Паутина - Элейн Каннингем

“Вот он”, объявила она уверенно.

“Но на нем нет вырезанных рун”, указал Ульф. В ответ дроу закрыла глаза и протянула руки перед собой. Она не была уверена, что ее заклинания способны открыть магию такой природы; звук резкого вдоха со стороны шамана объявил о ее успехе.

Лириэль посмотрела на дерево. На массивном стволе расположились десятки сложных рисунков — руны, каждая отличающаяся от других. Она провела пальцем по одной, и ощутила древнюю кору. Они вырезались на материальном дереве, но магия Дитя Иггсдрасиля защищала их от обычного глаза.

“Ты справилась отлично”, признал Ульф. “Есть пять ритуальных вопросов, которые надо ответить прежде, чем ты начнешь. Первый: что есть Дитя Иггсдрасиля?”

“Это символ”, ответила Лириэль, цитируя одну из прочитанных книг. “Древо Иггсдрасиль содержит всю жизнь; целые миры — плоды на его ветвях”. “Почему ты пришла?”

“Чтобы вырезать на священном дереве руну силы”, сказала дроу, вновь вызывая перед мысленным взором сложный узор, обретавший завершенность многие дни.

“Как образуется эта руна?”

“Из жизни проистекает магия; следовательно, из жизни должна создаваться руна. Я отправилась в долгое путешествие, чтобы увидеть и научиться, и позволить жизни придать руне форму”.

“Чем ты вырежешь руну на священном дереве?”

Лириэль сняла с шеи Ветроход и сжала рукоять крохотного кинжала. Она повернула ее, и из ножен появился не кинжал, но небольшой резец. “Я вырежу руну этим артефактом, пришедшим из далеких времен, зачарованным рунными чародеями и благословленным древними богами”.

“И как ты придашь руне силу?”

Последний, самый сложный ответ она узнала не из книги или свитка; он пришел к ней этой ночью на лунной поляне. “Могуществом земли, на которой растет Дитя Иггсдрасиля, и силой дуба, и магией, которую я зову своей”, ответила Лириэль.

Шаман кивнул. “Можешь начинать”.

Лириэль повернулась к священному дереву, пробежалась пальцами по древнему стволу, пытаясь найти принадлежащее ей место. Когда все почувствовалось правильным, она подняла резец и закрыла глаза, представляя руну, и позволяя ей занять все ее мысли.

Прошло время, но она не двигалась. Узор был еще не завершен, — руна не обрела форму до конца. Расстроенная и озадаченная, Лириэль стояла не шевелясь, копаясь в своих мыслях в поисках недостающего. Федор.

Ответ пришел к ней как удар, но что это так, она поняла мгновенно. Она не могла довершить руну без Федора, поскольку он составлял неотъемлемую часть ее.

Лириэль открыла глаза и расстроено выдохнула. Переварить эту новость оказалось нелегко. Молодая волшебница всегда думала о себе как о хранительнице обоих целей — своей и Федора. Она приняла его как спутника и друга, но впервые начала понимать, что их судьбы переплелись в непредставимом пока для нее значении.

Не сказав ни слова, дроу повернулась, и направилась прочь от священного дуба.

Ульф не задавал вопросов; похоже, он понял ситуацию даже лучше чем она. “Когда будешь готова, попытаешься вновь”, сказал он спокойно. “Но в следующий раз моя помощь тебе не понадобится”.

Глава 18

Хольгерстед

Лириэль проснулась с восходом солнца, после всего примерно часа сна, разбуженная грохотом раздававшимся где-то внизу. Обычно мгновенно реагирующая дроу не сразу вспомнила где она, и почему. Ворча про себя, она скинула одеяло и выбралась из выделенной ей на чердаке дома Ульфа кровати. Быстро одевшись, она спустилась по лестнице в большое центральное помещение, служившее кухней, общей комнатой и спальней семьи Ульфа.

Комната бурлила активностью. Жена Ульфа, Санджа, пышнотелая северянка с лицом, обычно наводившим на мысли о выпитом прокисшем молоке, выглядела явно довольной, занимаясь своей работой. Она оделась как на празднество; заплетенные в косицы волосы были уложены с лентами вокруг головы и закреплены заколками желтого золота; на ней была ярко-красная рубашка и льняная вышитая блуза. Женщина деловито складывала горшки и одежду в бездонный сундук, одновременно радостно поругивая траллов, помогавших с укладкой и занимавшихся делами по хозяйству. Дагмар также следовала ее указаниям, но Лириэль заметила, что девушка бледна и исполняет работу сжав зубы.

“Что происходит?” осведомилась дроу, пристраиваясь к чаше с ягодами.

“Моя дочь сегодня отправляется в Хольгерстед”, ответил Ульф. “Она войдет в дом Ведигара, Первого Топора этой деревни. В полнолуние они поженятся. Это великая честь для нашего дома”, добавил он, сурово взглянув на дочь.

Лириэль не нужно было спрашивать мнение Дагмар о выпавшей на ее долю чести. Дроу поразило, что никого, похоже, не интересует явное расстройство молодой женщины. Она не была уверена, стоит ли ей чувствовать жалость к девушке, — которую явно выдавали замуж против ее воли — или ей стоит попытаться вбить хоть немного здравого смысла в бесхребетную дуру.

Впрочем, ни на то, ни на другое не было времени. Прервав свой завтрак, Лириэль проследила за тем, как два рослых тралла тащат сундук наружу, и устраивают его на повозку, запряженную двумя волами. Несколько бочонков и ящиков уже были погружены, и надежно привязаны к месту.

Санджа скрестила руки на груди, осматривая тяжело загруженную повозку критическим взглядом. “Ну, Дагмар, остались только бочонки с маслом и мукой, как положено по традиции. Их ты можешь взять со склада Хрольфа, прежде чем мы отправимся. Даже Первый Топор не посмеет возмущаться приданным моей дочери”, сказала она с глубоким удовлетворением.

Лириэль уставилась на нее с потрясением и яростью. Женщине полагается приданое? На ее родине даже ничтожных мужчин не оскорбляли таким бесчестием. Мужчины дроу выбирались женщинами за их собственные достоинства. Их так же легко вышвыривали прочь, верно, но, по крайней мере, семьи не продавали их жрице, предложившей лучшую цену!

Прежде, чем Лириэль успела высказать свое мнение, Санджа сняла несколько золотых браслетов, украшавших ее пухлые руки, и отдала их дочери, одновременно обрушив на нее поток материнских наставлений касавшихся обязанностей жены. Речь была откровенной, и достаточно детальной, чтобы поразить даже ко всему привычную дроу. Дагмар обратилась в бегство как только это позволила вежливость, при этом единственным цветом на ее мертвенно-белом лице остались пятна смущения на щеках.

“Я пойду с тобой к складу”, неожиданно сказала Лириэль.

Молодая северянка только кивнула, явно желая быстрее убраться подальше. Она взяла веревку и повела волов по дороге к складам. Лириэль зашагала рядом, и так, молча, они прошли мимо небольших строений, где содержались утки и кролики, подспорье к столу семьи.