Божественное безумие - Юлия Фирсанова

Неожиданно в сознании всплыли слова кузины: «Нет никакого «он», есть только ты и ты!» И принц доверился как последней надежде этой истине, перестал сопротивляться и распахнул всего себя навстречу темному потоку, не уклоняясь от боя, а принимая в себя, желая не победы, а целостности, признавая за самим собой право на существование. Напор ослабел, неукротимый водоворот обернулся величественной рекой, плавно несущей два своих широких притока – темный и светлый – к слиянию.

Лейм чувствовал их течение сквозь себя и одновременно понимал, что он есть и сама река, и оба притока, а перекрыть какой-то один из них – значит обездолить всю реку, лишить ее полноты. Сколько продолжалось это странное и одновременно правильное бытие, принц не мог бы сказать точно – вечность или секунды.

Он отстраненно следил за тем, как утихает неистовая ярость до поры, когда в ней будет нужда, успокаивается гнев, угасает до появления подходящих противников злость. Бесцельная жестокость, смягченная милосердием, превращается в расчетливую жесткость, беспредельный цинизм, заразившись юмором, сменяется хлестким сарказмом, непомерно раздутое самомнение, перемешавшись с мнительностью, обретает вид твердой уверенности в себе, а развратная похоть, отравленная романтизмом, перерастает в истинную любовь…

Где-то в замке разбирающая подарки из платочка Кэлера юная принцесса Мирабэль улыбнулась, катая по ладони зеленый круглый камешек, и уверенно попросила:

– Поскорей бы Лейм поправился! Пусть все у него будет… – эльфиечка сжала ладошку, запнулась и заменила слово «хорошо», почему-то показавшееся ей неуместным, на другое: – правильно!

Принятая к сведению высшей инстанцией воля светлой богини, обретшей суть, стала последней капелькой в чаше изменений, слияние завершилось.

Бэль раскрыла пальцы. Темные брови приподнялись птичками, отражая радостное удивление, каковое возможно лишь в детстве, а позднее доступно лишь везунчикам, сохранившим детскую чистоту и свет восприятия, позволяющие изумляться любой малости как величайшему чуду. Эльфиечка во все глаза уставилась на фиолетовый с серебристыми прожилками, а прежде бывший зеленым камешек на ладони.

Громкий треск вывел Лейма из состояния медитативного постижения собственной сути. Бог отшатнулся от щита Унгира, не выдержавшего последнего испытания. По зеркальной поверхности змеились глубокие трещины. Покрытие бесповоротно утратило не только волшебные свойства, но и отражательную способность.

– Судя по всему, испытание закончено, – безмятежно прозвучал за спиной принца голос Элии, в нем было легкое любопытство, но никакой опаски.

– Похоже, что так, любимая, – отозвался принц, поднимаясь и поворачиваясь лицом к кузине.

– Как ощущения? Чувствуешь ли ты в себе позыв облачиться в алое и, преисполнившись бесцельной жажды уничтожения, громить все и вся, заливая миры потоками крови? – с мягкой насмешкой, замешанной на участии, вкрадчиво спросила богиня.

– Нет, – задумчиво усмехнулся бог и продолжил отчет с присущей ему педантичностью: – В данный момент я не расположен к смене гардероба, да и пачкаться в крови нет желания. Что же касается иных ощущений, скажу одно: я по-прежнему осознаю себя Леймом Лоулендским, уровень силы стабилен, божественная суть не претерпела кардинальных изменений. Цвет, пожалуй, теперь четко серый, без светлого отлива.

– Да, я вижу, баланс установлен, ты снова наш, снова с нами… – Элия, на доступном ей уровне магического зрения пристально наблюдавшая за процессом прихода к консенсусу двух частей души кузена, погладила мужчину по щеке.

Все воистину получилось, бешеная сила сути Алого Бога, вырвавшись из-под спуда блоков, не накрыла кузена с головой, а гармонично переплелась с его светлой частью. Уровень божественной силы – высокий для любого иного бога Уровня, нормальный для королевской семьи Мира Узла – был тому самым очевидным доказательством. Где-то там, на Весах Равновесия, Лейм измененный был взвешен, оценен и получил право на жизнь в качестве принца Лоуленда. Будь иначе, новая вспышка силы, ее бешеный скачок и очередное проявление сути Приговоренного Нарушителя неизбежно повлекли бы за собой визит палача – Жнеца ли или иного Служителя Равновесия, не важно. Обошлось! Прежде чем продолжить, богиня позволила себе едва слышный вздох облегчения.

– В чем-то ты прежний, в чем-то новый, чуть взрослее, циничнее, злее. Впрочем, порой надо быть и таким. Главное, ты снова способен отвечать за свои поступки, а значит, мы можем выпустить тебя из заточения и не сбегать при этом из Лоуленда. Обещаешь быть хорошим мальчиком, не покушаться на пришедших в гости демонов и не драться с Нрэном и Златом?

– Мальчиком не обещаю. Что до покушений… Сначала я посмотрю, как они себя будут вести, – не стал давать скоропалительных клятв Лейм, но в зелени глаз, ставшей на тон темнее прежнего, заплясали веселые искорки.

– Но мы обо всем еще поговорим поподробнее, а теперь… – Элия задорно вскинула прелестную головку и позвала: – Эй, герцог, хватит подпрыгивать на месте, пол провалится, присоединяйтесь к нашей компании, да не забудьте, дверь за собой оставьте отк…

Богиня не успела закончить фразы, как в комфортную камеру, от избытка чувств хлопнув дверью о косяк, ворвался Элегор, словно порыв свежего ветра свободы:

– Лейм!!! – Мужчина от души стиснул плечи друга. – Ты как?!

– В норме, Гор, – с улыбкой ответил принц, пожимая руку герцога. – Теперь в норме!

– Это хорошо, что вы сохранили добрые отношения, – покровительственно заметила Элия. – Дружеская беседа скрасит вынужденный досуг ожидания, пока вас не выпустит отсюда кто-нибудь из родичей.

– Ты же сказала, он свободен?! – подозревая богиню в очередной пакости, нахмурился Элегор, в очередной раз отстраненно жалея, что принцесса – женщина, а не мужчина, которому без всяких разговоров можно съездить по физиономии.

– Я от своих слов не отказываюсь, – пожала плечами Элия, не без ехидства следя за готовым разбушеваться дворянином. – Только вы, о стремительнейший из герцогов, минуту назад закрыли дверь, захлопнув тем самым и тюремное заклятие-ловушку. Как выбираться думаете?

– Клайд пуговицу-маячок оставил, сейчас его позову… – дабы не растерять остатки достоинства, Элегор не стал оглашать помещение любимой сентенцией: «Какой я идиот!» – ограничившись лишь ее мысленным употреблением. Герцог вытащил из кармана пуговицу, торжествующе предъявил ее леди Ведьме и щелкнул по камню ногтем, намереваясь активировать заклятие оповещения.

Заклятие проигнорировало попытку герцога вызвать его к жизни. Как сидело свернувшейся змейкой в глубине превосходного рубина в золотой оправе, так и осталось на месте, наглядно демонстрируя новому владельцу свою неспособность к работе в условиях темницы, ориентированной на заглушку магии. Цепной реакции снятия чар вслед за исцелением Лейма не последовало.