Реабилитация как это было 1953-1956 - А Артизов

О подготовке третьего побега легионеров стало известно немецкому командованию, которое произвело массовые аресты. Вартанян и Карапетян были осуждены фашистским судом к длительным срокам заключения в концлагерь.

Это подтверждено материалами дела по обвинению Вартаняна и Карапетяна, которые необоснованно были арестованы и осуждены за измену Родине, а в настоящее время реабилитированы решением Верховного Суда Союза ССР.

Проверкой подтверждена также патриотическая деятельность Казаряна, Петросяна, Титаняна, Минасяна, Ягджяна в период их пребывания во Франции, о чем имеются свидетельства ряда членов Армянской секции Компартии Франции.

4 июля 1944 года Казарян, Петросян, Титанян и Минасян в группе 52 легионеров с оружием совершили побег из легиона и перешли на сторону французских партизан; до этого они вели подпольную работу в легионе.

Партизанские отряды, созданные из легионеров на юге Франции и в особенности отряд под руководством Петросяна и Титаняна, летом 1944 года вели бои с немцами и освободили ряд городов и населенных пунктов Франции. О боевых действиях партизанских отрядов Петросяна и других было широко известно французской общественности; об этом неоднократно писалось в органе ЦК Французской компартии газете «Юманите».

В сентябре 1944 года произошло объединение отдельных партизанских отрядов в городе Ним в полк, который был назван «1 — й советский партизанский полк во Франции».

С момента сформирования полка, он занимался сбором и отправкой в Советский Союз советских граждан, оказавшихся во Франции, и в боевых действиях уже не участвовал, в связи с изгнанием немецких оккупантов с территории Франции.

Из объяснения бывшего Генерального Консула СССР в Париже Гузовского и выданных им документов видно, что о деятельности этого полка ему и послу СССР во Франции тов. Богомолову было известно и что они, а позже советская военная миссия во Франции, как об этом подтвердил бывший заместитель уполномоченного по репатриации советских граждан во Франции генерал-майор тов. Вихарев, оказывали полку необходимое содействие и помощь.

За активное участие совместно с французскими партизанами в освобождении юга Франции от немецких оккупантов французским правительством в 1945 году 1 — й советский батальон, которым командовал Петросян, и полк в целом были награждены боевыми французскими знаменами и орденами. Более 300 человек личного состава полка, в том числе и командование полка, награждено орденами и медалями.

Кроме того, правительство Франции разрешило 1 — му советскому партизанскому полку выезд на Родину со всем имевшимся у него вооружением.

Помимо правительственных наград полку были вручены знамена от коммунистических организаций города Лиона и от партизан Франции.

Знамена и награды полка и батальона сданы на хранение в музей Советской Армии, а вооружение и имущество — советскому командованию.

Таким образом, утверждение в материалах дела и в приговоре суда о том, что полк был «лжепартизанским», следует признать необоснованным.

Учитывая, что к моменту ареста и особенно во время следствия Министерство госбезопасности Армянской ССР располагало данными, свидетельствующими о патриотической деятельности Казаряна, Петросяна, Минасяна, Титаняна и Ягджяна в период их нахождения в легионе и полку, а также о том, что до пленения все они являлись членами коммунистической партии Советского Союза, с первых дней Великой Отечественной войны участвовали в боях, занимая командные должности в Советской Армии, а в плен попали будучи тяжело ранеными, считаю, что они привлечены к судебной ответственности неправильно.

Бывший министр государственной безопасности Армянской ССР Кархмазян, виновный в фальсификации уголовного дела по обвинению Казаряна и других, за нарушение социалистической законности решением бюро ЦК КП Армении исключен из партии. В настоящее время Главной Военной Прокуратурой производится следствие по делу Кархмазяна.

Считаю необходимым войти с представлением о прекращении уголовного дела в отношении Казаряна, Петросяна, Минасяна, Титаняна и Ягджяна за отсутствием в действиях этих лиц состава преступления.

Прошу Вашего согласия[30].

При проведении проверки выяснено, что МГБ Армянской ССР привлечено к судебной ответственности за службу в Армянском национальном легионе свыше 50 человек, которые после побега из легиона состояли в 1 — м партизанском полку и участвовали в борьбе против немецких оккупантов.

Дела в отношении всех этих лиц будут также проверены.

Генеральный прокурор СССР Р. Руденко

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 8. Д. 285. Л. 129–132. Подлинник. Машинопись.

№ 28

ЗАПИСКА Р.А. РУДЕНКО В ЦК КПСС О РЕАБИЛИТАЦИИ К. В.УХАНОВА*

* На первом листе записки имеются резолюция: «Согласен. Н. Хрущев. 29/VII» и подписи: «За — Н. Булганин. 30/VII», «За — К. Ворошилов», «За — Л. Каганович», «За — Г. Маленков», «За — А. Микоян», «За — В. Молотов», «За — М. Первухин», помета «Без оформления [протокольного решения]. В. Чернуха. 6.VIII.55»; на втором листе — помета «Сообщено т. Руденко. 9.VIII.55. Н. Соловьев». — Сост.

18 июля 1955 г.

ЦК КПСС

В связи с поступившими в ЦК КПСС жалобами родственников Уханова К. В., Прокуратурой СССР проверено дело по обвинению бывшего народного комиссара легкой промышленности РСФСР Уханова.

Уханов Константин Васильевич, 1891 года рождения, русский, из рабочих, состоял членом КПСС с 1907 года, был арестован НКВД СССР 21 мая 1937 года.

На предварительном следствии Уханов признал, что с 1928 года являлся участником антисоветской организации правых и входил в состав «резервного центра». В судебном заседании Уханов виновным себя не признал и от показаний, данных на предварительном следствии, отказался, заявив, что дал их в невменяемом состоянии.

26 октября 1937 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР осудила Уханова за принадлежность к антисоветской террористической организации правых к высшей мере уголовного наказания — расстрелу.

Фамилия Уханова упоминается в «Кратком курсе» истории партии (стр. 281) среди фамилий других лиц, осужденных за активное участие в контрреволюционной деятельности группы Бухарина — Рыкова.

Произведенной проверкой установлено, что следствие по делу Уханова производили бывшие сотрудники НКВД СССР Лулов и Церпенто, разоблаченные впоследствии, как преступники, пробравшиеся на работу в органы государственной безопасности и осужденные к расстрелу за ряд преступлений, в том числе за фальсификацию следственных дел.

Из уголовного дела по обвинению Лулова видно, что он являлся выходцем из социально-чуждой среды: брат Лулова Мендель — крупный капиталист, проживающий в Палестине. В СССР Лулов прибыл в порядке обмена из Польши. Во время XIV съезда ВКП(б) Лулов, работая в Ленинграде, выступал против генеральной линии партии. В деле Лулова находится его записка на имя Зиновьева, в которой Лулов выражает одобрение по поводу одного из выступлений Зиновьева.

Из дела по обвинению Церпенто видно, что он в 1934 году являлся участником контрреволюционной троцкистской группы в Саратовском пединституте. В это время Церпенто был завербован как негласный агент — осведомитель органов НКВД. В 1937 году Церпенто был уже переведен на штатную должность в центральный аппарат НКВД СССР.

В показаниях Церпенто и Лулова содержатся многочисленные факты, свидетельствующие о том, что, допрашивая арестованных, они вымогали от них показания на невиновных лиц и в особенности домогались ложных оговоров в отношении руководящих партийных и советских работников. Фальсифицируя уголовные дела, Церпенто и Лулов не останавливались перед вымогательством ложных показаний в отношении отдельных руководителей партии и правительства. Таким путем Церпенто и Луловым были сфальсифицированы многочисленные следственные дела, в том числе дело по обвинению Постышева, ныне посмертно полностью реабилитированного[31], и др[угих] лиц.

О методах преступной деятельности подчиненных ему следователей бывший зам. НКВД СССР Фриновский, подписавший ордер на арест Уханова, писал:

«Следователи бесконтрольно избивали арестованных и в кратчайший срок добивались „показаний", и умели грамотно, красочно составлять протоколы.

Процесс следствия сводился к тому, что следователь вел допрос и вместо протокола допроса составлял заметки. После нескольких таких допросов следователем составлялся черновик протокола, который шел на „корректировку" начальнику соответствующего отдела, а от него еще не подписанным — на просмотр бывшему народному комиссару Ежову и в редких случаях ко мне.

… В большинстве случаев арестованные не соглашались с редакцией протокола и заявляли, что они на следствии этого не говорили, и отказывались от подписи.