Далекие острова. Трилогия (СИ) - Олег Будилов

Он закурил и залпом выпил бокал вина.

— Как я уже сказал, в свое время меня отстранили от дела и передали его контрразведке. Думаю, что они вытрясли, из арестованных мной офицеров Красного дракона, подробности заговора, и колеса завертелись. Я разведчик, Бур, и не очень представляю, как работает это ведомство, но думаю, что работает хорошо. Они не торопились, следили за Мецем и его людьми, пока не установили всю цепочку. Немного спутала карты война, но она закончилась, и адмирал начал действовать. Он выждал сколько мог и заговорил об экспедиции. В контрразведке понимали, что отправлять людей Меца на Дикий остров нельзя, а в Вашей морине был глубоко законспирированный агент контрразведки. Поэтому послали Вас. Не знаю, какой приказ получил Ваш офицер, но думаю, что сейчас Толя уже нет в живых, может быть несчастный случай, может быть просто убийство. Не знаю, у них свои приемы.

Нам принесли салат, и мы принялись за еду. Готовили здесь не очень вкусно, зато порции были большие и вино хорошее.

— Все это отвратительно, — наконец сказал я.

— Не нравится чувствовать себя болваном, правда? — с улыбкой спросил капитан.

— Не в этом дело. В этой чертовой экспедиции погибли хорошие люди, погибли совершенно зря. Я оставил на Диком острове почти сто человек. Мне теперь с этим жить.

— А, бросьте, — сказал Рок. После еды он повеселел и разрумянился, и теперь напоминал москита, который насосался человеческой крови.

— Вы живы, Вы выполнили боевую задачу, привели обратно корабль и, говорят, привезли с собой доктора. Тоже кстати странный персонаж. Я тут навел справки и узнал о нем, кое-что.

Но это все пустое. Живите спокойно. Дело законченно, виновные наказаны, мы теперь не удел и больше ни на что не сможем повлиять.

Мы расплатились по счету и вышли.

— Чем собираетесь заняться на гражданке? — спросил Рок.

— Поеду на родной остров. А Вы?

— Буду на вилле тыквы выращивать. Я люблю в земле копаться. Овощи стоят дорого, а пенсия у меня маленькая.

Прощайте Бур. Не болтайте. Нам не зря дали персональную пенсию, могут ведь и отобрать. Хотя, даже если Вы кому-нибудь, что-нибудь расскажете, Вам все равно никто не поверит. Надеюсь, что больше никогда Вас не увижу и не услышу о Диком острове.

— Прощайте, капитан. Я тоже постараюсь все забыть.

Мы раскланялись и разошлись, пожимать друг другу руки на прощание не стали.

Всю ночь меня мучили кошмары. Мне снился пустой форт, распахнутые ворота, снились Бад и Тар, я снова греб из последних сил, но на этот раз Гат успевал запрыгнуть в лодку, и я проснулся с ощущением того, что все не так уж плохо. Ночью выпал снег и сад смотрелся по-другому. Я позавтракал в комнате у окна, любуясь заснеженными деревьями и пошел в церковь. Здесь было пусто и тихо. Я присел на лавку и стал вспоминать всех, кого оставил на Диком острове. Столько всего произошло за последние несколько месяцев. Я вспоминал разговоры в кают-компании, веселых офицеров, играющих в карты и шахматы, и мне казалось, что артиллерист и интендант все еще живы. Я думал о Муки и Баде, прокручивал в голове наш последний разговор с доктором. Журчала океанская вода, в круглом бассейне плавали маленькие кораблики, оставленные прихожанами. Я вышел на улицу, в церковной лавке купил пять корабликов, по числу оставшихся на Диком острове офицеров, вернулся и опустил их в бассейн. Чтобы мои сослуживцы не сделали, как бы не были виноваты передо мной или перед собой, но пока корабль плывет, остается надежда. Я немного постоял над бассейном, потом надел шляпу и вышел на улицу. Опять пошел снег, и гимназисты возле ворот затеяли игру в снежки. Я медленно шел по бульвару и думал о том, что каждый корабль рано или поздно причалит к своему острову, а вот каким он будет, зависит от нас.

Далекие острова. Возвращение

«Возвращение» — вторая книга трилогии. После пережитых приключений главный герой надеялся, что больше никогда не услышит о Диком острове, но у адмиралтейства было на этот счет другое мнение.

С тех пор, как я вернулся домой прошло уже больше двух лет. Жизнь текла своим чередом, зиму сменяло лето, дети взрослели и мои приключения на Диком острове стали потихоньку забываться. Я вел довольно замкнутый образ жизни, почти ни с кем не общался, кроме своих родных и нескольких отставных офицеров, которым, как и мне, повезло вернуться домой. Я ничего не слышал о своих сослуживцах и, признаться, был этому рад.

После войны остров опустел, большинство мужчин призывного возраста погибли или пропали без вести. Сваи на пристани сверху до низу были обклеены предложениями о сдаче жилья в наем.

Семьи, которые лишились кормильцев, бедствовали, и были рады сдать, за умеренную плату, комнаты или целые дома. Сами хозяева перебирались в летние пристройки, домики для гостей или съезжались с родственниками.

Эн не захотела жить с матерью, поэтому, сразу после приезда, сняла большой дом на побережье. Из окон открывался чудесный вид на океан и прямо из сада, через покосившуюся деревянную калитку, можно было выйти на пляж. В доме было три спальни и гостиная, так что Тэм и Ада получили по собственной комнате, а на чердаке я устроил себе кабинет. Хозяйка дома, пожилая вдова, переехала жить к сестре, так что нас никто не беспокоил. Раз в месяц я приносил ей плату за жилье, а в сентябре привозил половину всех собранных в саду яблок и слив.

Говорят, что первое время на острове было шумно. Вернувшиеся с войны мужчины радовались мирной жизни, много и весело пили, приводили дома в порядок, правили заборы, чинили крыши, пристраивали веранды. Но потом выданное в адмиралтействе жалование закончилось и жизнь замерла. Когда я сошел на берег вокруг было серо, пусто и грязно, а во взглядах редких прохожих сквозила бесконечная тоска. Зимой сезонной работы не было, поэтому многие из тех, кто летом и осенью трудился в порту, жили впроголодь. Рыбные и хлебные лавки начинали давать еду в долг. Имена должников записывали на грифельных досках и вывешивали в зале на всеобщее обозрение.

Эн, как не старалась, не успела потратить все деньги, полученные от меня перед отъездом, поэтому в нашем доме было тепло и светло, продукты в кладовой не переводились и дровяной сарай был почти полон. Мы наняли милую пожилую женщину, которая жила по соседству, убирать дом и готовить обед.

Мое старое место работы давно отдали другому, так что первые месяцы после возвращения я бездельничал. Эн записалась в кружок помощи жертвам войны, занималась благотворительностью, на которую каждый месяц выпрашивала у меня десятку, участвовала в постановке домашних спектаклей и учила сирот живописи. Тэм ходил в гимназию. По воскресеньям мы вставали рано и шли в церковь. Жена и дети читали молитвы и пели вместе со всеми, а я просто сидел на лавочке, возле бассейна и думал о своем.

После посещения Дикого острова здоровье мое сильно пошатнулось, поэтому весной пришлось обратиться к врачу. Доктор Моу, когда-то лечил нас с братом от простуды, потом принимал роды у Эн, и вот теперь разглядывал мои шрамы и печально качал головой. Он принимал больных дома в крошечной комнатке, которую лет сорок назад приспособил под кабинет. Здесь пахло медикаментами и тройным одеколоном, которым доктор пользовался всю жизнь.

Заполняя карточку, Моу спросил.

— Сколько Вам полных лет?

— Тридцать шесть.

Он с тоской посмотрел на мою почти седую голову, вздохнул и покачал головой.

— Великий океан, что же они с Вами сделали.

Это был не вопрос, а скорее утверждение.

— То же, что и со всеми, — ответил я.

Доктор вышел на несколько минут, а когда вернулся, протянул мне маленькую бутылочку с коричневой жидкостью.

— Зайдите вечером, я приготовлю для Вас лекарства. А вот это начинайте принимать с завтрашнего дня по пять капель на стакан воды, утром, перед едой.

Когда я вставал с кушетки, разболелась раненная нога и всю обратную дорогу до дома я отчаянно хромал.

В конце февраля умер помощник военного коменданта и мне предложили его место. Работа была хорошая и я сразу согласился. Теперь я вставал в восемь утра, завтракал и шел на центральную площадь, где к зданию ратуши был пристроен маленький деревянный флигель, в котором сидел комендант. Нашей основной задачей было организовать призыв в случае объявления войны. Время было мирное, о рекрутах никто не думал, так что я занимался тем, что помогал инвалидам получать положенные льготы, продукты и дрова, следил за тем, чтобы казначейство вовремя платило военные пенсии и навещал офицерских вдов.

Комендант появлялся на службе редко. Раньше он служил в столице интендантом, успел прилично нажиться на продаже государственного имущества и, выйдя в отставку, купил себе небольшой склад в порту. Он никому не доверял и считал, что дела требуют его постоянного присутствия, поэтому проводил на складе почти все время. Меня это вполне устраивало.