, это ясно, – согласился с Бридоном Лейланд. – Не совсем понимаю, какая польза от такой информации, раз у нас нет пропавшей страницы. Сомневаюсь, что она вообще найдется.

– О, я смогу рассказать вам о тексте на той пропавшей странице. Не дословно, конечно, но в общих чертах. Подойдя к концу описания событий того дня, Уорсли добавляет: «Заканчиваю записи сегодня пораньше, потому что меня…» Далее он пишет, как собирается провести вечер.

– Хочешь сказать, он знал, что сегодня умрет? – спросила Анджела.

– Нет, не он. Уорсли думал, что ему предстоит провести увлекательный вечер, и решил отложить описание данных событий до завтра. В чьих-то интересах – скоро вы услышите, по какой причине, – было уничтожить именно эту запись и скрыть, какие планы были у Уорсли на следующие несколько часов после того, как он закончит делать записи.

– Очевидно, – предположил Лейланд, – вы хотите сказать, этот документ ясно дает понять, кто именно убил Уорсли?

– Нет. Правильней сказать, его уничтожили по той причине, что Уорсли давал понять: никто его убивать не собирался.

– Бог мой, дружище, вы что же, хотите вернуться к версии о несчастном случае?

– Именно.

– Ни один человек его и пальцем не тронул?

– Вы формулируете это таким странным образом. Да, строго говоря, ни один человек не коснулся Уорсли. Послушайте, давайте сперва окончательно проясним историю с дневником, я ведь уже говорил: она имеет первостепенное значение. Я совершенно убежден, это была действительно грязная работа – иначе не назовешь. Сама мысль об этом – хотя, конечно, я в тот момент притворился, что поверил в нее, – абсолютно абсурдна. Что служанка вдруг решила переложить дневник с письменного стола на книжную полку. Да пропади оно все пропадом! Скажи, Анджела, я к тебе обращаюсь, станут слуги так поступать или нет?

– Да, ты совершенно прав, не их это забота. Разумеется, они бы сразу поняли, это никакая не книга. Одного взгляда достаточно, чтобы убедиться: печатного текста там нет, все написано от руки.

– Вот именно. Дневник убрала некая заинтересованная сторона, возможно – на следующее утро после убийства, – из боязни, что его отправят вместе с остальными вещами душеприказчикам Уорсли. Возможно, возникнут неприятности, когда эти самые душеприказчики обнаружат, какие планы были у Уорсли в последнюю ночь его жизни. Теперь вопрос: почему дневник убрали, а затем вернули на место? Ведь куда проще было сразу его уничтожить.

Анджела взмахнула рукой и прищелкнула пальцами. Так делают маленькие мальчики на уроке, когда знают ответ.

– Пожалуйста, сэр! Я знаю, сэр! Записи в дневнике были зашифрованы, и до тех пор, пока их не расшифруют, невозможно узнать, выдают они кого-то или нет.

– Высший балл. Если душеприказчики не хватятся дневника, ничего страшного не произойдет, его можно уничтожить и позже. Если хватятся, то его исчезновение может оказаться подозрительным. Но и от них пришло письмо в прошлую субботу.

– Ты хотел сказать, сегодня утром?

– Нет, ничего подобного. Нам зачитали письмо сегодня утром, а пришло оно в прошлую субботу. Боюсь, я проявил излишнее любопытство, но все-таки нашел его и заметил дату на штемпеле отправки. Уже в субботу было ясно – дневник надо переслать. В воскресенье утром изобрели довольно хитроумный план по поводу того, каким образом можно подобрать ключ к шифру. Последнюю страницу из дневника вырвали, ее засунули, как закладку, между страницами одной книги, и это дало повод к целой дискуссии, на которой пришли к выводу, что единственным человеком, способным справиться с задачей, являюсь я. Мне кажется, это одна из причин, по которой меня так настойчиво упрашивали остаться здесь. Я разгадал загадку и объяснил Халлифордам, в чем крылся секрет.

– Которые затем пошли и якобы нашли еще одну страничку?

– Один из них. Проведена операция довольно изобретательно. Предположим, для большей ясности, странички дневника были бы пронумерованы – причем только те, что справа, разумеется, потому как писал он только на страницах справа. Предположим, в самом низу страницы 50 запись обрывалась на словах «потому что меня». Страница 51 начиналась следующими словами: «пригласили участвовать в игре «Бегство влюбленных» или чем-то в этом роде, и эту запись следовало удалить. Страница 52, естественно, не заполнена. Затем страницы 51 и 52 были вырваны, страница 51 уничтожена, а на страничке 52 красовалась вполне безобидная фраза о том, что Уорсли «и без того следует выбранить за то, что не прислушиваюсь к рекомендациям своего врача», и так далее. Не считая необычного расположения водяных знаков, было бы крайне сложно обнаружить эту уловку.

– Да, могли сработать поубедительнее, – заметил Лейланд.

– Могли, но время поджимало. Все следовало провернуть в воскресенье днем, чтобы чернила успели высохнуть к утру понедельника. Затем возникал еще один вопрос. Как оправдать факт, что из дневника вырвали две странички? Нашлось еще одно почти гениальное решение: на обратной стороне странички 52 поставили большую жирную кляксу, затем прижали ее к другой странице. Все должно было выглядеть так, будто это произошло случайно. Бумага безнадежно испорчена, и странички с кляксой следовало удалить. Если бы не водяные знаки, все могло пройти как по маслу. Никто бы не догадался.

– Да, никто, за исключением Халлифордов, ведь они в этом замешаны, – сделал вывод Лейланд. – Как думаете, кто из них? Или оба?

– Миссис. Это в ее будуаре я нашел письмо от душеприказчиков. С почтовым штемпелем, сообщавшим, что его доставили еще в субботу. Он тут ни при чем. Сами понимаете, если бы был замешан, то вырванный из дневника листок, найденный лишь вчера, скорее всего, нашелся бы в другом, более подходящем месте, а не между страниц книги, которую он читал. Да, что правда, то правда. Уорсли интересовался всем на свете и вполне мог взять с полки книгу о производстве удобрений из рыбной муки – просто посмотреть. Он не стал бы читать ее долго и сколько-нибудь внимательно, чтобы оставить закладку – страничку из драгоценного своего дневника, где она и нашлась. Нет, ее специально сунули в эту книгу, зная, что Уолтер Халлифорд читает ее и не мог не наткнуться на страничку и не прокомментировать эту находку. Сама бы она искать и находить ее не стала, старалась держаться в тени, что вполне характерно для этой дамочки.

– Все равно, не понимаю, зачем миссис это сделала, – возразила мужу Анджела. – Если смерть Уорсли произошла от несчастного случая, зачем ей было скрывать запись о том, как он собирался провести тот вечер?

– Да просто он собирался провести часть этого вечера в довольно необычном месте.

– Ах, хватит нас мучить! Где?

– Скажем, в замкнутом пространстве размером три на три и на пять футов. Нам следовало сразу догадаться об этом, когда мы выяснили, какие именно вещи Уорсли оставил в спальне перед уходом, а какие захватил с собой.

– Ты хочешь подчеркнуть, он оставил ценности?

– Не просто ценности, а особо хрупкие предметы, которые можно поломать или потерять. Когда мужчина собирается свернуться клубочком, втиснуться в узкое пространство, он выложит монеты или ключи, которые носит в карманах брюк, но не станет выкладывать предметы, находящиеся в карманах пиджака. Еще он знает, что часы или монокль могут легко сломаться, а вот вставные зубы уцелеют. Тут могут помешать подтяжки, а вот воротничок – необязательно.

– Я бы на месте Уорсли и воротничок сняла. Просто на всякий случай.

– Да, но он не собирался проводить в этом месте и в таком положении весь вечер. Еще Уорсли хотелось выйти оттуда в презентабельном виде, поэтому-то он и захватил карманную расческу, ведь если ты сидишь, как сардинка в банке, прическа непременно испортится. Теннисные туфли занимают меньше места, и царапин от них будет не так много, как от тяжелых ботинок с подошвами на гвоздях.

– Что ж, прекрасно. Миссис заперла Уорсли в ящике для хранения угля или в подобном месте. Наверное, ты это имел в виду? Умер он там случайно, погиб и увял, как ветка омелы. Ты что же, хочешь сказать, потом в темноте ночи она затащила труп в силосную башню, а затем замела все следы? Все это вместо того, чтобы рассказать, как было на самом деле? Вряд ли человек станет устраивать себе все эти проблемы, разве только в том случае, если он виновен в убийстве.