История княжеской Руси. От Киева до Москвы - Валерий Шамбаров

Прежде на него никто не обращал особого внимания: одна из крепостей, не более того. Ростовчане и суздальцы его даже городом не признавали, считали «пригородом». Но Владимир являлся персональным владением Андрея и был очень выгодно расположен, не зря же его в свое время отметили и св. Владимир, и Мономах. Боголюбский задумал превратить его в большую и красивую столицу. Не драться за прогнивший Киев, а построить новый. Князь очень недвусмысленно подчеркнул ту роль, которую готовил своему детищу. Речки во Владимире получили названия киевских – Лыбедь, Почайна, Ирпень. Наметив обводы просторных и мощных валов и стен, Андрей по-киевски обозначил ворота – Золотые, Серебряные. А для привезенной чудотворной иконы приказал возводить великолепный собор Успения Божьей Матери. Как раз в честь Успения были освящены киевская Десятинная церковь, храм Печерского монастыря. Но и во Владимире возник монастырский Печерний городок.

Хотя город, конечно же, не копировал Киев. Он должен был стать иным, своеобразным, неповторимым. Андрей хотел, чтобы Владимир не только не уступал Киеву, а превзошел его! А при всем при том строительство новой столицы позволяло великому князю реализовать другой сокровенный замысел – отделиться от сложившихся группировок знати, от устоявшихся порядков и обычаев, утвердившихся в старых городах. Как из Киева, так и из Суздаля он намеревался перенести во Владимир только лучшее, отсекая худшее.

Все русские государи придерживались традиций «семейного» правления, княжеских советов, договоров, так и эдак приспосабливали к себе систему Ярославовой лествицы. Все государи считали само собой разумеющимся опираться на «старшую» дружину, родовых бояр, и лишь в каких-то особых случаях выдвигали «уных», рядовых дружинников. Андрей же осознавал, что лествица давно и безвозвратно порушена, цепляться за ее правила уже бессмысленно. Он видел и то, к чему ведет княжеская семейственность и укрепление боярских позиций – к самовольству, разделению, а в итоге к анархии и смутам.

В противовес разделению он пришел к идее собирания русских земель. Его отец пытался реанимировать Киевскую Русь и погиб. Князь Андрей первым понял, что реанимировать ее нельзя. Надо обособиться от нее. Но обособиться не так, как это сделали Полоцк, Галич, Рязань, не мельчать, замкнувшись в собственном уделе, а поставить великую цель на будущее. Создавать на севере здоровое и жизнеспособное ядро, которое будет объединять вокруг себя распавшиеся русские осколки. Пристраивать их к себе, но уже на новых традициях, новых принципах.

Основами этих принципов Боголюбский видел Православие и Самодержавие. Так было в Византии, однако единовластие в понимании князя Андрея очень отличалось от греческой модели. Рим и его преемник, Константинополь, породили монархию аристократическую. Боголюбский сделал своей опорой простой народ. И это было не случайно. Именно простолюдины во все времена заинтересованы в сильной власти, способной защитить их и от внешних врагов, и от произвола внутренних хищников. А создавать подобную опору Андрею, в свою очередь, помогало возведение новой столицы, все получалось взаимосвязано.

Он зазывал «мизинных», т. е. маленьких людей «из всех земель». Они становились и строителями, и населением Владимира. Профессиональных зодчих приглашали из Галича и Германии, приставляли к ним местных учеников, и рождались свои специалисты. Археологические данные показывают, что в данный период в Залесской земле появились не только каменщики и штукатуры, но и множество других искусных ремесленников: оружейники, стеклодувы, ювелиры, художники, резчики.

Рабочих рук было предостаточно, трудолюбия и сноровки им было не занимать, и строили быстро, красавец Владимир вырастал буквально на глазах. Конечно, в огромном деле не обходилось без промахов, без ошибок. Но и в созидательных трудах Андрей чувствовал – Божья Матерь не оставляет его. Когда завершали Золотые ворота, строители хотели угодить князю, поспешили. К назначенному дню открытия цемент еще не затвердел, ворота упали и придавили двенадцать человек. Праздник оборачивался трагедией, Боголюбский в горе воззвал к Владимирской иконе – сокрушался, что это он собрал народ на торжество, жертвы будут на его совести. Молился-то искренне, и Пресвятая Богородица услышала. Ворота подняли, и все двенадцать оказались живы.

Такие праздники были общими и для князя, и для подданных: еще одни ворота, еще одна башня. Укрепляется, украшается наш город! А главный из праздников состоялся в 1160 г. – освящали Успенский собор. Это и был день рождения новой столицы. Съехались бояре, собрался люд со всех окрестностей, и св. Андрей объявил: «Да будет сей град великое княжение и глава всем». Он не скрыл от народа, что будет добиваться учреждения во Владимире отдельной митрополии. Да и впрямь храм получился таким большим и красивым, что впору митрополиту служить. Боголюбский, как когда-то св. Владимир, отдал Успенскому собору десятину собственных доходов, многие села, даже целый город Гороховец.

Но одним храмом он не ограничился. Жителей во Владимире все прибавлялось, церквей требовалось больше. Освободившиеся артели строителей получали очередные подряды, росли церкви св. Федора Стратилата, св. Георгия Победоносца, Спасский и Вознесенский монастыри. Князь очень полюбил и Боголюбово, где ему явилась Царица Небесная. Иконописцам он поручил изобразить Ее так, как сам видел Ее, рассказывал, поправлял. Эта икона, написанная с его слов, получила название Боголюбской и тоже проявила чудеса, от нее происходили исцеления.

В Боголюбове Андрей распорядился строить храм Рождества Божьей Матери и свою личную резиденцию, прекрасный белокаменный замок. Как раз от этого замка князь и получил прозвище Боголюбский. Впрочем, его звали и иначе – Боголюбивый. Звали заслуженно и справедливо. Его вера отнюдь не ограничивалась строительством церквей и щедрыми пожертвованиями. Он и сам много времени проводил на церковных службах, молился горячо и истово. Каждое утро вставал затемно, приходил в храм раньше священников, как смиренный служка зажигал лампады.

В житейских удовольствиях Андрей был скромным и неприхотливым. Из забав, обычных для русской знати, сохранил только охоты. Они помогали поддерживать себя в физической форме, сплачивали приближенных, были тренировками для воинов. Но пиры с дружинниками, столь любезные большинству князей, Боголюбский не устраивал никогда. Просиживать вечера за столом, выслушивать нетрезвые здравицы, было для него и глупо, и неприятно. Он любил чтение, собрал изрядную для своего времени библиотеку. Да и дел было невпроворот, тратить время впустую Андрей считал себя не вправе.