Терской Фронт - Борис Громов

Дорога после Моздока была уже совсем не такой, как на Терском Фронте. Была она какой-то… мирной, что ли? По ней хоть и редко, но проезжали нам навстречу (обгонять-то явно не решались) гражданские легковушки, в основном 'классика' российского, а то и советского еще автопрома разной степени дряхлости. Ничего, в общем-то, странного: все навороченные иномарки с их набитыми электроникой 'потрохами' разом погорели в момент первых же ядерных взрывов. Электромагнитный импульс, господа, еще никто не отменял. А от него даже современные линкоры и авианосцы не шибко-то защищены были, что уж там про всякие 'Мерседесы' да 'Тойоты' говорить… Вот и катается народ на том, что еще ездить может. Латает без конца и катается. Но, не все так плохо: вездеходы, вон, уже свои на 'Ростсельмаше' делать начали, глядишь, лет через сорок и до автомобилей премиум-класса дорастут, кто знает… Одним словом, километров через сто пятьдесят я даже разрешил Курсанту снять 'броню' и, оставив в покое пулемет, пересесть на переднее пассажирское сиденье, держа, правда, автомат под рукой. Во избежание…

С грузовиками нам повезло: шли ходко, движение не тормозили и ломаться, вроде, не собирались.

Остановились только один раз и по совершенно уважительной причине. Как сказал некий безымянный, но прославившийся своей мудростью солдат: 'Война войной, а обед – по распорядку'. Вот на обед-то мы всей колонной дружно и встали на берегу речки Кума, неподалеку от села Левокумка, под Минеральными Водами. Первые несколько секунд я с откровенной завистью разглядывал водителей и бойцов охраны, достававших из кабин сумки и корзинки с домашней снедью. Но тут во всей красе проявился хозяйственный характер Анатолия. Тот недолго порылся среди наших вещей и извлек на свет божий вполне приличных размеров сидор, из которого, стоило только развязать лямки на горловине, одуряющее пахнуло едой.

– Зина передала, сказала, что сами мы один фиг не допетрим, – заговорщицки подмигнул Курсант.

В сидоре оказались аккуратно завернутые в толстую оберточную бумагу здоровенная жареная курица, полтора десятка вареных яиц, вареная же картошка в мундире, каравай хлеба и шмат соленого сала в чистой тряпице. Харч богов, едрена мать! Особенно если под слегка нагревшийся, но все равно очень вкусный квас из больших стеклянных бутылок. Нет, таким женщинам как Зинаида, нужно памятники ставить! Перекусившие и довольные мы снова забрались в машину, причем Курсант, имевший весьма посредственный водительский опыт, уговорил меня пустить его за руль. А почему бы и нет, в конце концов? Ехать в колонне несложно: знай, держи скорость, да двигайся точно за ведущим… Ребенок справится!

В общем, до Ставрополя мы к вечеру все-таки доехали. Правда, в сам город так и не попали, нашу колонну завернули вправо от трассы на второстепенную дорогу километрах в десяти от окраин, и разместили на ночевку на территории располагавшейся там мотострелковой дивизии. Похоже, подобные гости тут были не в новинку: военные регулировщики из здешней роты РРД и КС[118] в белых касках и портупеях быстро загнали нашу колонну на большой асфальтированный плац, а самих нас разместили на ночевку в стоящей здесь же одноэтажной казарме. Вполне, кстати, приличной: койки одноярусные, матрацы на них новые, постельное белье свежее, в душевой – и горячая и холодная вода. Чего еще для счастья на временной стоянке нужно? Разве что перекусить! Вот тут, врать не буду, дела были похуже: до Четверти и Зинаиды с их кулинарными изысками здешние повара явно не дотягивали. Хотя, чего требовать от солдатской-то столовки? Ну, да мы не привередливые…

Переночевав у гостеприимных военных, долив до верху бензобаки, на следующее утро, обойдя Ставрополь по объездной, двинулись дальше. И вот тут-то и начались у нас всякие мелкие, но досадные неприятности: сначала начало гореть сцепление на одном из 'Уралов'-тачанок, потом, чуть не вылетел с трассы 'Камаз', у которого отказали тормоза. Времени на исправление этих поломок ушло немало, хотя чинили совместными силами.

Одним словом, когда мы, наконец, объехали по Восточному шоссе Батайск и направились в сторону Ворошиловского моста через Дон, солнце уже клонилось к закату, но город, за счет того, что правый берег намного выше левого, виден был издалека. Сразу бросаются в глаза горящие золотом купола какого-то храма.

– Это что? – спросил я у нервно ерзающего на пассажирском сиденье Толи.

– Это? Ростовский кафедральный собор, – ответил он с такой гордостью, как будто лично, собственными руками, этот собор выстроил. – Красивый. Там еще городской Центральный рынок рядом. Вообще рынков в городе полно, но этот самый большой, на нем найти можно вообще все.

– Учтем, – кивнул я

Так, за разговорами о прекрасном и доехали мы до 'визитной карточки' Ростова-на-Дону, памятной мне еще по временам Союза, когда ее изображение часто на разных посвященных Гражданской войне открытках печатали. Правда, сейчас я осознал, что открытка – это совсем не то! Памятник Тачанке впечатлял: четверка бронзовых озверевших коней явно неслась, ничего не разбирая на своем пути, готовая смести любую преграду. Трое мужиков в бричке были под стать своим скакунам: могучие, несокрушимые и свирепые. Да уж, блин, такие, пожалуй, и впрямь могли какого угодно врага в бараний рог скрутить. Именно они и были 'от тайги до Британских морей', всерьез, без шуток. Сильный памятник!

Вот возле Тачанки, вернее у КПП ГАИ, там расположенного, мы с колонной и расстались. Они остались, сначала решая по радиостанции какие-то вопросы с размещением на Военведе, а потом вообще отправили туда 'Хантер' со старшим, в качестве 'парламентера'. А мы поехали дальше. Нас ждали в Управлении общественного порядка СБ по Ростову-на-Дону. По крайней мере, надеюсь, что ждали.

– А это что за водоем справа?

– Гребной канал.

– Небось, летом от купальщиков не протолкнуться?

– Хватает, конечно, но вообще народ тут купаться не любит…

– Что так? Вроде место хорошее, – недоумеваю я.

– .Да в конце прошлого века, до Тьмы еще, большие бандитские войны были, слыхал?

– Ну, так, краем уха, – улыбнулся я, прекрасно помнящий 'лихие девяностые'. Ну, да, малиновые слаксы, кожаные куртки, пудовые цепи и перстни-'гайки' на 'риальных пацанах'… Такое поди забудь.

– Так, говорят, в то время тут до фига народа в тазиках потопили. Понимаешь?

– Чего уж непонятного? Берут бедолагу, ставят в таз, а сверху – несколько лопат бетона. И все, ушел клиент на дно с цементным якорем… Поганая смерть…

– Во-во, – соглашается Толя. – Вот из-за таких и считается – дурное место. Хотя, нашим многим по фигу, и тут барахтаются. Нас, ростовских, вообще ничем не проймешь!

А вот Ворошиловский мост, по которому мы переезжали Дон, меня откровенно напугал. На каком именно честном слове держалась эта конструкция, лично для меня так и осталось загадкой. Латаный-перелатаный, причем в разное время, разными материалами и разного уровня профессионализма мастерами. Просто мозаика какая-то, а не мост, ей-богу!

– Толик, а что мост-то такой угребищный?

– Ай, командир, не спрашивай!!! Говорят, прямо перед Тьмой другой мост через Дон строили, вон гляди, – он ткнул пальцем влево, и я увидел вдалеке торчащие из реки опорные быки и куски каких-то железобетонных конструкций. – А когда от взрывов земля-то ходуном заходила, так новый целиком в воду и рухнул. Потом долго еще в нескольких местах для прохода судов фарватер от обломков чистили. А это угребище, – он ткнул пальцем в проносящиеся мимо секции ограждения моста, – устояло. И стоит до сих пор. А на новый пока средств собрать не могут – сам понимаешь, страна четыре войны пережила, не было лишних денег…Вот, похоже, и будем кататься по этому, пока он совсем не развалится.

– Главное, чтобы он прямо сейчас у нас под задницами не развалился! – натужно шучу я.

– Да нам тут рядом, командир, – успокаивает меня Толя, глядя на то, как я с тревогой посматриваю на часы. – Сейчас немного вверх по Ворошиловскому, а там, на Советской – увидишь, короче, такая площадь с памятником – влево по Большой Садовой, там еще чуть-чуть, и на месте.

– Погоди, Толя, куда наверх? Дорога под уклон идет!

– А, понял, извини, – смущается напарник. – Это просто у нас говорят тут так. Все, что от набережной – вверх, все, что к ней – вниз.

– Догнал! Типа, местный народный фольклор. Запомню.

Площадь Советов, которую, по словам Толи, весь Ростов называл Советской или просто 'Кони', пропустить и впрямь было трудно. Во-первых, на площадь выходило фасадом белоснежное здание Администрации Президента Югороссии. Симпатичное такое, в стиле сталинского классицизма… А может, сталинского барокко… Или ампира… Короче, не разбираюсь я в этих стилях, просто видно, что в конце сороковых – начале пятидесятых построено Толя сказал, что раньше тут располагалась областная администрация. Ну, да, а как стал Ростов столицей, так и уровень администрации вырос сразу. И памятник на Советской тоже был. И тоже по мотивам Гражданской войны: всадник с шашкой наголо, пехотинец с винтовкой, прижавшийся к стремени кавалериста и матрос, пытающийся метнуть гранату из положения 'лежа'. Наверное, символизирует единство родов войск. А может – еще чего, не знаю. Кстати, свое второе, лошадиное прозвище площадь именно из-за этого памятника получила, очень уж на его барельефах коней, впряженных в тачанки, много. А во-вторых, с противоположной стороны площади виднелось здание банка: красивое, явно еще дореволюционной постройки, с всякими бронзовыми фигурами на фронтоне: двуглавым орлом под тяжелой короной, еще какими-то человечками, скорее всего Меркурием и еще кем-нибудь из этой же братии, и надписью: 'Контора Государственного Банка'.