Собрание сочинений. В 4-х т. Том 2. Затерянные в океане - Луи Жаколио

— Вы другое дело, господин маркиз! Вы очевидец кончины старого Кванга, везущий туда известие об этом важном событии и доказывающий таким образом справедливость моих притязаний на этот высокий пост. Без этого разве я согласился бы взять вас с собой? У каждого из нас своя целы у меня — сделаться главой Общества Джонок, на что я имею неоспоримое право, а у вас — получить в свои руки драгоценный «Регент», оставленный мной у Лао Тсина. Таким образом, мы опираемся друг на друга в достижении наших целей. Итак, следуйте за мной не колеблясь, потому что, в сущности, вам иначе ведь нельзя действовать… Но что там такое с Сарангой? Он остановился и делает нам знаки тоже остановиться. Посмотрим, в чем дело!

Ли Ванг умерил ход своей лодки и поравнялся со своим проводником.

— Что случилось? — спросил он Сарангу.

— Мы прибыли немного раньше, чем следовало, и нам придется подождать до того времени, когда вода пойдет на отлив от гротов Мары, — иначе нам не попасть в них, так как они совершенно затоплены приливом.

— Это правда?.. А не сбился ты с дороги?..

— Я, господин, мог бы найти дорогу к гротам Мары и с закрытыми глазами, — сказал малаец, мрачно улыбаясь. — Повторяю вам, нам нужно подождать, пока спадет лишняя вода.

— Сколько времени?

— Час может быть, и больше часу…

— Мы могли бы это время с большей приятностью провести на яхте, — заметил недовольным тоном китаец.

— Тогда мы могли бы опоздать, господин, потому что необходимо попасть в гроты по первой отливающей воде. Затем она устремляется с такой силой, что вы рисковали бы разбиться вдребезги у этих скал.

— «Вы рисковали бы»! А разве ты не поедешь с нами?

— Я могу ехать только до первого ряда скал.

— Почему это?

— Потому что господин Лао Тсин велел так мне.

— Как же мы без проводника будем продолжать наш путь?

— Саранга вам объяснит это теперь на досуге, господин.

— Это будет не слишком трудно?

— Ничего нет легче, господин, как пройти теперь на остров Иен, стоит только страже у входов в гроты пропустить вас туда.

— А что это за стража?

— Вы ее увидите, господин! — отвечал уклончиво малаец, и невольная дрожь пробежала по его телу — при воспоминании, вероятно, о каком-нибудь ужасном случае.

XXII

ЕСЛИ БЫ ЛИ ВАНГ И ГРОЛЯР МОГЛИ ВИДЕТЬ в эти минуты лицо малайца, искаженное ненавистью и мщением, едва ли они бы не предпочли лучше вернуться на яхту, чем продолжать с таким проводником дальнейшее путешествие. Что же заставляло Сарангу всякий раз проявлять свирепое злорадство по отношению к китайцу, вместо того чтобы просто исполнять приказания, полученные от банкира Лао Тсина? Ему, малайцу, не принадлежащему к Обществу Джонок, не все ли равно, кто одержит верх в этой борьбе, француз ли Бартес или китаец Ли Ванг, интересы которых одинаково были чужды ему?

Старый Фо выкупил его когда-то из неволи у тиморского султана и определил в услужение к Лао Тсину, который всегда обращался с ним гуманно. За это Саранга относился к нему с преданностью верной собаки и всегда готов был пожертвовать жизнью ради своего господина. Но тут еще не заключалось никакого разъяснения причины, по которой Саранга ненавидел знатного китайца, явившегося оспаривать власть повелителя пиратов у француза Бартеса.

Конечно, между знатным китайцем и малайцем должна была существовать какая-то кровная вражда. Малайцу, должно быть, нанесли когда-то одну из тех обид, которые никогда не забываются. Но в чем состояла эта обида — никто этого не знал между слугами банкира, среди которых Саранга жил одиноко, без семьи и без друзей, жуя бетель, куря и попивая иногда арак — для развлечения, а может быть, и с целью забыться.

При первом появлении Ли Ванга у его господина лицо малайца, обыкновенно бронзового цвета, вдруг позеленело, и руки схватились за пояс, ища, разумеется, кинжал, которого там не было. Но это волнение Саранги никем не было замечено, и в течение двух дней, предшествующих отплытию яхты, он вел себя спокойно и равнодушно, рассудив, без сомнения, что продолжать волноваться нечего, так как он скоро повезет своего врага на верную и неизбежную смерть, одно представление о которой повергало его в трепет и ужас…

Потом, на яхте, в одну из тихих ночей, стоя на носу судна, он долго напевал себе под нос какую-то песню на своем родном языке — и в глазах его светилось нечто радостное. Может быть, это была злая радость, предчувствие удовлетворенной мести, по случаю ожидания скорой и страшной гибели врага?

Что касается Ли Ванга, то он, очевидно, ничего не ощущал по отношению к малайцу, видя его, по всей вероятности, в первый раз в жизни: он равнодушно смотрел на малайца как на человека, совершенно ему незнакомого, и так держал себя с ним и в доме банкира, и на борту яхты.

Только в разговоре о дальнейшей дороге об обратил некоторое внимание на тон, которым сказаны были малайцем последние слова, вследствие чего повторил свой вопрос с оттенком нетерпения и приказания:

— Я тебя спрашиваю, что это за стража, которая имеет право пропускать или останавливать направляющихся на остров Иен?

— Я ничего больше не могу прибавить.

— Сказать правду, ты не похож на проводника, — заметил Ли Ванг.

— Мой господин приказал мне проводить вас до гротов Мары, и это все, что я обязан исполнить.

— Можно было бы подумать, — продолжал Ли Ванг, — что ты получил иное приказание — сбить нас с дороги. Я сообщу твоему господину о твоем странном поведении.

— Вы можете думать обо мне все, что угодно, и сообщать господину все, что считаете нужным.

— Это, наконец, уж чересчур, и если бы мы были на яхте…

— Яхта состоит под командой господина Порника, а также отчасти и под моей, а потому вы не можете делать там никаких распоряжений.

— Ну хорошо! — вскричал Ли Ванг. — По возвращении в Батавию ты будешь достойным образом наказан моим другом Лао Тсином, даю тебе слово.

— Лао Тсин вам не друг…

— Молчать, презренный раб! Что-то сдается мне, что ты не проводник, а предатель! Право, не вернуться ли мне назад?..

Услышав такие слова, Саранга сразу переменил тон и смиренно сказал:

— Зачем господин разгневался на бедного Сарангу за то, что он не знает того, о чем его спрашивают? Не думает ли господин, что Саранга посвящен в тайны острова Квангов?

— Это правда! — согласился китаец, который тоже одумался в своем гневном раздражении и вернулся снова к своей заветной мечте — проникнуть на таинственный остров.