Черное солнце - Карина Халле
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как благородно, — сухо говорю я.
— Я не благородный — говорит он, хватая меня рукой. — Но стремлюсь быть справедливым.
Он распахивает двери, и мы заходим.
ГЛАВА 20
Как и в прошлый раз, когда я была на вампирской вечеринке, все до единой головы с темными глазами поворачиваются в нашу сторону, но на этот раз они выглядят более настороженными, чем раньше. Возможно потому, что я все еще здесь и принадлежу хозяину дома, вампирскому боссу города Сан-Франциско.
Поначалу Солон держит свое слово, никогда не отпускать меня, всегда крепко обнимая за талию. Мы переходим от вампира к вампиру, здороваясь и обмениваясь любезностями. Однако никто не пожимает мне руку, и Солон держит меня так, чтобы никто не смог дотянуться. Они все заинтересованы во мне, но я не боюсь их, скорее, они опасаются меня, вот и пусть.
Но в конце концов Солон превращается в светского льва, и вскоре начинает ходить по кругу, заводя беседы с людьми, оставляя меня одну.
Ладно, что ж, я не сама по себе.
Улыбаюсь Вульфу, который держится рядом со мной.
— Ты не должен нянчиться со мной, — говорю я ему. — Знаю, это твоя обязанность, когда Солона нет рядом.
Вульф одаривает меня очаровательной улыбкой, выглядя дьявольски красивым в своем белом смокинге.
— Может, мне нравится твое общество, Ленор, когда-нибудь думала об этом?
— Пф-ф, — я отмахиваюсь от него. — Уверена, ты предпочел бы общество получше.
Он хмурится, глядя на меня, в его золотистых глазах вспыхивают искры.
— Что это значит?
— Это значит, — говорю я, наклоняясь ближе, зная, как хорошо все слышат, — я видела, как ты глазеешь на Аметист.
Он пристально смотрит на меня.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, полу-ведьма.
Я не могу не улыбнуться своему новому прозвищу. Если он пытается меня оскорбить, то это не сработало.
— А что-ж ты так сильно протестуешь, — поддразниваю я.
— Как скажешь, — говорит он, складывая руки на груди и глядя куда-то в сторону. Эй, если Аметист твердит о моих чувствах к Солону, я будут дразнить Вульфа о чувствах к Аметист.
— Это что, группа? — спрашиваю я, глядя на сцену, где собрались пятеро музыкантов. Я даже не заметила, как они вынесли барабанную установку и все прочее.
— Живая музыка — самая кайфовая вещь, — говорит Вульф, поворачиваясь лицом к сцене. — Ну, еще кровь. А эта группа — лучшая из всех, что ты когда-либо слышала. Видимо потому, что у них за плечами столетия практики, — он подмигивает мне.
Они начинают играть «Fly me to the Moon» — Фрэнка Синатры. Певец с длинными светлыми волосами совсем не похож на Фрэнка, но звучит очень похоже.
— Не хочешь потанцевать? — спрашивает меня Вульф.
Я пристально смотрю на него, затем перевожу взгляд на вампиров, выходящих на танцпол, все они двигаются совершенно синхронно. Ну да, у них же за плечами столетия практики.
— Я никогда раньше так не танцевала, — смущенно признаюсь. — Даже на выпускном я большую часть времени шалила на заднем сиденье грузовика моего парня.
Вульф смеется и протягивает мне руку.
— Это всего лишь вальс. Его очень легко танцевать. Плюс, вампиры, которые только что обратились, такие же потерянные, как и ты.
Я качаю головой, не желая быть дурой.
— Струсила? — спрашивает он.
Я бросаю на него неприязненный взгляд.
— Нет.
— Солон уже танцует с Шаде, — говорит он.
— Что? — я оглядываюсь вокруг и вижу Солона, вальсирующего с великолепной вампиршей с эбеновой кожей в красивом белом атласном платье. — Шаде, которая известная певица20? Это не она.
— Она называет себя Шаде, потому что поет в местном джаз-клубе, исполняя кавер-версии песен Шаде. Скоро споет, увидишь.
Что ж, я не могу винить Солона за то, что он танцует с ней, тем более что они, кажется, увлечены разговором, легко скользя по танцполу. На них завораживающе смотреть, и мое сердце сжимается от ревности, восхищения и тоски. Он правда самое красивое существо на земле, его мужественность и грация сочетаются в завораживающем образе, который приковывает взгляд всех в комнате.
— Ну что, насмотрелась? — спрашивает Вульф ироничным тоном.
Я громко вздыхаю, и когда он снова протягивает мне руку, я беру ее.
— Предупреждаю, у меня нет никакого чувства ритма.
Он дерзко улыбается мне, хватая за руку и притягивая к себе.
— Насколько помню, мы вдвоем довольно легко нашли ритм.
Мне не нужно долго думать, чтобы понять, о чем он говорит.
— К твоему сведению, — говорю я ему, чувствуя, как горят щеки, когда он кладет руку мне на поясницу, — я почти ничего из этого не помню.
Еще одна ухмылка.
— Все в порядке. Я помню за нас обоих.
Я закатываю глаза, чувствуя себя униженной. Знаю, что на стадии «вожделения» я была не в себе (честно говоря, тогда я отчаянно нуждалась в прикосновениях Солона, и сейчас тоже), но, все равно помню, что это было сногсшибательно. У Вульфа есть навыки, и если однажды он воспользуется ими на Аметист — если он еще этого не сделал, — тогда ей крупно повезло.
Но, несмотря на то, какой бы ритм у нас с Вульфом ни был в спальне, он не переносится на танцпол. Я знаю, что он должен вести, а я должна идти назад, но продолжаю спотыкаться о собственные ноги и натыкаться на вампиров, поэтому за нами тянется шлейф из «извините» и «прошу прощения».
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем песня заканчивается и все замирают. Я поднимаю глаза на Вульфа, чувствуя смущение, надеясь, что он больше не пригласит меня танцевать. Он не отпускает меня, так что это нехороший знак.
Затем звучит знакомая басовая партия и отрывистый барабанный бой, все еще напоминающий вальс, но более томный и чувственный по темпу, в сопровождении скрипучей гитары. Вульф снова начинает двигаться вместе со мной, как раз в тот момент, когда по ночному клубу разносится великолепный голос.
Это фальшивая Шаде поднимается на сцену, изящно обхватив микрофон руками, и поет песню настоящей Шаде «No Ordinary Love».
Черт возьми, она хороша.
— Что ты делаешь? — ледяной голос Солона прерывает нас.
Вульф крепче сжимает меня в объятиях.
— Танцую с Ленор. Пытаемся найти тот ритм, который у нас когда-то был.
Я застываю, глядя на Вульфа снизу вверх. Он жаждет умереть?
Солон практически ощетинивается, его лицо становится сердитым.
— Отпусти ее.
— Не думаю, что Ленор хочет, — говорит Вульф и, поворачиваясь ко мне, подмигивает. Что, черт
