Возвращение пираньи - Александр Бушков

Кацуба бросился в другую комнату, загремел там чем-то, появился с унылым видом:

– Ни следа его вещичек. Все предусмотрел, заранее готовился.

– Но если он заранее все предусмотрел, значит, не собирался нам вредить – на это-то времени хватало...

– Ты что – ему веришь?

– А ты?

– Не знаю, – честно признался Кацуба. – То, что он тут наплел, чрезвычайно похоже на правду, но я в жизни насмотрелся на массу вещей, неотличимых от правды, однако не имевших с ней ничего общего... В конце-то концов, полковник, наше дело – не верить, а скрупулезно следовать приказам. Приказы и инструкции так специально и сформулированы, чтобы исполнитель проявлял инициативу лишь в п р е д у с м о т р е н н ы х случаях.

– Он еще будет меня учить науке приказа... – проворчал Мазур. – Слушай, надо же что-то делать...

– А... – Кацуба схватил телефонную трубку. Убедившись, что провод не перерезан, набрал две цифры и быстро что-то протараторил по-испански. – Сейчас придет портье с дубликатом ключа, наплетем что-нибудь... Меня другое волнует. Сказать?

– Не надо, – мотнул головой Мазур.

Он все прекрасно понимал и сам: после таких сюрпризов внутри группы следует немедленно уходить. Менять место дислокации, запутывать след, свернуть с маршрута, о котором знал б е г л е ц. Это азбука, аксиома. Уходить туда, где на их появление просто не рассчитывают и не смогут вычислить новое логово – по крайней мере, с маху. Невозможно изменить одно: конечную точку маршрута, но тут уж ничего не поделаешь, что ж, бывали в похожих ситуациях, выкрутимся...

Буквально через полминуты в двери скрипнул ключ – явился почтительный портье, вмиг освободил пленников, получил свои чаевые, раскланялся и долго объяснял что-то в ответ на расспросы Кацубы.

Когда они оказались в коридоре и портье удалился, Кацуба объяснил:

– «Неро сеньор», черный сеньор, оказывается, еще сегодня утром расплатился за номер, унес вещички, однако предупредил, что номер должен оставаться за ним до тех пор, пока он не обсудит в нем свои дела с друзьями. У крыльца его ждала машина, никто, конечно, не запоминал марку и номер, да и ничего это нам не дало бы...

– Вот и я. Какие у нас нынче планы?

Не теряя времени, Мазур подхватил Ольгу за локоть и почти потащил на широкий балкон в торце коридора. Она ошарашенно подчинилась. Балкон выходил на тихую улочку, на нем никого не было, так что можно поговорить без лишних ушей...

– Нужно уходить, – сказал Мазур, не обращая внимания на отчаянный взгляд Кацубы, прямо-таки умолявший не пороть горячку. «Тоже мне, ментор, я и сам знаю, что следует делать...»

– Куда? – удивленно воззрилась Ольга.

– Вот это нам сейчас и нужно в темпе обговорить, – тихонько сказал Мазур. – Я не буду вдаваться в подробности, некогда, одно скажу: те самые конкуренты, которых ты, как выяснилось, не зря опасалась, протянули щупальца ближе, чем нам казалось...

– Франсуа? – догадалась она с похвальной быстротой.

Мазур кивнул:

– Увы... Только что последовало бурное объяснение, он не рискнул предпринимать какие-то решительные меры прямо в отеле, да и мы не дети, но недомолвок не осталось. Не увидим мы его больше...

– Вы что... – расширились глаза у Ольги. – А труп куда дели? Неужели в шкаф?

– Хорошего же ты о нас мнения...

– За работой видела.

– Нет, он просто-напросто смылся... Но и нам нужно побыстрее убираться. Благорасположение сеньора бригадного комиссара – вещь хорошая, но есть разные способы нам напакостить, сама убедилась...

– Что он хотел? Не стану представляться провидицей, но вот с самого начала не нравился он мне... Тоже охотится за аппаратурой?

– За какой еще аппаратурой? – вполне натурально удивился Мазур.

– Ой, только не надо... – досадливо поморщилась Ольга. – Которая утонула в озере. Извини, милый, но я и этот секрет знаю – я тебе не раз говорила, что дон Себастьяно человек серьезный. Те, кто был на Ирупане до вас, то ли нечаянно утопили, то ли умышленно сбросили в озеро какую-то аппаратуру, и вам в первую очередь нужно ее достать... Убедился, что я знаю все?

«Ага, – подумал Мазур, ожидавший худшего. – Очередная порция дезинформации, неведомыми путями достигшей дона Себастьяно. Ну, это к лучшему, меньше недомолвок, пусть считает, что и в самом деле знает в с е...»

– Убедился, – сказал он, довольно натурально сыграв смущение и неудовольствие. – Ну, не мог я тебе этого говорить... Тем лучше. Раз сама знаешь все, понимаешь, что нужно побыстрее искать надежное укрытие. Такое, чтобы нас долго не смогли вычислить. Ты же здесь бывала, тебе и карты в руки...

Ольга думала меньше минуты:

– Так... Насколько я поняла, нужно подобрать укромное местечко, где никто не станет искать девушку из хорошего общества, путешествующую в компании двух иностранных дипломатов? Или, по крайней мере, доберется до этого места не раньше, чем прочешет весь город?

– За что я тебя люблю, так это за светлый ум, – сказал Мазур.

– Есть такое место, – сообщила Ольга. – Лично меня э т о т вариант вовсе не воодушевляет, наоборот, но делать нечего...

Глава девятая

Высоко в небеса

Два высоких окна были плотно задернуты собранными в красивые складочки бледно-розовыми занавесками, но в комнате стояла приятная прохлада: кондиционер работал исправно. Обстановка была прямо-таки семейной, исполненной домашнего уюта: сеньорита Ольга Карреас, облаченная лишь в просторную футболку с красно-синей эмблемой какой-то латиноамериканской сборной, валялась на постели в исполненной неумышленной эротики позе и увлеченно читала толстенный роман на испанском. Сеньор с последней фамилией Савельев, восседая за столом, склонился над газетой, на которой лежал разобранный на части браунинг «Хай Пауэр», и еще два пистолета ждали своей очереди.

– Свой могла бы и сама почистить, – проворчал он в конце концов, продевая тоненький ударник в соответствующую пружинку и стараясь обтекать взглядом постель, чтобы не наводила на несвоевременные мысли. Любой военный человек со стажем согласится: если в одном помещении оказались требующие ласки женщина и оружие, предпочтение нужно отдать отнюдь не женщине. Учитывая, что от состояния оружия зависит еще и жизнь этой самой женщины...

– Успеется, – буркнула Ольга, не отрываясь от книги, где на яркой глянцевой обложке юный кабальеро в классическом наряде то ли музыканта, то ли тореадора обожающе таращился на столь же юную сеньориту, разодетую по моде столетней давности.

– А дома тебе кто чистит? Дворецкий?

– Сама. Дочитаю и почищу. Самая волнующая сцена – когда он, к своему ужасу, обнаруживает, что она его сестра. Это, конечно, неправда, но узнает он об этом только через сто страниц...

– Очередная мыльная опера?

– Не опошляйте, коммодор. Это «Аромат жакардиньи», классика нашей литературы, написано сто десять лет назад. Все равно, как у вас «Война и мир». В школе я за нее получала исключительно плохие отметки, а тут вдруг обнаружила – вполне приемлемое чтение... По крайней мере, в э т о м заведении только и стоит читать классиков, чтобы не поддаваться разлагающему влиянию...

И, демонстративно заткнув пальцами уши, уткнулась в книгу. Вздохнув, Мазур закончил с «браунингом» и взялся за второй.

Как давно продекларировано, умный человек прячет лист в лесу. А сеньориту из общества и двух заграничных дипломатов, о чем не знал Честертон, надежнее всего спрятать в дорогом тихом борделе. Мало кто догадается с ходу, что именно в этом месте спрячутся в с е т р о е. Мужчина, еще куда ни шло, будь он хоть иностранный атташе, но надо обладать особенно вывихнутым мышлением, чтобы предположить, будто данный субъект потащит с собой в это заведение приличную девушку, а она согласится.

Учитывая, что за двое с половиной суток их здесь так и не побеспокоили шпики, линия поведения была выбрана верно. Правда, Ольга предосторожности ради предварительно разорилась на черный парик и очки с дымчатыми стеклами, всерьез сетуя на свою горькую участь: опасалась попасться на глаза кому-то из многочисленных знакомых, ибо случайности порой сталкивают людей совершенно непредсказуемо...

Впрочем, принятые ею предосторожности были для этого заведения, притаившегося посреди тенистого садика, вполне рутинной практикой. Мазур вынужден был признать, что до приезда в Санта-Кроче совершенно не понимал разницы между простым борделем и очень дорогим. Черт его знает, как там обстояло с первой разновидностью, не бывал, но вот вторая походила скорее на Академию наук: никто не брякал на рояле пошлые куплетики, не было ни толкотни, ни шума, по коридорам не шмыгали порочные девицы неглиже. Жизнь здесь шла оживленная, но в коридорах стояла такая тишина, а клиенты и персонал сталкивались друг с другом вне соответствующих комнат так редко, что здание порой казалось вымершим. Особенно это касалось того крыла, где они заняли пару небольших квартирок: предназначались они для гостей обоего пола, жаждавших телесных отдохновений на пару дней или недель, а вот огласки не жаждавших совершенно по причине высокого положения в обществе, ревнивых половин, а то и весьма специфического характера развлечений. Деньги здесь драли солидные, зато честно обеспечивали конфиденциальность и анонимность, этого у них не отнимешь.