Крах нацистской империи - Уильям Ширер

И затем, как подчеркнуто в совершенно секретном протоколе совещания ОКВ, Гитлер объявил о самом роковом из всех своих решений:

«Начало операции по плану „Барбаросса“ придется отодвинуть на более поздний срок в пределах четырех недель» (в директиве от 18 декабря 1940 года начать операцию намечалось 15 мая 1941 года).

Это перенесение срока нападения на Россию из-за того, что нацистский диктатор захотел выместить свою злобу на маленьком балканском государстве, осмелившемся выказать непослушание, явилось, вероятно, самым роковым решением в карьере Гитлера. Едва ли будет преувеличением сказать, что, принимая в тот мартовский день в имперской канцелярии с Берлине такое решение под влиянием вспышки ненависти, он отверг последнюю возможность выиграть войну и превратить третий рейх, который он создавал с ошеломляющей гениальностью дикаря, в величайшую за всю немецкую историю империю, а себя во властелина Европы. Фельдмаршалу фон Браухичу, главнокомандующему германской армией, и генералу Гальдеру, одаренному начальнику генерального штаба, позднее, когда русские снега и морозы помешали осуществлению их замыслов и когда выяснилось, что для обеспечения окончательной победы не хватило трех-четырех недель, пришлось с глубокой горечью, но и с глубочайшим пониманием вспоминать о последствиях такого решения. Позднее они и их коллеги не раз будут ругать тщеславного фюрера, принявшего в ярости поспешное, непродуманное решение, повлекшее катастрофические последствия.

Военная Директива № 25, которую верховный главнокомандующий изложил генералам в ходе совещания, была типичным для Гитлера документом:

«…Военный путч в Югославии изменил политическую обстановку на Балканах. Югославию, даже если она на первых порах сделает заявление о своей лояльности, следует рассматривать как врага, а потому разгромить как можно скорее.

…Я намерен вторгнуться в Югославию и нанести уничтожающий удар югославским вооруженным силам…»

Йодль как начальник штаба оперативного руководства ОКВ получил указание этой же ночью подготовить планы вторжения в Югославию. «Я проработал в имперской канцелярии всю ночь, — рассказывал Йодль на Нюрнбергском процессе. — В 4 часа утра 28 марта я передал памятную записку в руки генерала фон Ринтелена, офицера по связи с итальянским высшим военным командованием».

Нужно было немедленно поставить в известность о немецких оперативных планах Муссолини и просить его активно сотрудничать в их осуществлении, так как над застрявшими в Албании итальянскими армиями нависла угроза со стороны югославов. Чтобы удостовериться, что дуче правильно его понял, Гитлер, не дожидаясь, пока Йодль состряпает план военной операции, вечером 27 марта наскоро составил послание Муссолини и приказал немедленно отправить его в Рим, с тем чтобы оно было вручено адресату этой же ночью.

Дуче, события вынуждают меня сообщить Вам как можно быстрее мою оценку обстановки и тех последствий, которые могут возникнуть из этой обстановки.

С самого начала я рассматривал Югославию как опасный фактор в споре с Грецией… По этой причине я честно сделал все, чтобы привести Югославию в наше сообщество… К сожалению, эти усилия не увенчались успехом… Сегодняшние сообщения не вызывают сомнения, что во внешней политике Югославии намечается поворот.

Поэтому я уже предпринял все необходимые меры… И теперь я убедительно просил бы Вас, дуче, не предпринимать никаких операций в Албании в течение ближайших нескольких дней. Я считаю необходимым, чтобы Вы перекрыли и закрыли наиболее важные перевалы из Югославии в Албанию всеми имеющимися у Вас наличными силами.

…Дуче, я считаю также, что необходимо усилить Ваши войска на итало-югославском фронте всеми наличными средствами и как можно быстрее.

Я считаю также необходимым, дуче, все, что мы делаем и предлагаем сделать, сохранять в строжайшей тайне… Предпринимаемые нами меры полностью потеряют свою ценность, если станут достоянием гласности… Я не сомневаюсь, что мы оба добьемся успеха не меньшего, чем год назад в Норвегии. Это моя непоколебимая уверенность… Примите мои сердечные и дружеские приветы.

Ваш Адольф Гитлер

Осуществляя эту ближайшую задачу, нацистский диктатор, не ошибся в своих прогнозах, но, по-видимому, он не имел ни малейшего представления о том, какой дорогой ценой будет в конечном счете оплачена его месть Югославии. На рассвете 6 апреля его армии напали превосходящими силами на Югославию и Грецию со стороны Болгарии, Венгрии и самой Германии, пустив в ход бронетанковую махину и быстро продвигаясь вперед, опрокидывая и сминая слабо вооруженных обороняющихся, которые еще не успели прийти в себя после предварительной бомбардировки и обстрела с воздуха.

Белград по приказу Гитлера был разрушен до основания. Три дня и три ночи бомбардировщики Геринга свирепствовали в небе над маленькой столицей, временами почти касаясь крыш домов поскольку она не имела зенитных орудий; погибло свыше 17 тысяч гражданского населения, ранено и искалечено было еще больше, а город превратился в груду дымящихся развалин. Гитлер назвал бомбардировку операцией «Наказание» и получил, очевидно, большое удовлетворение от того, что его приказ был выполнен столь эффективно. Югославам не хватило времени мобилизовать свою маленькую, хотя и стойкую армию, а их генеральный штаб сделал ошибку, пытаясь оборонять всю страну сразу. В результате их вооруженные силы были подавлены превосходящими силами противника, и 13 апреля немецкие и венгерские войска вступили в лежащий в развалинах Белград.

17 апреля остатки югославской армии в составе 28 дивизий капитулировали у Сараево, а король и премьер-министр вылетели самолетом в Грецию.

Греки, в течение шести месяцев успешно отбивавшие наступление итальянцев и с позором изгнавшие их в Албанию, не смогли противостоять 12-й армии под командованием фельдмаршала Листа, насчитывавшей 15 дивизий (из них четыре танковые). Англичане поспешно перебросили из Ливии в Грецию около четырех дивизий — 53 тысячи человек, но они, как и греки, не выдержали смертоносных ударов немецкой авиации и превосходящих сил противника. Северные греческие армии сдались немцам и — горькая пилюля! — итальянцам 23 апреля. Четыре дня спустя нацистские танки, лязгая гусеницами, вошли в Афины и над Акрополем взвился флаг со свастикой. К этому времени англичане прилагали отчаянные усилия по эвакуации своих войск морем — маленький Дюнкерк, осуществленный почти столь же успешно.

К концу апреля — всего за три недели — немцы оккупировали всю Грецию, за исключением острова Крит, который они захватили при помощи воздушного десанта в конце мая, изгнав оттуда англичан. Там, где Муссолини предпринимал жалкие потуги в течение целой зимы, Гитлер добился успеха весной всего за несколько дней. Хотя Муссолини остался доволен, что его сняли с крючка, на который он попался в Греции, ему казалось унизительным, что это сделали немцы. Его унижение усугублялось тем, что Италия получила оскорбительно малую долю добычи после разгрома Югославии, которую уже начал раздавать Гитлер[107].

Балканы являлись не единственным местом, где фюреру пришлось выручать своего незадачливого партнера. После уничтожения итальянских армий в Ливии Гитлер, хотя и неохотно, согласился в конце концов послать легкую бронетанковую дивизию и некоторые части ВВС в Северную Африку, где по договоренности с дуче командование всеми немецко-итальянскими силами было поручено генералу Эрвину Роммелю. Этот решительный, изобретательный, находчивый офицер танковых войск, отличившийся еще в боях во Франции, являл собой тип генерала, с которым англичанам до этого не приходилось сталкиваться в североафриканской пустыне, и оказался для них важнейшей проблемой на ближайшие два года, причем проблемой не единственной. Переброска из Ливии в Грецию авиационных частей и значительных сил серьезно ослабила английские войска в пустыне. Сначала их это не особенно обеспокоило, даже после того, как разведка доложила о прибытии в Триполитанию в конце февраля немецких танковых частей. А обеспокоиться следовало. В последний день марта Роммель с одной немецкой танковой дивизией и двумя итальянскими, в том числе одной бронетанковой, внезапно перешел в наступление в Киренаике. За двенадцать дней он вновь овладел всей провинцией, заблокировал Тобрук и вышел к Бардии, всего в нескольких милях от египетской границы. Снова возникла угроза английским позициям в Египте и в районе Суэца; по существу с появлением немцев и итальянцев в Греции положение англичан в восточной части Средиземноморья стало угрожающим.

Вторая военная весна принесла новые поразительные победы Германии и новые затруднения Англии, которая теперь отбивалась в одиночестве; дома она подвергалась непрерывным ночным налетам немецких бомбардировщиков, а на заморских территориях ее армии были изгнаны из Греции и Киренаики, и общее положение казалось более мрачным и более безнадежным, чем когда-либо. Престиж Англии, когда пропаганда стала могущественным оружием, особенно в деле оказания воздействия на Соединенные Штаты и Россию, упал еще ниже[108].