Хрущевская «Оттепель» 1953-1964 гг - penzenski

В кампании по привлечению широких слоев общественности к борьбе с преступностью использовались самые различные формы. Широко практиковались выездные судебные заседания; считалось, что они имеют огромное воспитательное значение. Судами РСФСР в 1961 году на таких заседаниях было рассмотрено каждое пятое уголовное дело, в 1963 году — уже каждое четвертое. Получило развитие привлечение к расследованию дел общественных помощников следователя. Они выделялись по согласованию с партийными, профсоюзными, комсомольскими организациями из числа активистов и передовиков производства и участвовали в проведении определенных следственных действий. Количество расследованных дел с участием общественных помощников постоянно увеличивалось: в 1962 году таких дел насчитывалось 8,1 % от общего числа, в 1963 г. — 8,6 %, в 1964 г. — 10,3 %.[766] Большое значение придавалось предупреждению преступлений, профилактике правонарушений. На это ориентировалась вся правоохранительная система. Выступая на XXII съезде КПСС, председатель КГБ СССР Шелепин говорил: «Принципиально новым в работе органов государственной безопасности является то, что наряду с усилением борьбы с агентурой вражеских разведок они стали широко применять предупредительные и воспитательные меры в отношении тех советских граждан, которые совершают политически неправильные поступки, порой граничащие с преступлением, но без всякого враждебного умысла, а в силу своей политической незрелости или легкомыслия».[767] Новые приоритеты в деятельности КГБ были сформулированы на состоявшейся в мае 1959 года конференции. Она явилась крупнейшим мероприятием со времени создания органов госбезопасности, в котором приняли участие две тысячи руководящих сотрудников КГБ, представители ЦК КПСС, МВД, Министерства обороны.[768] В эти годы с большой активностью стал пропагандироваться новый, «цивилизованный», образ Комитета государственной безопасности.

Характерной чертой привлечения общественности к решению задач по перевоспитанию лиц, совершивших преступления, стала практика их передачи на поруки трудовым коллективам. Председатель Верховного Суда РСФСР Рубичев подчеркивал, что на 1959 год ожидалось увеличение числа заключенных на 160 тыс. человек, но «мы должны так организовать дело, чтобы, опираясь на общественность, не дать возможности выполнить этот план».[769] Передача на поруки трудовым коллективам вместо наказания, связанного с лишением свободы, приобрела масштабный характер. Общее число дел, по которым правонарушители были переданы на поруки или материалы о них препровождены в товарищеские суды, составило в 1959 году 15,6 % к числу всех судебных дел. Если принять во внимание, что в основном передача на поруки и рассмотрение общественности производилось в течение второго полугодия 1959 года (после выхода постановление ЦК КПСС и СМ СССР от 2 марта 1959 г. «Об участии трудящихся в охране общественного порядка»), то этот процент достигал 33,7 %.[770] Такой масштаб передач правонарушителей на перевоспитание трудовым коллективам имел свои негативные последствия. Очевидно, что огромный количественный вал наносил серьезный ущерб качественной стороне дела. От ответственности уходили многие лица, совершившие тяжкие преступления. Так, во второй половине 1959 года были переданы на поруки трудящимся 577 человек, совершивших разбойные нападения, 116 — умышленные убийства, 222 — изнасилования. В погоне за показателями работы с общественностью некоторые судьи просто навязывали коллективам на перевоспитание лиц, которых там не только не желали видеть, а напротив требовали осуждения.[771]

В результате ЦК КПСС был вынужден скорректировать ситуацию. В его закрытом письме партийным организациям страны (5 ноября 1959 г.) «О повышении роли общественности в борьбе с преступностью и нарушениями общественного порядка» говорилось, что «при рассмотрении дел некоторыми судебными работниками имеют место многочисленные факты недопустимого, а порой просто непонятного либерализма, снисходительного отношения к опасным преступлениям».[772] Предостережение ЦК КПСС сыграло свою роль. Безудержный рост показателей привлечения общественности к борьбе с преступностью был приостановлен, несколько усилилась и репрессивная практика. Если в 1960 году за умышленные убийства при отягчающих обстоятельствах к смертной казни приговорено 12,3 % всех осужденных, то в 1961 году эта мера наказания применена к 34,3 %, если за хищения социалистической собственности в 1960 году к лишению свободы приговорено 61,8 %, то в 1961 году — 71,2 %, за злостное хулиганство соответственно 64,2 % и 83,4 %.[773]

Тем не менее политика привлечения трудящихся к борьбе с преступностью в начале 60-х годов находила свое дальнейшее развитие и углубление.[774] Ее практика характеризовалась появлением новых существенных моментов. Так, явно прослеживалось стремление придать более высокий статус народным дружинам, разветвленная сеть которых имелась повсеместно: в СССР уже в 1960 году действовало более 80 тыс. народных дружин, объединяющих 2,5 млн. человек.[775] Их функции по охране общественного порядка постоянно расширялись, причем за счет сокращения сферы действия органов внутренних дел. Например, в Новосибирске после создания народных дружин большинство постов милиции было ликвидировано, а постовые милиционеры переведены на патрульную службу, причем патрулирование перенесено на более позднее время суток. Охрану порядка в остальное время осуществляли дружинники. В городском парке культуры и отдыха наряд МВД сокращен в четыре раза, обязанности перешли к народным дружинам. В Москве дружинники не только занимались охраной общественного порядка, но и вели борьбу со спекуляцией, участвовали в патрулировании улиц, следили за соблюдением паспортного режима.[776] А вот сообщение из Мичуринска: «Еще не так давно жители Мичуринска справедливо жаловались по адресу работников милиции о слабой борьбе с нарушителями общественного порядка. Не так обстоит дело теперь. Люди с красными повязками стали зоркими стражами спокойствия. Главное их преимущество в том, что они не только своевременно умеют призвать к порядку любого нарушителя, но, не останавливаясь на этом, успешно работают над его перевоспитанием и исправлением.[777] Данный подход отражал принципиальную позицию повышения роли народных дружин в охране порядка по отношению к милиции, не пользующейся большим авторитетом в обществе. Об этом прямо писалось на страницах юридических изданий: «Сейчас речь идет не об оказании содействия милиции в ее работе, а о самостоятельном выполнении трудящимися, и в частности добровольными народными дружинами, функций охраны социалистического правопорядка параллельно с милицией». Органам МВД предлагалось не нарушать самостоятельность народных дружин, а взаимодействовать с ними на равноправных условиях.[778] Данную мысль подтверждает и Указ Президиума Верховного Совета СССР от 15 февраля 1962 года «Об усилении ответственности за посягательство на жизнь и достоинство работников милиции и народных дружинников», где они были фактически уравнены в правах по охране общественного порядка.[779] Примечательно, что после ХХII съезда КПСС совещания руководящих работников милиции, суда, прокуратуры стали проходить с обязательным участием председателей товарищеских судов, начальников районных и городских штабов народных дружин.[780]

Другим важным моментом стала дискуссия, развернувшаяся в эти годы, относительно признания статуса общественного защитника полноправной стороной судебного процесса. Некоторые судебные органы начали практиковать прием кассационных жалоб от общественных защитников. Это ставилось под сомнение, потому как защитник обязан оказывать обвиняемому необходимую юридическую помощь. В связи с чем обоснованно ставился вопрос: способен ли ее оказать представитель общественности, передовик какого-либо производства? Однако преобладал другой подход: «Следует признать за благо, что общественный защитник действует параллельно с адвокатом, а общественный обвинитель — параллельно с прокурором и ни один из участников процесса не подчиняется другому, не подгоняет свое мнение под чужое. В этом-то заключается суть идеи привлечения представителей общественности в уголовное судопроизводство».[781] Были и еще «неординарные» идеи. Так, член КПСС Новиков в своем письме (27 июля 1963 г.) Генеральному прокурору Руденко и заведующему отделом административных органов ЦК КПСС Миронову признавал целесообразным наделить общественные комиссии при предприятиях и учреждениях правом проведения полноценных следственных действий, предлагая им названия «общие органы дознания» в отличие от специальных органов дознания милиции. Предложение мотивировалось тем, что ни один следователь не в состоянии вскрыть и установить с большой глубиной и полнотой обстоятельства преступления, как это мог бы сделать представитель коллектива предприятия, членом которого совершено преступление. Юридическая экспертиза, проведенная ВЮИИ криминалистики, отвергла эту идею. В его заключении отмечалось: «Предложение Новикова об организации «общественных» органов расследования не учитывает того, что расследование преступлений требует серьезных специальных и правовых знаний и не соответствует, как представляется, требованиям момента. Необходимо развивать различные формы участия общественности в борьбе с преступностью… укреплять связи с общественностью органов дознания, следствия, суда, а не создавать какие-то параллельные органы».[782]